Памятники рубежа средней и поздней бронзы в бассейне Р. Терешки

Бассейн р.Терешки занимает юг лесостепной зоны Правобережья Волги. Верховья реки находятся на территории Ульяновской области, среднее и нижнее течение – в Саратовской. В 2006 г. в Хвалынском районе были получены новые материалы, относящиеся к рубежу средней и поздней бронзы и раннему этапу позднебронзового века.

Эти материалы позволяют конкретизировать раннюю стадию формирования срубной культуры. Бассейн р. Терешки, занимающий южную кромку лесостепи, объективно является одним из наиболее оптимальных районов для археологического отражения межкультурных контактов на стадии формирования срубной культуры. В этом плане большой интерес представляет курган у с. Дубовый Гай, сооруженный на рубеже средней – поздней бронзы (раскопки Ю. А. Зеленеева). Курган был расположен на водораздельном плато левого берега р. Терешки и при высоте около 3 м имел диаметр 50 м. К моменту раскопок насыпь кургана была почти полностью уничтожена при строительстве железнодорожного пути. Однако по материковым выкидам определено, что все четыре погребения данного кургана являются основными, и насыпь была возведена после совершения всех погребений. Такое положение представляется принципиально важным, так как комплекс погребений включает признаки основных субстратных культур, легших в основу срубной.

Самое крупная могильная яма (4,4 х 3,35 м), ориентированная по линии север – юг, располагалась под центральной частью насыпи (погр. 4) и имела мощное бревенчатое перекрытие. В могиле находилось захоронение мужчины 25–35 лет1. Умерший находился в восточной половине могилы, между ямками от вертикально стоявших бревен, подпиравших перекрытие, и восточной стенкой могилы. Он положен на спину, головой на север. Руки погребенного (плечевые кости) были раздвинуты, локтевые и лучевые смещены грызунами. Ноги, так же как и руки, были раздвинуты и слегка согнуты в коленях. По костям левой стопы устанавливается, что ноги изначально были положены «ромбом». Покойный лежал на органической подстилке и накрыт таким же покрывалом. Между четвертым и пятым позвонками поясничного отдела позвоночника найден костяной трехгранный наконечник стрелы, который, вероятно, и послужил причиной смерти погребенного.

Нерядовой характер погребения подчеркивался богатым комплексом инвентаря. Два керамических сосуда с характерным желобком по шейке, с обильной примесью толченой раковины в тесте глины и украшенные неровными желобками совершенно определенно могут быть сопоставлены с керамикой доно-волжской абашевской культуры (ДВАК). Комплекс из 9 кремневых наконечников стрел включает 1 черешковый (трапециевидной формы) наконечник и 8 бесчерешковых. По своим параметрам наконечники соотносятся как с абашев-скими, когда ширина основания превышает ширину граней, так и с синташтин-ско-потаповскими, у которых ширина основания меньше ширины граней.

6 бронзовых предметов – 2 ножа, бритва, стрекало с костяной муфтой, обойма и сплеск бронзы – чаще всего находят в специально выделенных погребениях начальной поры поздней бронзы в широких территориальных и культурных пределах. Стрекала считаются наследием катакомбного мира3. Особенно показательно наличие в комплексе рогового щиткового псалия подпрямоугольной формы со вставными шипами и выделенной планкой вкупе с 10 шипами от пса-лиев и 2 костяными втулками, которые, возможно, происходят от деревянных псалиев. Функционально, да и по другим элементам оформления псалий из Дубового Гая ничем не отличается от аналогичных псалиев доно-волжской абашев-ской культуры.

Три остальные могилы (погр. 1–3) имеют «стандартные» для курганов поздней бронзы размеры, в двух из них сохранились двухвенцовые срубы из колотых бревен и перекрытия, но погребенные лежали уже не на спине, а скорченно, на левом боку, головами на северо-восток, хотя и сопровождались керамикой, находящей аналогии в ДВАК. 4 сосуда из 3 погребений кургана Дубовый Гай отвечают всем канонам ДВАК: колоколовидность формы, примесь толченой раковины в тесте глины, характерная орнаментация – широкие горизонтальные прочерченные линии и косо-вертикальные борозды. В качестве примера можно привести керамику из погребений кургана Селезни-2 как наиболее характерного памятника ДВАК. Это колоколовидные сосуды из погр.

