Дорожные работы на марше римской армии

Основные представления об организации и функционировании римской армии сложились достаточно давно. Среди прочих ее характерных черт часто присутствует мнение об активном участии легионеров в строительстве дорог и мостов. Обычно исследователи, не вникая в суть вопроса, кратко упоминают сам факт использования армейских подразделений в дорожном строительстве, причем, нередко относя эти мероприятия непосредственно к периодам военных действий. Если строительные работы по сооружению мостов во время походов римской армии не вызывают сомнений и подробно описываются в ряде источников1, то вопрос о дорожных работах на марше остается открытым.

Действительно, у некоторых античных авторов есть упоминания о строительстве дорог во время военных кампаний, что и могло послужить основанием для не совсем точных выводов. Но насколько достоверны сведения писателей прошлого и соответствуют ли они реальному положению вещей?

Прямых упоминаний о прокладке дорог во время военных кампаний в источниках немного. Среди самых известных – трактат «Об устройстве военных лагерей» Псевдо-Гигина, в котором говорится о расположении войск в походном римском лагере: «Тысячные или полутысячные алы, мавританская кавалерия и паннонская легкая конница располагаются в претентуре. Там же размещаются все моряки, потому что они первые выходят (из лагеря) для строительства дорог (курсив - мой). Когда моряки заняты работой, их охраняют мавританская кавалерия и паннонская легкая конница. По этой причине моряки должны квартироваться сразу за когортами» (Ps.-Hyg. 24). Этот же автор сообщает нам еще и число таких дорожных рабочих: «500 моряков Мизенской флотилии и 800 из Равенны» (Ps.-Hyg. 30).

Вторым источником о дорожных работах легионеров является «Иудейская война» Иосифа Флавия, в которой очень подробно описано движение римских войск по мятежной Галилее: «Веспасиан выступил из Птолемаиды и двинул свое войско в принятом по римскому обычаю порядке. Легкие вспомогательные отряды и стрелков он выслал вперед для отражения непредвиденных неприятельских нападений и осмотра подозрительных лесов, удобных для засад. За ними следовало отделение тяжеловооруженных римлян, состоявшее из пехоты и всадников, после чего шли по десять человек от каждой центурии, носившие как собственную поклажу, так и инструменты для отмеривания лагеря; за ними тянулись рабочие, которые должны были выровнять извилистые и бугристые места по главной дороге и срубать мешающие кустарники, дабы войско не уставало от трудностей похода…» (Ios. Flav. Bell. Iud. III. 6.2).
Другой фрагмент этого же автора лишь вскользь упоминает дорожных рабочих: «Поход Тита во вражескую страну открывали отряды царей и все прочие вспомогательные войска; за ними шли строители дорог и квартирмейстеры, а также вьючные животные с багажом предводителей; за ними, под прикрытием тяжеловооруженных, следовал сам полководец, окруженный многочисленным отборным войском и копьеносцами.

Вслед за ними и непосредственно перед машинами ехали, принадлежавшие к легионам всадники, а позади машин – трибуны под прикрытием отборного войска и начальники со своими когортами. За ними появлялись полевые знамена с орлом в середине, предшествующие трубачам, а тогда уже – главное ядро легионов, по шести человек в ряду. Каждый легион имел за собой свой обоз, который возил поклажу. Наконец, в хвосте находились наемные отряды и охранявший их арьергард» (Ios. Flav. Bell. Iud. V. 2.1).

В обоих случаях Иосиф Флавий ставил пред собой задачу показать отла-женность римской военной машины на примере действия армии в боевых условиях, лишь краем касаясь интересующего нас вопроса. Поэтому он не задавался техническим вопросом прокладки дорог, хотя у нас сразу появляется определенное сомнение в реальной возможности построить дорогу, когда позади строителей двигался уже сам император.

Наконец, третий фрагмент приводит некоторые подробности строительной деятельности римлян: «Веспасиан, решившись разрушить Иотапату…, отрядил пехоту и всадников для нивелирования холмистого и каменистого пути, труднопроходимого для пешеходов и совсем недоступного для всадников. В четыре дня они окончили работу и открыли перед римлянами широкую столбовую дорогу» (Ios. Flav. Bell. Iud. III. 7.3).

К сожалению, определить расстояние, на котором была проделана эта работа, сейчас не представляется возможным, Иосиф Флавий, и так нередко допускавший неточности в своих произведениях, здесь снова делает очевидную ошибку. В тексте значится город Гадара (как место расположения римского войска на тот момент), но он располагался на восточном берегу Иордана в Иудее, и Вес-пасиан захватил этот город только в следующем году.

Некоторые сведения о дорожных работах можно получить из произведений Тацита, например, в «Анналах» описаны военные мероприятия Германика и его полководцев в Германии. В действиях римлян можно увидеть элементы маршевых дорожных работ. Например, легат «Цецина получает от Германика приказание двигаться впереди с когортами налегке и расчищать дорогу в лесу; следом за ним на небольшом расстоянии идут легионы» (Tac. Ann. I. 50). А когда Гер-маник решил совершить экскурсию в Тевтобургский лес, он выслал вперед Це-цину, «чтобы обследовать чащи горных лесов, навести мосты и проложить гати через трясины и заболоченные луга» (Tac. Ann. I. 61).

