«Перезагрузка» в отношениях Россия – США: проблемы и перспективы в ключевых сферах

Недавняя встреча на высшем уровне между президентами США и России вызвала повышенное внимание среди политиков и экспертов в обеих странах. Интерес активно подогревался десятками прогнозов относительно возможных последствий развития нового этапа российско-американских отношений, которые в данный момент далеки от гармонизации. Безусловно, лидерам двух стран предстоит сделать многое, чтобы наполнить содержанием термин «перезагрузка», который должен стать символом нового видения двустороннего партнерства и взаимодействия на мировой арене.

Каким же может представляться построение новой архитектуры или даже философии отношений? Оглядываясь на опыт предыдущих лет, можно с уверенностью сказать, что процесс этот будет весьма непростым. Как показывает предыдущий опыт, даже в периоды, когда в России и США демонстрировали готовность и желание к сближению и компромиссам, результат не всегда оказывался таким, каким его видели архитекторы этого курса. Прежде всего, потому, что стороны демонстрировали разное понимание процессов, происходящих между ними, руководствовались различными, подчас противоположными целями, стремясь достичь результата, который казался взаимно желаемым и выгодным.

На наш взгляд, нынешний момент в российско-американских отношениях достаточно ярко демонстрирует подобную разницу в видении друг друга, несмотря на хотя бы формальный консенсус относительно необходимости их улучшения и развития. Ряд американских аналитиков заявляют о необходимости пересмотра американской политики в отношении России, однако едва ли риторика в пользу демократии поменялась, и Россия перестала восприниматься как авторитарное государство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Как утверждает Ариель Коен, Россия является ревизионистской державой, стремящейся к распространению своего влияния на Ближнее зарубежье и созданию противовеса США путем построения коалиции Китая, Индии, латиноамериканских стран, Сирии и т. д. Это в недружественной США России называется идеей «многополярного мира».

Да и в самой России волна антиамериканизма и недоверия к США как к международному партнеру практически во всех наиболее чувствительных для нее сферах также едва ли пошла на убыль. Соответственно, старт в «перезагрузке» не намного отличается, скажем, от старта, данного этому процессу в связи с распадом СССР в 1991 г. или с 11 сентября 2001 г. после масштабных террористических актов в США и той поддержке России, связанной со вступлением в международную антитеррористическую коалицию.

Таким образом, как нам представляется, нынешний этап в двусторонних отношениях, так красноречиво названный «перезагрузкой», будет заключаться в попытках обеих сторон предпринять определенные шаги, которые будут способствовать достижению внешнеполитических целей России и США, продолжающих пересекаться в ряде чувствительных направлений. Безусловно, важнейшее значение для нас имеют те пункты, которые предполагают элемент взаимных уступок и «торговли». В первую очередь среди таких тем для переговоров выделяются вопросы о предложениях России сформировать новую систему европейской безопасности, активность России и США на постсоветском пространстве, а также ответные действия и реакция США и союзников на установку Россией в Калининградской области ракетных комплексов «Искандер» в ответ на размещение США пятого позиционного района системы ПРО.

Важнейшей отправной точкой для США на ближайшую перспективу в отношениях с Россией остается острая необходимость в смене внешнеполитического курса, а также в выработке новых подходов к взаимодействию с Российской Федерацией. Это главный ориентир для администрации президента, которая постоянно устами различных комментаторов и официальных лиц говорит о том, что провал российской политики в период администрации Буша состоял в отсутствии четкой стратегической линии2. Установившийся личный контакт (Путин встречался с Бушем 27 раз, больше чем с кем-либо другим) не остановил того, что линии двух стран все дальше и дальше расходились.

Представители экспертных кругов, близких к новой администрации, указывают на то, что результатом таких провалов во многом стала манера вести политические дела, присущая Бушу и его команде. Содержание данной модели заключалось в том, что был принят способ силового навязывания решений, связанных с отстаиванием государственных интересов США во всех вопросах, касающихся двусторонних отношений, и игнорирования возможных последствий в виде российской реакции. Однако было бы не совсем верным относить подобную практику только к российскому направлению американской политики. Необходимо отметить, что определенная прямолинейность в достижении стратегических целей свойственна неоконсервативному крылу американской администрации, исходя из специфического понимания соотношения баланса между целью и средствами.