Если курган Дубовый Гай содержит в основном центральном погр. 4 типичную доно-волжскую абашевскую керамику, то в периферийных основных погребениях, кроме аналогичной, имеется и своеобразная керамика. Это сосуды из погр. 2: сосуд с легким «катакомбным» уступчиком по плечу и миниатюрный сосудик. Аналогия миниатюрному сосудику имеется в доно-волжском абашев-ском погр. 1 кург. 22 Подклетненского могильника у г. Воронежа. Миниатюрный сосудик с шаровидным туловом сопоставляется авторами исследования с керамикой катакомбной культурно-исторической общности.

По ряду параметров курган Дубовый Гай сопоставим с потаповскими комплексами лесостепи средней Волги6. Совпадает организация подкурганного пространства. В Дубовом Гае, как и в потаповских курганах, наиболее крупное погребение находится в центральной части насыпи и окружено периферийными. По периметру дна центральной могилы проходит канавка-ровик, положение одного из погребенных на спине, наличие парного захоронения – все эти погребальные признаки отмечены и у потаповских комплексов.

Сопоставление погребального инвентаря показывает следующее. Сравнение по керамике провести сложно, так как совершенно явственно видна разная культурная подоснова керамических комплексов, к тому же выборка керамики из Дубового Гая слишком мала. Металлические изделия обнаруживают полное совпадение в таких категориях, как бронзовые ножи со змеевидным череном, мелкие круглые и с острыми концами подвески в полтора оборота.

Для потаповских комплесков отмечено наличие колчанных наборов кремневых наконечников стрел, который есть и в центральном погребении Дубового Гая.

В центральном же погребении найден роговой дисковидный псалий со вставными шипами староюрьевского типа. Псалии этого типа также известны в потаповских комплексах, хотя там преобладают псалии с монолитными шипами и без орнамента.

В целом для потаповских памятников отмечена такая особенность, как наличие богатого набора погребального инвентаря не только в центральных, но и в периферийных погребениях, что не характерно для покровских захоронений. В Дубовом Гае парное периферийное погр. 2 подростка и ребенка содержало значительное количество инвентаря: 3 керамических сосуда, 2 берестяных туеска, бронзовые височные подвески, бронзовая бусина, а также бусы из пасты и стекла.

Подобное совпадение признаков может свидетельствовать как о культурно-генетической связи, так и о хронологическом соответствии. Если в целом считать, что покровские памятники лесостепного Поволжья следуют за потаповскими, то комплекс захоронений из Дубового Гая в хронологическом плане все же ближе к потаповским. При этом еще раз следует отметить, что центральное погр. 4 кургана Дубовый Гай по всем параметрам сопоставимо с ДВАК. Для лесостепного Поволжья отмечается скоротечность процесса формирования ранне-срубных памятников, вызвавшая ряд переходных комплексов, сочетающих потаповские и покровкие черты. Вполне вероятно, что эта скоротечность и вызвала ситуацию, когда на территории юга лесостепи не успел сформироваться самостоятельный тип памятников, а в нашем распоряжении оказывается ряд промежуточных в культурном плане комплексов типа Дубовый Гай. В то же время, возможно, именно курган у Дубового Гая является одним из примеров существующего, но пока не исследованного типа памятников, переходного от средней бронзы к поздней, а наследование абашевских признаков в раннесрубной культуре происходит опосредованно, именно через такие памятники. Во всяком случае, наличие псалия со вставными шипами позволяет провести синхронизацию, как минимум, с наиболее поздним курганом 5 Потаповского могильника. Для Потаповских памятников калиброванные даты укладываются в интервал между XX и XVIII вв. до н. э.7. По единственной калиброванной дате Дубового Гая, полученной по дереву от перекрытия погр. 4, время сооружения кургана cинхронно ранней поре потаповских памятников.

