Гуманитарное знание и проблема истины

Стандартная для аналитической философии формулировка понятия знания вводит его в качестве «обоснованного истинного убеждения» [1]. Эта дефиниция восходит к приводимому Платоном определению знания как «правильного мнения с объяснением»[2], с конца 19-го в. – к дефиниции И.Канта, согласно которой «субъективно и объективно достаточное признание истинности суждения есть знание»[3].

Знание – это убеждение или признание истинности (Fuerwahrhalten), обладающее рядом специфических свойств, наиболее значимыми из которых являются истинность и обоснованность. Термин «убеждение» в современном употреблении, как правило, отсылает к английскому «belief» и синонимичен «вере», «верованию», «мнению», «полаганию»[4]. Б. Рассел даёт следующую дефиницию убеждения (веры): «вера есть совокупность состояний организма, связанных между собой тем, что все они полностью или частично имеют отношение к чему-то внешнему»[5]. Термин И.Канта «признание истинности» («Fuerwahrhalten») раскрывается в диалектике убеждения (Ueberzeugung, субъективная достаточность) и достоверности (Gewissheit, объективная достаточность) как мнение (Meinen), вера (Glauben) и знание (Wissen).

Знание – это определённое состояние сознания, фиксируемое в качестве убеждения или признания истинности и обосновывающее отношение сознания (субъекта) к своему объекту; соответственно знание как состояние сознания нуждается в обосновании как с точки зрения самого сознания, так и с точки зрения объектов, отношение к которым им легитимируется. В первом случае рассуждают о возможности знания как обоснованности убеждения (или признания истинности) в метафизическом ключе. Во втором случае рассуждают о возможности знания как особой характеристики субъектобъектного отоношения, допустимого при реализации данного убеждения или признания истинности. 

В первом случае обоснования знания мы имеем дело с т.н. герменевтическим принципом доверительности, принципом доверия (милосердия) или принципом понятности. Наиболее общая формулировка этого принципа заключается в том, что обладание убеждением является исходным моментом знания. (Рождение герменевтики как философской дисциплины напрямую связано с критикой суждений, не опирающихся на осмысленные убеждения). В качестве одного из первых применений данного принципа к обоснованию знания как состояния сознания можно указать на тезис А.Августина «верь, чтобы понимать», повторенный А.Кентерберийским в тезисе «я верю, чтобы я понимал».

В современном контексте используются, как правило, формулировки Фр.Майера, У.Куайна, Г.-Г.Гадамера или В.Кюнне [6], применяющие принцип доверия для обоснования интерпретации коммуникативных данных или знания, получаемого посредством знака. Обоснованность убеждений (признаний истинности) как состояний сознания является аподиктической по статусу и конвенциональной по содержанию, т.е. зависит от способов собственной фиксации (от способов своего выражения). Перефразируя И.Канта и имея в виду убеждение как «belief» можно было бы утверждать, что для формирования знания как состояния сознания необходимо обладать убеждением (верой), и не очень важно, во что именно верить или в чём именно быть убеждённым. Во втором случае, выявляя возможность знания в качестве особой характеристики субъект-объектного отношения, необходимо рассматривать обоснование убеждения (признания истинности) в качестве способа установления истинности заданного отношения.

Значимые оппозиции, требующие здесь осмысления: историческое и рациональное познание (Аристотель, И.Кант); знание-знакомство и знание-по-описанию (Б.Рассел). В 20-м веке релевантными являются 4 базовых группы теорий истины: корреспондентская, когерентная, дефляционная, консенсусная; понятно, что применимость конкретной теории истины определяется типом заданного субъект-объектного отношения. В качестве последнего терминологического замечания отметим, что эта система отношений (убеждение как состояние сознания, обосновывающее истинность субъект-объектных конструкций), обозначаемая как «знание», является саморегулируемой, т.е. зависимой от состояния каждого из своих элементов. Вопрос о гуманитарном знании – это вопрос об ограничениях, накладываемых на понятие «знания» в связи с объектом системы отношений, фиксируемых в этом понятии. Сам вопрос связан с противопоставлением знания о природе и знания о Духе, т.е. знания об объектах, данных человеческому сознанию, и о способах данности объектов сознанию. Другими словами, это вопрос, возникающий в противопоставлении классической и неклассической рациональности [7], или в споре об объективности. У нас нет возможности показать здесь историю этого вопроса, поэтому ограничимся попыткой вывить характер ограничений, накладываемых на понятие «знание» определением «гуманитарное». 