В качестве примеров данного «жесткого» курса можно привести отказ США от участия в договоре СНВ в декабре 2001 г., педалирование процесса расширения НАТО, несмотря на продолжающиеся российские протесты, активную политику в непосредственной близости к российским границам с целью ослабить влияние Российской Федерации на постсоветском пространстве, отсутствие политической воли улучшать экономический климат в отношениях между двумя странами (начиная с 2002 г. многочисленные обещания скорейшей отмены поправки Джексона–Веника уже вызывают у многих в России улыбку). Кроме того, подобная жесткая односторонняя линия администрации Буша проходила на фоне усиливающейся риторики США относительно негативных процессов, происходящих в России, подавления демократических институтов и свобод, укрепления вертикали власти и политической системы с доминирующей партией. Поддержка такой политики, по мнению, распространенному в среде американской политической и интеллектуальной элиты, привела к тому, что Россия и США отдалились друг от друга и переживают худший этап во взаимоотношениях с момента окончания холодной войны. Причинами данного феномена в американских кругах принято считать не только конфронтационный курс Кремля и антиамериканизм в России, но и отсутствие четкой политики Вашингтона в отношении России в последние годы, в котором обвиняют, прежде всего, администрацию Дж. Буша-младшего.

Для того чтобы избавиться от негативного наследия бывшей администрации, принято решение в кратчайшие сроки заняться выработкой стратегии для России и начать ее воплощение, с тем чтобы снизить напряжение в двусторонних отношениях. Таким образом, «перезагрузка», которую предложил Дж. Байден и начала осуществлять X. Клинтон, не столько стремление США протянуть руку России и пойти ей на уступки, сколько внутренняя необходимость для США пересмотреть прежние ориентиры, а если точнее, выработать их в соответствии с нынешними стратегическими условиями. Отсутствие выверенной политики воспринимается в США как очень уязвимая и шаткая позиция, а, следовательно, нужно иметь четкое понимание того, что «перезагрузка» необходима США значительно больше, чем России, и это предоставляет определенные рычаги влияния в переговорном процессе.

«Перезагрузка» в американском понимании заключается в выработке четких механизмов взаимодействия с Россией, избавление от недостатков и слабостей, присущих политике администрации Буша, и в то же время усилении своего влияния на Россию, утраченного в последние годы.

Наиболее вероятным способом установления нового формата отношений будет тестирование нынешней фазы. Данное «тестирование» в американском представлении заключается в проверке готовности Москвы идти на уступки в вопросах первостепенной важности, которыми для США являются проблемы нераспространения ОМУ, Иран, терроризм и энергетическая безопасность.

Также для США, по утверждению экспертов, является неприемлемой ситуация отсутствия действенных рычагов воздействия на Россию. В качестве возможного варианта исправления ситуации часто называют экономические инструменты. Велика вероятность того, что предложения по некоторым экономическим направлениям станут на повестке дня, и не исключено, что США будут стремиться увязать экономическое сближение с требованиями российских уступок в других областях (к примеру, на постсоветском пространстве). Среди возможных предметов торговли в данном случае - договор о двусторонних инвестициях, который выгоден США, поскольку в его отсутствие американские предприниматели вынуждены инвестировать в Россию через свои европейские дочерние компании или через партнеров в Европе, что снижает прибыль. Российская экономика нуждается в притоках иностранных инвестиций, поэтому предложения США могут показаться заманчивыми. Однако рассчитывать на серьезные предложения нужно с осторожностью, поскольку обещания инвестиций могут носить декларативный характер, так как американская экономика испытывает дефицит в свободных средствах.

Одним из возможных вариантов обеспечения интересов США является увязывание между собой нескольких аспектов сотрудничества. В качестве одного из наиболее ярких примеров выделяется искусственная привязка друг к другу вопроса о размещении американской ПРО и иранской проблемы. Судя по всему, в самое ближайшее время эта связка и будет тестом для системы. Вероятно, будет предложено заморозить на определенное время (идет речь о сроках до 2–3 лет) проект ПРО в обмен на более жесткую позицию России в отношении Ирана. По нашему мнению, ситуация в данной связке будет иметь характер традиционной схемы, применяемой США, – «действия в обмен на обещания». Возможно, что от России потребуют конкретных шагов в ужесточении иранской политики и поддержке санкций в обмен на временное замораживание введения в эксплуатацию элементов ПРО, которое может быть возобновлено в любой момент.

