Комплексная хозяйственно-жилая постройка срубной культуры эпохи поздней бронзы на поселении Нижняя Красавка

Поселение эпохи поздней бронзы «Нижняя Красавка-2» известно с конца 1920-х годов. В разные периоды за ним вели наблюдения и осуществляли раскопки различных масштабов П. С. Рыков, Н. К. Арзютов, И. В. Синицын, Ю. В. Деревягин, В. А. Фисенко, В. И. Мельник, Н. М. Малов, Д. А. Хоркин и В. А. Лопатин. Этот памятник давно включен в историографию эпохи бронзы Нижнего Поволжья и неоднократно упоминался в литературе по различным вопросам в контексте изучения абашевской, покровской, срубной археологических культур, а также в области исследования металлообработки бронзового века.

В результате последних лет изучения Нижней Красавки для этого интересного комплекса стал актуальным вопрос о развитии строительной традиции. Раскопками 2007–2008 гг. были получены новые материалы, позволяющие судить о характере домостроения, и выявлен объект, принципиально отличающийся от всех известных в регионе полуземлянок эпохи поздней бронзы. Большая постройка № 22 расчищена в центральной части поселения, почти не затронутой работами прошлых лет.

Протяженность постройки по продольной оси составила 31 м. Жилище представляло собой длинное прямоугольное строение, ориентированное с юго-запада на северо-восток, с выходом в юго-западную сторону, в направлении к естественному понижению – древней задернованной балке, ведущей к реке. Траншея тамбура имеет неровные очертания, видимо, в результате многолетнего использования и подправок. Ее северо-западный контур более крут, а глубина тамбура в материке здесь достигает 0,3 м. Юго-восточный контур менее конкретен, он пологий, читается только в центре, по продольной магистральной оси, которая на 10 см глубже, чем юго-восточный край входа. Начало тамбура скрыто под южным и юго-западным бортами раскопа. По предварительным наблюдениям в этом месте он раздваивается, и одно направление выходит на ЮЗЗ, а второе на юг. Ширина западного ответвления 2,2 м, ширина южного проема 1,75 м. Точка их расхождения выявлена в юго-западном углу раскопа (кв. 66) в виде материкового поднятия, которое выше дна тамбурной траншеи на 0,2 м. Общая ширина тамбура в пределах квадрата № 61–2,75 м.

В направлении с юго-запада на северо-восток тамбур тремя ступенями, через диагонали квадратов № 66, 61, 58 и 33, простирается к привходовой площадке жилища. Название «ступени» исключительно условное, поскольку эти отрезки входа более напоминают пологие, последовательно укорачивающиеся пандусы, которые к тому же различны по глубине своего залегания. Первый внешний отрезок входа начинается в квадрате № 66, у точки раздвоения тамбура. Здесь его глубина составляет –346 от 0 R. В 1 м северо-восточнее наблюдается незначительное продолговатое поднятие на 10 см, длина которого 5 м, идущее к краю второй ступени с отметкой –335–342 (кв. № 58). Вторая ступень значительно короче, всего 1,6 м. Ее край и перепад с отметкой –340–347 выявлены в квадратах № 33 и 56. Здесь же начинается и заканчивается совсем короткая третья ступень, которая через 0,5 м, с отметки –347, небольшим пологим уступом понижается к привходовой площадке жилища на уровень -355. Таким образом, общая длина входа от места его внешнего раздвоения до края котлована (кв. № 33) составляет около 8 м.

Уровни тамбура продуманы рационально с точки зрения необходимости отведения от жилища дождевой влаги: глубина короткой привходовой ступени (-347) почти совпадает с уровнем тамбура у точки внешнего раздвоения (-346), тогда как центральный участок входа приподнят (-332 в кв. № 62). Очевидно, здесь, над траншеей тамбура также должен был пристраиваться дождевой навес, о чем косвенно свидетельствует группа столбовых ям № 11–17, продолжающих линии контурных опор по обеим сторонам общей кровли.