Правда, в данном случае боевые действия не велись, но несколько позже тот же легат (Цецина) уже во время боевых действий был вынужден прокладывать дороги: ему пришлось миновать «длинные гати. Это узкая тропа среди расстилавшихся на большом пространстве болот, которая когда-то была проложена Луцием Домицием». Чтобы одновременно чинить гати и отражать неприятеля, Цецина стал здесь лагерем, что едва не погубило все его войско. Четыре легиона, которыми командовал легат, едва не повторили судьбу войска Квинтилия Вара: завязнув в болоте, римляне подверглись массированному нападению германцев во главе с Арминием. Разгром легионов был бы полным, если бы германцы не бросились первым делом грабить обоз. Цецина воспользовался благоприятным моментом, когда по указанной причине атаки германцев несколько ослабли, и вывел римское войско на твердую почву (Tac. Ann. I. 63).
Приведенные выше примеры, на наш взгляд, очень показательны, так как в них речь идет преимущественно о конкретных военных кампаниях эпохи империи. Своеобразие дорожных работ на марше здесь определяли индивидуальные особенности театра военных действий, его природные и климатические характеристики, специфика военной силы противника, его способов ведения войны и личность самого римского полководца.

Попробуем представить себе, как отряд, довольно малочисленный, идет впереди римского войска и благоустраивает дорожное полотно. Насколько было реально выровнять и расчистить дорогу перед двигающейся армией? Ведь условия боевых действий в каждом отдельно взятом случае имели свою неповторимую комбинацию природно-погодных условий, интенсивность противодействия противника и множество других факторов. Не следует забывать и о характере движения римского войска в походе, которое, в зависимости от ситуации, могло двигаться не одной колонной, как описывает, например, Иосиф Флавий, несколькими параллельными колоннами. Как в таких случаях благоустраивать путь? Вряд ли возможно в таких условиях хотя бы минимальное благоустройство широкой полосы рельефа.

2 Например, в трактате Псевдо-Гигина говорится о лагере для размещения 3 легионов и еще примерно 20–25 тысяч воинов других частей. Однако, для прокладывания дороги у него предназначено всего 1300 человек (Ps.-Hyg. 30).

Великолепная организация воинской дисциплины римской армии, постоянно оттачиваемое легионерами мастерство строительства самых разнообразных оборонительных, осадных и других сооружений могли обеспечить возможность выполнения крупного объема строительных работ в сжатые сроки. В том числе, и во время движения войска по территории противника. Известны примеры, когда легионеры непосредственно в ходе сражений выполняли похожие работы. Так, Светоний Паулин, полководец императора Отона, уже во время боя «приказал сначала засыпать канавы, расчистить поле битвы и лишь тогда развернул строем свои войска». Правда, его принцип: «Предусмотри все, чтобы тебя не разбили, а победа придет в свое время», в этот раз дал осечку, и в итоге проиграл и сам Паулин, и Отон» (Tac. Hist. II. 25).

Военачальники римской армии явно не стремились к усложнению условий военного похода. Военно-теоретическая мысль того времени уже сформировалась и была отработана на практике. Вегеций, обобщая опыт предыдущих поражений и побед, очень точно выразил концепцию передвижения римского войска: «Обычно большим опасностям подвергается войско во время переходов, чем во время самого боя. Поэтому предводитель …должен иметь очень точно составленные планы (itineraria) тех местностей, где идет война, так чтобы на них не только были обозначены числом шагов расстояния от одного места до другого, но чтобы он точно знал и характер дорог, принимал во внимание точно обозначенные сокращения пути, все перепутья, горы, реки. Это до такой степени важно, что более предусмотрительные вожди, как утверждают, имели планы тех провинций, которые были ареной их военных действий, не только размеченными, но даже разрисованными, чтобы можно было выбрать направление, руководствуясь не только разумными предположениями, но, можно сказать, видя воочию ту дорогу, по которой они собираются идти» (Veget. III. 6).

Он же облекает свою мысль уже в виде рекомендации: «Если дороги узки, но безопасны, то все же лучше послать вперед воинов с топорами и кирками и, несмотря на трудность, расширить эти дороги, чем подвергаться опасности, пользуясь лучшей дорогой» (Ibid.).

Заметим, что Юлий Цезарь оставил нам несколько произведений, в которых детально описал свои действия во время Галльской и Гражданской войн. Цезарь тщательно фиксировал все свои действия по возведению осадных сооружений, рвов, валов, мостов, указывал их размеры, протяженность3, но нигде и ничего не говорил о прокладке или строительстве дорог. Есть только несколько мимолетных упоминаний, которые могут иметь отношение к рассматриваемому вопросу. Например, в ходе военных действий в Галлии, Цезарь двинулся в страну гельвиев через Кевеннский хребет, который в это время года был покрыт глубоким снегом. Но «напряженной работой солдат снеговые массы в шесть футов высотой были очищены, и, таким образом, были открыты пути, по которым Цезарь дошел до страны арвернов» (Caes. Bell. Gall. VII. 8).