Важно отметить, что риторика США относительно возможного отказа от ПРО и заявления Обамы, касающиеся необходимости доказать ее эффективность, не имеют под собой прочного фундамента и призваны служить для психологической разрядки напряженности вокруг данных вопросах с целью выиграть время. Едва ли интерес России в убеждении партнеров в отказе от ПРО будет служить руководством к действию в нынешней администрации Обамы3. По заявлениям американских экспертов и аналитиков, США ни в коем случае не должны отказываться от обещаний, данных своим союзникам в восточной Европе. Отказ от строительства ПРО станет ударом для Польши и Чехии, нанесет непоправимый ущерб имиджу США. Поэтому большинство аналитиков в США настоятельно рекомендуют Обаме отложить на время строительство ПРО. В общих чертах отсутствие у США намерений отказываться от собственных интересов в делах со своими оппонентами подтвердил и Байден, выступая на конференции в Мюнхене в феврале 2009 года.

Еще одним пунктом для «торговли» с Россией являются договоры СНВ 1 (START I), срок действия которого закончился в декабре 2009 г., и договор о нераспространении ядерного оружия, который должен пересматриваться в 2010 году. Согласно заявлениям американских экспертов, США остро нуждаются в быстром урегулировании этих вопросов. Односторонние действия США в период предыдущей администрации в области соблюдения договоров, по мнению американцев, серьезно нарушили международную стабильность. Учитывая традиционную приверженность России к разного рода обязывающим документам в двусторонних отношениях с США, администрация Обамы постарается представить собственные интересы и потребности, прежде всего, как интерес и выгоду России, на которую США «соглашаются», проявляя добрую волю. Однако рассчитывать на быстрый прогресс в данной области сложно. По мнению авторитетного российского эксперта, бывшего начальника Главного штаба РВСН генерал-полковника Виктора Есина, участники переговоров между Российской Федерацией и США по проблематике СНВ не смогут до конца года прийти к согласию по всему спектру проблем, поэтому им следует сосредоточиться только на вопросе сокращения этих вооружений5.
Российские заявления относительно ответных мер по размещению ракет средней дальности «Искандер» в Калининградской области вызывает сдержанную реакцию в США и странах – союзницах. Как уже утверждалось, и в НАТО, и в США понимают ограниченность возможностей влияния на Россию в данном вопросе. Западные комментаторы ограничиваются в большинстве случаев констатацией данного факта и демонстрацией сожаления по поводу возможного решения России6. В этой связи на данном этапе серьезного обсуждения мер возможного противодействия политике России в этом вопросе не ведется. Вероятнее всего, США будут настаивать на отмене данного решения в связи с приостановкой введения в эксплуатацию элементов ПРО в Восточной Европе в том контексте, как это уже указывалось выше. Кроме того, в кругах НАТО – США обсуждаются возможности включения России в систему европейской ПРО для нивелирования ее самостоятельного статуса и попыток тем самым снизить напряженность вокруг данного вопроса7. Однако пока не очень понятно, в какой степени данные планы будут реализованы, особенно если иметь в виду выступления западных экспертов и комментаторов, которые заявляют о том, что постоянные противоречия и несогласие по концептуальным вопросам внешней политики и видения глобальных перспектив мирового развития среди политиков и экспертов России и Запада являются самым серьезным фактором, осложняющим двусторонние отношения.

Что касается предложения России по формированию новой архитектуры европейской безопасности, то в данном вопросе ситуация более определенная. США настаивают на том, что недавние события в Грузии вынуждают союзников по НАТО выступить единым фронтом против амбиций Москвы обладать «сферами влияния» в Ближнем зарубежье. Риторика заключается в достаточно простой формуле, что в условиях современных международных отношений такие рудименты ХIХ в. недопустимы, и необходимо жестко напомнить об этом России. Самым удобным способом выразить свою консолидированную позицию является отклонение российских предложений по трансформации системы безопасности в Европе. Недавние высказывания Х. Саланы относительно того, что Европа не нуждается в новых подходах, поскольку старые институты и организации, формирующие европейскую систему безопасности, доказали свою эффективность, являются лаконичным ответом на предложения России. Представляется, что США и их союзники по НАТО просто будут отказываться обсуждать российские инициативы, ссылаясь на несвоевременность, отсутствие необходимости, и между строк упоминая при этом российские «методы» урегулирования замороженных конфликтов на постсоветском пространстве.

