Концептуальные подходы к определению онтологического статуса феномена безопасности

Обострившиеся проблемы, связанные с обеспечением безопасности в современном обществе и активно разрабатываемая в последние годы общая теория безопасности актуализируют целый ряд философских вопросов. Среди них выделяется проблема онтологического статуса феномена безопасности (ФБ): что такое безопасность? Без решения этой теоретической проблемы невозможно построить целостную систему знаний о ФБ.

Основные трактовки сущности безопасности. На обыденном уровне безопасность понимается как «отсутствие опасности; сохранность, надежность» [1]. Отвлекаясь от обыденных представлений, обратимся к трактовкам феномена безопасности в современной научной и философской литературе.

Первая трактовка феномена безопасности, с которой можно вести отсчет теоретическому рассмотрению проблемы: безопасность есть состояние защищенности интересов. Данный подход сложился в сер. XX в. в США при концептуализации представлений о национальной безопасности (Г. Моргентау). Он реализован в российском законодательстве [2] и получил широкое распространение в научном сообществе.

Вторая трактовка развивает обыденное представление: безопасность есть состояние / условие деятельности, способствующее сохранению и успешному функционированию субъекта / объекта [3].

Третья трактовка заключается в следующем: безопасность есть специфическая деятельность по выявлению и нейтрализации опасностей [4].

Четвертая трактовка основывается на рассмотрении взаимосвязи между безопасностью и развитием [5]: безопасность есть фактор развития, и одновременно безопасность обеспечивается развитием.

Пятая трактовка, сложившаяся сравнительно недавно в связи с развитием социальной синергетики: безопасность есть устойчивость / стабильность открытых нелинейных неравновесных самоорганизующихся систем [6]. Данная традиция пересекается с четвертой, поскольку рассматривает объекты через их динамику, развитие, эволюцию.

Шестая трактовка состоит в интерпретации безопасности как реализуемости природы / интенций субъекта [7].

Критические замечания в адрес существующих трактовок ФБ. Многие из упомянутых трактовок ФБ уже подверглись справедливой критике в специальной литературе, другие остаются достаточно распространенными в научном сообществе, часто несмотря на свою сомнительность. Необходимо критически подойти ко всем существующим на сегодняшний день пониманиям ФБ, невзирая на распространенность и авторитетность некоторых из них.

Обыденное понимание безопасности как отсутствия опасности, с одной стороны, критикуется большинством исследователей за “негативизм”, с другой стороны, служит отправной точкой исследования данного феномена. И то, и другое верно. Во-первых, опора на обыденное представление позволяет зафиксировать феномен и начать его изучение. Во-вторых, в процессе изучения закономерно возникает осознание недостаточности, ограниченности первоначального представления.

В качестве содержательной критики отметим то очевидное обстоятельство, что ситуации отсутствия опасностей не бывает. Формулирование искусственного критерия для определения “допустимого” уровня опасности не решает проблемы, поскольку означает субъективизм в понимании ФБ: в данном контексте можно вести речь лишь об «условной» безопасности, не претендуя на объективное постижение феномена.

Наиболее распространено в настоящее время определение безопасности как защищенности интересов. Объяснить данный факт нетрудно: множество ученых, занимаясь узкоспециализированными разработками проблем обеспечения безопасности, не утруждают себя собственными исследованиями природы ФБ или анализом соответствующей философской литературы, а попросту ссылаются на правовые документы.

Сегодня очевидно, что безопасность не может быть сведена к защищенности. Безопасность в новых условиях отождествляется скорее с предотвращением, управлением, развитием: «…обеспечение безопасности должно все в большей степени осуществляться через развитие и все в меньшей – через защиту…» [8]. К тому же, говоря о защищенности, предотвращении и т.д., мы ведем речь не о безопасности как таковой, а об обеспечении безопасности.