И еще дважды встречается факт преодоления болотистой местности: Лабиэн для переправы через Секвану (Сену) «заваливал болото фашинником и насыпью и таким образом прокладывал себе надежную дорогу» (Caes. Bell. Gall. VII. 58); а Цезарь, борясь с белловаками, «проложил через болото мосты, чтобы перевести свои легионы» (Caes. Bell. Gall. VIII. 14).

Зато в Испании Цезарь со своими войсками двигался по горной местности вообще без дорог: «Ему приходилось идти по очень глубоким и труднопроходимым ущельям, во многих местах движение задерживалось скалами, так что солдаты по необходимости передавали оружие из рук в руки и значительную часть пути прошли без оружия, поддерживая друг друга» (Caes. Bell. Civ. I. 68).

Из контекста книги ясно следует, что Цезарь все же знал точно, в каком направлении следует двигаться, и что в этих горах нет войск противника. В противном случае, его риск был бы неоправданным. Почему Юлий Цезарь не говорит о дорогах, можно только строить догадки. Скорее всего, он, как и другие полководцы римской армии, использовал существующие дороги, и если не было острой необходимости, старался не двигаться по труднопроходимой местности.

Во многом прав оказывается исследователь Ле Боэк, который в своей работе, посвященной римской армии, заметил, что «войско, совершающее марш по вражеской стране, не всегда встречает удобства, к которым оно привыкло на римской территории, и должно обустраивать пересекаемую им территорию для обеспечения максимальной безопасности, поэтому ему приходится строить дороги, мосты и лагеря. Эти работы представляют собой один из многочисленных факторов успеха римских войск».

Пути, тропы, дороги были практически всегда и везде, поэтому римляне в большинстве случаев использовали уже существующие маршруты, иногда, благоустраивая их под свои требования. То есть говорить о какой-либо основательной строительной деятельности на марше римской армии не приходится. Решение тактических задач не предполагало возведение монументальных и технически сложных сооружений, которыми являются дороги в римском понимании. Например, когда император Домициан вел военные действия против германцев, «которые совершали нападения из лесов и незаметных укрытий, имея при этом возможность безопасного отступления вглубь лесов, то римляне провели просеку в 120 миль и тем не только изменили характер войны, но и покорили неприятелей, так как обнажили их убежища» (Front. Strat. III. 10).

Маршевые дороги – это всего лишь расчистка пути следования римского войска, исключающая тщательное и затяжное по времени строительство, так как задержка во время военных действий нецелесообразна. Позднее, уже на завоеванных и усмиренных территориях, расквартированные здесь воинские контин-генты могли принимать участие в дорожном строительстве, но никак не раньше.

Небольшие отряды, как например у Псевдо-Гигина, всего 1300 человек из примерно 35–40-тысячного войска не могли произвести существенные работы на пути следования войска. Поэтому солдаты (или моряки) обычно ограничивались тем, что валили деревья, если войско должно было пересекать лес, срубали кустарник, убирали с пути камни, которые могли затруднять движение обоза и тяжеловооруженных пехотинцев, выравнивали землю, а также расставляли указатели (вешки, маркеры, знаки), обозначавшие генеральное направление движения.

Конечно, такие мероприятия можно было осуществлять преимущественно вне зоны боестолкновения, в противном случае небольшой отряд рабочих с охраной из всадников не смог бы эффективно обороняться, ведя при этом какие-то до-рожно-строительные работы. Возможно, в экстренных ситуациях в процесс прокладывания пути включалась и часть основной армии, но и в этом случае речь идет только о прокладке пути, но не дороги.

В словах же Иосифа Флавия, как и у Псевдо-Гигина, сквозит определенная идеализация римской военной мощи, которая представлялась им как самая совершенная военная машина. В принципе, так оно и было. Но из-за ярких картин, нарисованных античными авторами, проглядывают гораздо более глубинные стороны военной организации Рима. Например, отчетливо видно, что Цезарь больше заботился о сохранении своих воинов (по крайне мере – на страницах своих книг) и старался избавить их от лишений, например, от нехватки продовольствия; они действительно были для него соратниками. В армии Цезаря не было особых инженерных частей, и все строительные работы производились его легионерами.

А для императоров более позднего времени армия в целом и каждый легионер в частности стали залогом императорского могущества. Теперь римские воины получали за свою службу деньги и больше дорожили своим имуществом, часть которого находилась в обозе и легионной кассе, чем родными пенатами.

Поэтому на первый план в ходе военных кампаний выдвинулась частная, можно сказать, мелкая цель: сохранение обоза и максимальный комфорт наиболее ценной части армии – легионов, чья тяжеловооруженная пехота оставалась ядром римской армии, которое надо было всячески беречь.