Погребения Дубового Гая показывают, что, вероятно, существовал и более ранний пласт памятников, чем покровские раннесрубные, который, несомненно, можно синхронизировать именно с потаповскими и доно-волжскими абашевски-ми, хотя в абсолютном выражении временная разница не будет значительной.

Если сравнить этот курган (Дубовый Гай) с наиболее яркими покровскими комплексами раннего периода срубной культуры, мы получим следующую картину. В плане архитектуры погребального сооружения, несомненно, прослеживается много общих черт: обширные могильные ямы, бревенчатые перекрытия с маточными балками и опорными столбами. В погребальном инвентаре есть широкий круг аналогий среди металлических изделий, каменных и костяных наконечников стрел, роговых псалиев, украшений. Но все перечисленные находки в той или иной мере характеризуют, кроме покровских, и набор погребального инвентаря других синхронных культур. Основной показатель – керамика – имеет менее выраженные абашевские черты, и значительная часть покровских комплексов имеет посуду срубного облика.

Сравнение дубовогайских материалов с доно-волжскими, потаповскими и раннесрубными покровского типа показывает, что, вероятно, курган Дубовый Гай отражает наиболее ранний этап донского культурного проникновения в бассейн Терешки, когда центральное погребение отражает устоявшиеся традиции ДВАК (поза погребенного, керамика, оформление могильной ямы), а в периферийных уже видно зарождение тех черт погребального обряда, которые в дальнейшем станут определяющими на всем протяжении срубной культуры – скорченное левобочное положение умершего и северо-восточная ориентировка.

Не меньший интерес представляют погребения из кургана у с. Ново-Яблоновка, расположенного на 5 км южнее кургана у с. Дубовый Гай. Курган содержал 3 погребения: 2 впускных и основное – кенотаф8. Судя по материалу, погребения не были разделены большим хронологическим промежутком и относились к этапу формирования срубной культуры. Кенотаф – один из самых больших по площади в Поволжье (6,9 х 2,8 м), вероятно, символизировал захоронение воина-колесничего, о чем свидетельствует набор погребального инвентаря: 3 костяные втулки и 6 шипов от псалиев; бронзовый нож с едва намеченным перекрестием и приостренным окончанием рукояти; бронзовое стрекало. Еще один бронзовый нож листовидной формы с намечающимся перекрестием и раскованной пяткой был обнаружен в заполнении могилы. Интерес также представляют бронзовая пластина со штифтами и скобами (обкладка деревянной чаши?), 2 кремневых наконечника стрел с трапециевидными черешками и костяной наконечник стрелы. Последний имеет полные аналогии в раннесрубном погр. 2 кург. 1 могильника Новый Ризадей в Самарской области9, а кремневые аналогичны одному из наконечников из кургана Дубовый Гай.

Керамика сохранилась фрагментарно и происходила от трех–четырех сосудов. Вся она вполне сопоставляется с раннесрубной керамикой покровского типа: отогнутый венчик, орнаментация в виде грубых и глубоких полос от сглаживания, обильная примесь толченой раковины в тесте глины.

Кенотаф, аналогичный ново-яблоновскому, имеется в курганном могильнике Кочетное (погр. 4, кург. 7). Он также ориентирован по линии восток–запад, а на дне располагались 3 циновки в направлении север–юг, каждой из них соответствовал свой инвентарь, чем и объясняется большая длина могильной ямы – 4,4 х 2,5 м10. Возможно, и кенотаф в Ново-Яблоновке символизировал захоронение нескольких человек.

Во впускном погр. 2 Ново-Яблоновки покоились 2 ребенка в позе адорации с северной ориентировкой. 2 керамических сосуда, обнаруженных здесь, также имели все ранние признаки, что позволяет говорить о небольшом временном разрыве между ним и основным погребением. Округлобокий горшок, украшенный горизонтальной елочкой, по своим морфологическим признакам может сопоставляться с керамикой конца средней бронзы.