Действующим законом безопасность определяется как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз» [9]. Под жизненно важными интересами, в свою очередь, понимается «совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития личности, общества и государства» [10]. Ни интересы, ни потребности невозможно защитить, их можно только удовлетворять. Поэтому интерпретация безопасности как защищенности жизненно важных интересов отражает не концептуальный, а скорее практический подход.

Обозначение безопасности как состояния деятельности, способствующего сохранению субъекта, фактически ничего не прибавляет к обыденному представлению, кроме слова «деятельность». Г.В. Иващенко предлагает следующее определение: «Совокупность условий существования субъекта, которыми он овладел (постиг, усвоил, создал) в процессе его самореализации, и которые он, таким образом, в состоянии контролировать, есть безопасность субъекта, безопасность его деятельности» [11]. Объяснение безопасности через контролируемые условия деятельности субъекта является недостаточным, хотя и необходимым шагом на пути постижения сущности ФБ. Данная трактовка страдает субъективизмом, от которого Г.В. Иващенко стремится избавиться: овладение условиями своего существование совсем не обязательно означает сохранение субъекта. Достаточно вспомнить многочисленные случаи действия “себе во вред”.

Понимание безопасности как специфической деятельности по выявлению и устранению опасностей и угроз игнорирует различие между безопасностью как объективно существующим феноменом и обеспечением безопасности, т.е. человеческой деятельностью, стремящейся на этот феномен воздействовать.

Трактовка безопасности как фактора развития является односторонней: фиксируя важную характеристику ФБ – его динамический, а не статический характер – она ограничивается этим. Здесь, как и в большинстве случаев, разговор о природе безопасности вырождается в разработку рекомендаций по обеспечению безопасности (речь, прежде всего, идёт о концепции устойчивого развития).

Рассмотрение ФБ с точки зрения синергетики как стабильности / устойчивость открытых нелинейных неравновесных самоорганизующихся систем также страдает известной долей редукционизма. Можно ли свести безопасность к стабильности, устойчивости? Представляется, что это пересекающиеся, но не совпадающие полностью понятия. «Устойчивость (или “стабильность” в западной терминологии) определяется как качество, состояние или степень сопротивляемости (адаптивности) системы изменениям, позволяющее восстанавливать в случае изменения внешних условий ранее существовавшее равновесие» [12]. Стабильность, таким образом, предполагает наличие фиксированных “допустимых” границ. Безопасность тоже рассматривается в контексте предельных допустимых значений, однако лишь до определенного момента, когда происходит переход к нестабильному режиму существования.

На наш взгляд, интерпретация безопасности как реализуемости внутренней природы субъекта является перспективной с эвристической точки зрения. Однако в данной трактовке имеется тенденция к субъективизму, между тем как задача состоит в постижении объективного содержания понятия «безопасность».

Основные дискуссионные моменты. Как видно из критического и отчасти сравнительного анализа наиболее распространенных трактовок феномена безопасности, среди научного сообщества нет согласия в ряде ключевых моментах. Безопасность представляет собой свойство или отношение? Безопасность – это состояние среды, состояние объекта защиты или состояние деятельности? Является ли феномен безопасности состоянием чего бы то ни было? Как соотносятся безопасность и развитие?

Подходы к пониманию безопасности. На сегодняшний день не приходится говорить о существовании развернутых концепций безопасности, тем более о «научно-исследовательских программах» (И. Лакатос) в рамках философии безопасности. Можно констатировать наличие спектра философских и методологических подходов к определению онтологического статуса ФБ, которые невозможно даже классифицировать по одному основанию. Обозначим устоявшиеся подходы.

Парадигма защищенности трактует безопасность как «свободу от опасностей», то есть такое состояние окружающей среды, когда потенциальные опасности нейтрализованы, нет реальной возможности для их реализации.

Парадигма самореализации, напротив, рассматривает безопасность как утверждение себя, реализацию ценностей, целей, интересов и т.д., квалифицируя опасности, угрозы, риски как нечто вторичное по отношению к ним.

Синергетический подход заключается в интерпретации безопасности как определенного свойства, характеристики системы, именно как стабильности, устойчивости ее функционирования и развития.