Котлован постройки имеет подпрямоугольную форму, его продольная ось, ориентированная с юго-запада на северо-восток, совпадает с направлением входа. Здесь есть контурные линии столбовых ямок, идущие вдоль стен, но в передней части они вырыты не вплотную к краям котлована, а с некоторым зазором, что позволяет предполагать падение скатов кровли непосредственно на внешний грунт и отсутствие стен надстройки. Это означает, что между столбами и нижними краями кровли, «под застрехой», в пределах жилища также имелось некое обитаемое пространство. Это особенно хорошо заметно по конструктивным особенностям юго-восточной стены, где между столбовыми ямками и внешним краем котлована имеется значительное пространство шириной 2–2,5 м, приподнятое относительно пристенных участков пола на 0,9–1 м в виде длинной нарообраз-ной ниши.

Вполне вероятно, что в юго-восточной стене под скатом кровли были оборудованы спальные нары. Здесь наблюдается очень частое размещение столбовых опор, видимо, не все они поддерживали крышу. Представляется, что между опорами юго-восточной кровельной балки были дополнительно вкопаны низкие столбы, на которых держался один край деревянного настила спальных нар. Противоположный край деревянных нар свободно лежал на плоскости земляной ниши. Приблизительные размеры такого общего спального места большой семьи составляли 9х3 м. Это спальное место использовалось только в летнее время, а в зимний период вся жизнь коллектива была сосредоточена около очагов, в задней части жилища.
Опоры северо-западного контура стояли гораздо разреженнее. Если расстояния между ямками у юго-восточной стены составляют от 0,3 до 1 м., то здесь от 0,75 до 2,5 м. Северо-западный край земляночного котлована в привходовой части постройки гораздо круче, по всем признакам эти участки выполняли чисто технические и хозяйственные функции.

Исходя из вышеизложенного, можно констатировать, что ширина вмещающего пространства жилища между земляными краями котлована составляла примерно 11 м. Расстояние между несущими контурными линиями опор кровли было гораздо меньше – 6 м в привходовом отсеке и 7,5 м в центральной части. Протяженность исследованного пространства котлована с юго-запада на северо-восток составляет 23 м.

Передняя привходовая площадка жилища выделяется незначительным поднятием. Она имеет заметный уклон с юго-запада, от края третьей короткой ступени входа (-355), на северо-восток, где в квадрате № 32 зафиксирована отметка -375.

На центральном и самом низком участке жилища отмечены влажные, постоянно подпитывающиеся грунтовыми водами выходы материкового песка, залегающего под слоем плотной глины на отметках до -397 от 0 R. Далее к северо-востоку наблюдается постепенное повышение уровня пола. Отметки в центральном понижении составили от -370 до -351, а возле очагов – -313, и непосредственно у задней торцевой стены постройки уровень пола залегал на отметках -280 и -276.

Здесь, в жилом отсеке, несколько изменяется характер профилировки стен. Если в привходовой части юго-восточная продольная стена была более пологой, чем северо-западная, то теперь она становится заметно круче, а столбовые ямы здесь вырыты вплотную к стене. Северо-западная стена в жилом пространстве и особенно северный угол котлована очень пологие. Участок в квадратах № 85, 91, 93 даже напоминает ступени дополнительного выхода в северную сторону, приуроченного к угловому участку жилища.

Площадка жилого пространства имеет подквадратную форму и слабо наклонена с востока на запад, в среднем примерно на 0,4 м. Центром этого пространства являются два больших очага, а в восточном углу размещался небольшой световой очажок. Над очагами, вероятно, встроенная в кровлю, размещалась квадратная рама вытяжного отверстия, и сам характер кровли здесь был другим, скорее всего, шатровым. Об этом свидетельствуют четыре самые глубокие ямы № 40, 41, 45 – и большая яма, вписанная в очажное понижение комплекса № 6. В них, безусловно, должны были стоять наиболее мощные опоры. Это обстоятельство, заметно отличающее устройство задней жилой части постройки от передней привходовой, позволяет предполагать возможное разгораживание основного и подсобного помещений поперечной перегородкой, которая могла проходить по линии, на которой расположены ямы № 68, 57, 52. Проем прохода, видимо, не был фиксированным, он мог просто драпироваться тяжелой занавесью, или подвесным плетнем.

Шесть ям – № 42, 43, 59-61, 63 – приурочены к задней торцевой стене постройки. Ямы продольного юго-восточного контура выражены гораздо лучше, чем в северо-западном контуре, их несравнимо больше (ямы №№ 46-55), они более глубокие и чаще расположены.