В погребениях кургана у с. Ново-Яблоновки, как и в комплексе Дубового Гая, отражены составляющие их культурные черты – доно-волжские абашевские и местные катакомбные, хотя по времени они, скорее всего, следуют за Дубовым Гаем.

Катакомбные черты в Дубовом Гае – это в первую очередь поза погребенных: скорченно, на левом боку, с руками перед лицом. Ранее уже приводились примеры зарождения позы адорации именно в катакомбной среде, в том числе и на территории Волго-Донского междуречья11. Да и само помещение периферийных погребений кургана Дубовый Гай в срубы – черта, не характерная для срубных памятников Поволжья, а более соответствующая позднекатакомбным традициям и КМК.

О сохранении катакомбных черт в керамике срубной культуры писалось неоднократно12. В 2007 г. на южной окраине лесостепи Правобережья Волги были исследованы 3 кургана у с. Мокрое, в материалах которых также есть свидетельства катакомбного культурного наследия, несмотря на несколько более поздний возраст погребений13. В погр. 1 кург. 2 найден сосуд с явными катакомбными реминисценциями. Небольшой горшок имел срезанный наружу венчик, украшенный косыми насечками. По тулову прочерчены 3 горизонтальные линии, поля между которыми заполнены елочным орнаментом, выполненным плоским штампом. Тесто глины плотное, без заметных примесей.

Датирующим предметом также является фрагмент костяного орнаментированного предмета со сквозным перпендикулярным отверстием (кург. 3, погр. 2). Он находит аналогии среди близких костяных изделий в памятниках раннего этапа срубной культуры и может определяться как навершие плети-жезла. Типологически наиболее близкая аналогия происходит из погр. 11 кург. 1 могильника Юбилейное в Херсонской обл. на Украине. Авторы публикации однозначно не только определяют ранний возраст (в рамках срубной культуры), но и считают данные предметы датирующими14. В хронологической схеме В. В. Отрощенко аналогичные предметы также отнесены к первому этапу развития срубной культуры.

Все признаки погребального обряда и облик керамики указывают, что погребения могильника Мокрое 2 принадлежат к раннему этапу срубной культуры степной, бережновской линии развития эпохи поздней бронзы. Впервые памятники бережновского типа были выделены Н. К. Качаловой16, но со временем этот термин наполнился несколько иным содержанием, так как сама исследовательница позднее отказалась от утверждения о более раннем хронологическом положении бережновских памятников относительно покровских. Но сам термин закрепился в научной литературе. В 1991 г. характеристика и хронологическое положение бережновских памятников были дополнены и уточнены Е. П. Мыськовым, который обосновал синхронность бережновских и покровских погребений.

Две группы памятников для раннего этапа срубной культуры выделяются самарскими исследователями: покровские памятники с наследованием абашевских традиций и памятники с полтавкинскими реминисценциями. Вторая группа памятников в степной зоне также называется бережновской, или бережновской, линией развития18. В. В. Отрощенко вообще пишет о существовании двух срубных культур в рамках срубной общности с различной территориальной локализацией – покровской срубной культуре и бережновско-маевской срубной культуре – и не соглашается с А. П.Семеновой по вопросу выделения второй группы раннесрубных памятников с полтавкинскими реминисценциями.

Что касается собственно бассейна р. Терешки, то два вышеописанных кургана – у сел Дубовый Гай и Ново-Яблоновка – добавляют новую информацию к уточнению процесса сложения срубной культуры Нижнего Поволжья, так как дают представление о культурных контактах позднего доно-волжского абашев-ского и катакомбного населения. Подобные контакты давно отмечены для Подо-нья20 и в последнее время хорошо документированы для степного Приуралья.