Необходимо также отметить, что после грузинского кризиса администрация США и НАТО серьезно обсуждает вопрос о необходимости более активного участия Европы и США в урегулировании нерешенных конфликтов на постсоветском пространстве с целью предотвращения нежелательного для западных стран исхода событий, влекущего за собой укрепление позиций России. Сегодня в военно-политических концепциях Штатов происходит ренессанс доктрин нанесения ударов по военным объектам (пусковым установкам, аэродромам), а также объектам промышленности и инфраструктуры, непосредственно связанным с ведением войны. Другие промышленные объекты (угольные производства, электростанции и т. д.), а также города теоретически можно было не разрушать, дав противнику шанс пойти на примирение после первого обмена ударами с учетом новейших технологических тенденций8. В настоящее время американцы, судя по открытым публикациям, не исключают возможности ограниченного военного столкновения с Россией на постсоветском пространстве.

Вероятность этого предположения представляется более высокой, если учесть, что «размалывание» крупных государств Евразии с последующим подчинением возникших слабых стран американскому влиянию еще с начала 1990-х гг. стало основным инструментом внешней политики США. С его помощью Штаты снижают для себя «политическую себестоимость» приобретения доступа к ресурсам зарубежных стран, по их мнению, необходимым для продления жизни «американской либеральной империи», как США именуются даже в современной американской литературе.

Судя по содержанию и тону высказываний российского руководства, в Москве начинает преобладать мнение, что в США не отдают отчета в «цене противостояния» с Россией. Согласно заявлениям американских политиков, в Вашингтоне шокированы жесткостью позиции Москвы, так как ничего похожего Россия за последние 25 лет не демонстрировала.

В Америке данная ситуация рассматривается с точки зрения того, что Россия идет все более конфронтационным курсом, подпитываемым самым воинственным со времен окончания холодной войны восприятием собственных национальных интересов, внутриполитическими соображениями, связанными с усложнением международной обстановки и эскалацией напряженности, а также возросшими возможностями в отстаивании своих позиций. Однако, по мнению экспертов в США, ни могущество, ни решимость России не следует преувеличивать. Российская новообретенная сила покоится на узком, даже непрочном фундаменте, а ее новые цели могут быть пересмотрены, если издержки, связанные с их достижением, окажутся слишком высоки. И все же, как показали августовские события в Южной Осетии, высокие ставки не всегда пугают нынешнюю российскую элиту.

Сейчас, когда присутствие США в Ираке близится к завершению, американское политическое руководство и экспертное сообщество начинают задумываться о многочисленных проблемах, с которыми Вашингтону придется иметь дело на следующем этапе. Будет ли Америка преодолевать новые и унаследованные от прошлого трудности в условиях сотрудничества с другими великими державами, или отношения с ними станут более конфликтными? Если конфликты превратятся в новую «норму жизни», насколько трудно будет управлять этой ситуацией, с тем чтобы она служила американским интересам? И Россия, раньше, чем ожидалось, дает Америке импульс для поиска ответов.

Один из крупнейших специалистов по России в США, С. Сестанович, в одном из своих выступлений сравнил российско-американские отношения с поведением компьютерной системы, которая может эффективно работать после перезегрузки лишь в том случае, если нет существенных проблем в оборудовании или серьезных программных ошибок, которые не исправить простой перезагрузкой, и которые требуют вмешательства специалиста или даже замены всего системного блока. Являются ли отношения России и США масштабной проблемой, которая потребует глобальной реконструкции механизмов взаимодействия, или этот процесс пройдет гладко – покажет время. Однако нынешняя динамика показывает, что стороны не избавились от конфликтующих между собой представлений друг о друге. В таких условиях рассчитывать на скорый прогресс «перезагрузки» бесперспективно. Он, как представляется, будет неминуемо скатываться к стремлению каждой из сторон обеспечить свои преимущества в двусторонних связях за счет партнера, что будет порождать новые витки разочарований и неопределенности.