Гуманитарное знание – это знание о Духе [8], т.е. такое субъект-объектное отношение, в котором субъект является объектом самого себя. Можно было бы отметить, что это философское знание, как оно легитимируется в тезисе «я знаю, что я ничего не знаю», приписываемом Сократу, или тезисе Декарта «cogito ergo sum», являющимся основанием рациональной метафизики. В 20м веке различают язык, сознание и реальность как несводимые друг к другу виды бытия, так что говоря о Духе как об объекте нашего знания, можно сказать, что его реальность – это реальность сознания, его сознание – это рефлексия, его язык – это косвенный язык. Утверждая таким образом Дух как объект гуманитарного знания мы осуществляем редукцию сложности реального объекта: то, что для знания о природе (о реальности, не являющейся реальностью нашего сознания) выступает лишь инструментом, в знании о Духе становится объектом.

Для системы отношений, фиксирующей понятие знания, это выражается в принципиальном снятии корреспондентской теории истины (индивидуальные способы данности физических объектов сознанию не сообщаемы другому сознанию, поэтому внутреннее зрение или внутреннее восприятие не может служить здесь основанием для проверки «гуманитарной» теории, соответственно в корреспондентской теории нет здесь никакой пользы [9]) и, соответственно, в редукции программ обоснования до идеалистических моделей субъективного или объективного толка, допускающих лишь когерентные или консенсусные способы фиксации истинности заданных конструкций. В свете сказанного нет оснований считать гуманитарное знание чем-то принципиально отличным от того, что считается знанием в иных сферах, к которым применяют понятие знания. Серьёзной проблемой для статуса гуманитарного знания остаётся и соотношение исторического (ex datis) и рационального (ex principiis): очевидно, что рефлексия может себя осуществлять и по отношению к знанию, как оно вводится в механике или экспериментальной физике, а не только по отношению к общественной жизни, и по отношению к переживаниям индивидуального сознания.

Пожалуй, единственной возможностью определения статуса гуманитарного знания является его полезность: поскольку знание о способах данности объектов так или иначе конституирует способы деятельности в отношении этих объектов, т.е. формирует содержание убеждений (или признаний истинности) как состояний сознания, оно требует своего изучения именно как системы знания, в противном же случае оно будет функционировать в качестве системы неосознаваемых навыков.

Примечания.

Шрамко Я.В. Аналитическая эпистемология // Лебедев М.В., Черняк А.З. Аналитическая философия. М., 2006. С.353. 2. Платон Тэетет // Платон Собрание сочинений в четырёх томах. Т.2. М., 1993. С.272. 

 3. Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Собрание сочинений в восьми томах. Т.3. М., 1994. С.600. 4. См. Лебедев М.В. Княжна Мэри, вам делают суждение // Логос №2 (47), 2005. С. 65-67. 5. Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы. М., 2000. С.137. 6. Ср. у В.Кюнне: «Интерпретатор конвенционального знака должен считать истинной ту интерпретацию, которая наиболее соответствует предпосылке «совершенства» знака, настолько долго, насколько это будет возможно» Kuenne W. Verstehen und Sinn. Kuenne W. Verstehen und Sinn // Buehler A. (Hrg.) Hermeneutik. Heidelberg, 2003. S.72. 7. Ср. «…«Рациональность» способность (или, вернее, объединённая система способностей), которая позволяет её обладателю определить то, какие вопросы уместно задать и какие ответы уместно принять…» Патнэм Х. Разум, истина и история, М., 2002. С.263. 8. Dilthey W. Der Aufbau der geschichtlichen Welt in den Geisteswissenschaften. F.a.M., 1981. 9. По этой причине для позитивизма любые «гуманитарные» языковые конструкции просто лишены значения.