Процесс формирования срубной культуры детально рассмотрен В. В. Отрощенко. По его мнению, начало процесса было положено в конце первой четверти II тыс. до н. э., когда население средневолжской абашевской культуры и катакомбные племена степей Нижнего Поволжья переместились на Южный Урал, где «при их взаимодействии и с участием местного населения и еще каких-то сил возник Южноуральский очаг культурогенеза»22 (синташтинская археологическая культура). Но в результате конфликта с носителями петровской культуры происходит откат синташтинского населения на запад, в Европу. Здесь абашевское население в зонах леса и лесостепи под воздействием синташтинцев трансформируется в донно-волжскую абашевскую культуру, на основе которой формируется покровская срубная культура. Движущей силой срубного культуро-генеза выступает синташтинская военная аристократия. Начало новой культуры связывается с унификацией погребального обряда: скорченное положение умершего на левом боку, северная ориентировка и прямоугольная могильная яма.

В. С. Горбунов считает, что нельзя говорить о синташтинском импульсе в формировании срубной культуры. Во-первых, нет никаких материальных свидетельств продвижения племен в западном направлении, а во-вторых, синташтин-ские памятники синхронны раннесрубным, а абашевское население Среднего Поволжья, Южного Приуралья и бассейна Среднего Дона существовало примерно в один и тот же период. Активную роль в формировании срубной культуры отводится абашевскому населению. В. С. Горбунов не акцентирует внимания на культурной принадлежности «степных племен» и даже пишет, что проблемы генетических основ формирования археологических культур «…в обозримом будущем, видимо, будут оставаться предметом пристального внимания и разработки в археологической науке».

Для территории Нижнего Поволжья эти «степные племена», очевидно, будут представлены памятниками среднедонской и волго-донской катакомбных культур и посткатакомбными культурными образованиями на их основе – памятниками криволукской культурной группы.
Непосредственно в бассейне Терешки поселения и погребения финала средней бронзы пока не известны, но это уже вопрос степени исследованности территории. Катакомбная же керамика известна как минимум на восьми срубных поселениях по берегам р. Терешки.

Происхождение срубной культуры Поволжья на катакомбно-абашевской основе постулируется уже в течение нескольких десятилетий и постоянно вызывает многочисленные дискуссии, наиболее ярко проявившиеся на страницах журнала «Советскя археология» в 1990 г. (№ 1). По большому счету она касалась степени участия полтавкинского населения в срубном этногенезе. За прошедшие годы в изучении среднебронзового века были достигнуты большие успехи, позволившие по-иному взглянуть на проблему формирования срубной культуры региона. Во-первых было обосновано существование волго-донской катакомбной культуры, намечен пласт поздне- (пост-)катакомбных криволукских памятников и финальных среднедонских катакомбных в Волго-Донском междуречье. Несмотря на споры о культурной принадлежности памятников финала средней бронзы, позднекатакомбная основа их несомненна, будь то собственно поздне-катакомбные комплексы, памятники с многоваликовой орнаментацией или кри-волукские, и все исследователи указывают на их хронологическое смыкание и частичное сосуществование с ранними покровскими или ДВАК. Во-вторых, была обоснована принадлежность полтавкинских памятников к раннему периоду средней бронзы, что сняло вопрос об их участии в культурогенезе срубной культуры.

В. В. Отрощенко писал о том, что катакомбная и срубная культура хронологически не стыкуется, и между ними должен находиться пласт предсрубных памятников, подобных Потаповским в Среднем Поволжье. На этот статус могут претендовать как раз описанные выше комплексы Дубового Гая и, возможно, отчасти Ново-Яблоновки с набором катакомбно-абашеских черт.
Если рассматривать территории к востоку от Волги, то итогом абашевско-катакомбных культурных контактов является образование синташтинской культуры степного Приуралья. Аналогичная картина отмечается исследователями для территории к западу от Волго-Донья – Подонцовья, где срубная культура формировалась на местной основе КМК при участии пришлого доно-волжского аба-шевского населения.

Совершенно естественно, что идентичные процессы проходили и в лесостепи Волго-Донского междуречья, весьма зримо это проявилось как раз на памятниках бассейна Терешки. Здесь, так же как и на южной кромке лесостепи, происходит контакт между населением доно-волжской абашевской культуры и населением поздней катакомбной культуры в бассейне Волги. Итогом данных контактов явилось формирование покровских памятников раннего этапа срубной культуры.