С точки зрения деятельностного подхода безопасность представляет собой необходимое для сохранения (и развития) субъекта условие его деятельности, заключающееся, в частности, в том, что субъект контролирует условия своей деятельности.

Уже на начальной стадии конституирования философских и методологических подходов к определению онтологического статуса ФБ обнаруживается их ограниченность. Существуют два варианта развития ситуации: сосуществование альтернативных парадигм или их взаимопроникновение. Представляется, что предпочтительнее второй вариант, ведь в случае удачного синтеза новая концепция будет лишена однобокости и сможет претендовать на приближение к постижению сущности безопасности.

Примечания

1.    Даль В. Толковый словарь русского языка // http://www.slovarik.ru/ slovari/dal/?slovo=1357.
2.    См.: ФЗ «О безопасности» // Российская газета. – 1992, 6 мая; Концепция национальной безопасности РФ // Российская газета. – 1997, 26 декабря.
3.    См.: Безопасность Евразии-2003: Энциклопедический словарь-ежегодник. – М.: Книга и бизнес, 2004. – С. 308; Иващенко Г.В. О понятии «безопасность» // http://www.portalus.ru/modules/philosophy/readme.php; Назаров А.К. Теоретические основы безопасности жизнедеятельности: Учебное пособие. – Курган: Издательство КМИ, 1993. – С. 22.
4.    См.: Бахметьев В.А. Формирование системы безопасности России в условиях глобализации: Информационный аспект: Автореферат дисс. … канд. соц. наук. – М., 2006. – С. 1; Сухарев А. Политика гуманитарной безопасности (К вопросу о теории политики и практике безопасности) // Безопасность Евразии. – 2000, № 1. – С. 278.
5.    См.: Елисеев Д.А. Безопасность как фактор развития. – http://www.edusearch.ru/vd9cbf8f2.html; Кузнецов В.Н. Обеспечение безопасности через устойчивое развитие // Безопасность Евразии. – 2001, № 1. – С. 443–456; Общая теория национальной безопасности / Под общ. ред. А.А. Прохожева. – М.: Изд-во РАГС, 2002. – С. 14-17; Урсул А.Д., Романович А.Л. Концепция устойчивого развития и проблема безопасности // http://www.philosophy.nsc.ru/journals/philscience/11_01/05_ursul.htm.
6.    См.: Поликарпов В.С. Философия безопасности. – СПб.; Ростов-на-Дону; Таганрог: Изд-во ТРТУ, 2001. – С. 44-58; Урсул А.Д., Романович А.Л. Культура, образование, безопасность в новой парадигме развития // Синерге-тическая парадигма. Человек и общество в условиях нестабильности. – М.: Прогресс-Традиция, 2003. – С. 442-443; Рачков В.П., Новичкова Г.А., Федина Е.Н. Человек в современном технизированном обществе: проблемы безопасности развития. – М., 1998. – С. 153.
7.    См.: Кузнецов В.Н. Культура безопасности: социологическое исследование. – М.: Наука, 2001. – С. 45-62; Рыбалкин Н.Н. Природа безопасности // Вестник Московского университета. – Серия 7. Философия. 2003, № 5. – С.
137
 5-7; Он же. Философия безопасности: учебное пособие. – М.: Московский психолого-социальный институт, 2006; Яновский Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность. – М.: Academia, 1999. – С. 42.
8.    Урсул А.Д., Романович А.Л. Концепция устойчивого развития и проблема безопасности // http://www.philosophy.nsc.ru/journals/philscience/11_01/ 05_ursul.htm.
9.    Закон РФ «О безопасности» // Российская газета. – 1992, 6 мая.
10.    Там же.
11.    Иващенко Г.В. Указ. соч.
12.    Лазарев И.А. Информация и безопасность. Композиционная технология информационного моделирования сложных объектов принятия решений. – М.: Московский городской центр научно-технической информации, 1997. – С. 20.