Выделяются две неглубокие ямы – № 66, 67, – расположенные в восточном углу постройки около светового очажка. Назначение этих углублений неясно. Возможно, они обозначают некие производственные места. Точно так же выбиваются из общего контекста ямы № 62 и 64, выявленные в северной части жилой половины. Яма № 65 явно выполняла функцию хранения, поскольку в ней зафиксирован неполный развал корчаги. Большая воронковидная яма № 56 могла быть мусоросборником, она размещалась вне жилого пространства, сразу за предполагаемой линией поперечной перегородки.

В раскопе зафиксированы объекты, которые требуют отдельного описания и более подробной характеристики. Это два внутренних очага, световой очажок, а также скопления артефактов, столбовые и хозяйственные ямы, связанные с конструктивными особенностями и внутренним интерьером постройки.

Скопление в северной части котлована зафиксировано в квадратах № 92, 94, 95, 97, непосредственно в северном углу жилища. Здесь, на глубине от -246 до -285 зафиксировано скопление артефактов с весьма обширной дисперсией – 3,2х1,5 м. Скопление растянуто по линии «юго-запад – северо-восток». Не исключено, что здесь мы имеем дело с остатками некоего домашнего святилища, и вот почему. Прежде всего обращает на себя внимание избранный характер некоторых предметов, имеющих сходные признаки. Это три нижние челюсти взрослых особей КРС с преднамеренно отрубленными крайними резцовыми отделами. Две из них лежали в северо-восточной части скопления, в створе столбовой ямы № 61, образуя полуокружье, вероятно, вокруг истлевшей опоры.

Третья, видимо смещенная со своего первоначального места, находилась в стороне, в 0,8 м к юго-западу.

На противоположном юго-западном краю скопления расчищена компактная группа камней, сложенных аккуратным блоком. В 0,9 м от них, восточнее, лежали кости КРС (ребро, часть лопатки, пястная фаланга), среди которых находилось хорошо сохранившееся костяное орудие для кожевенного производства – целый тупик, изготовленный из нижней челюсти лошади. Внутренний край альвеол с коренными зубами и зубы резцового отдела аккуратно срезаны и вычищены, а внешний край заточен и имеет следы сработанности. Общая длина предмета от переднего резцового края до выемки дужки – 37 см.

В пределах скопления обнаружено также несколько фрагментов лепной керамики: два обломка слабопрофилированных сосудов с каплевидными насечками и прочерченными короткими отрезками; придонная часть крупного реберчатого сосуда, украшенного гребенчатым штампом. В процессе расчистки найден также каменный предмет округлой формы (пест или пращевой снаряд) размерами 6 х 5,7 х 4,3 см, изготовленный из серого песчаника.

Как часть домашнего ритуала данный набор артефактов, возможно, был посвящен культу углового столба (яма № 61), расположенного в северной части дома.

Внутренний очаг 1 выявлен в 2 м от юго-восточной стены жилого помещения. Это сложное сооружение в продолговатой яме с неровными стенками, разделенной на два отсека, глубина которой от уровня пола составляла 0,4 м. Продольная ось очажного углубления ориентирована с юго-запада на северо-восток, размеры углубления составляют 1,37 х 0,8–0,85 м. В юго-западной части ямы, на ровной площадке с отметкой -345, аккуратным блоком были сложены крупные камни (железистый песчаник) со следами присутствия в огне. Между камнями встречались мелкие угли и золистые фракции грунта. Размеры каменной выкладки 0,6 х 0,55 м, высота 0,25 м.

В северо-восточном отсеке были вырыты две различные по размерам и глубине ямы. Признаки огня в них не отмечены. Южнее размещалась большая и глубокая яма диаметром 0,44 м, почти отвесными стенками и ровным дном, с отметкой -402 от 0 R, т.е. 0,57 м от уровня общего очажного углубления, или 0,97 м от уровня пола землянки. Севернее, почти вплотную (в 4 см), располагалась яма поменьше, диаметром 0,22 м и глубиной 0,19 м от уровня дна очага. Можно предположить, что это следы мощной опоры с фахверком, которая поддерживала южный угол центральной рамы шатровой кровли. Несколько смущает близкое расположение источника высокой температуры с каменной кладкой, но подобные варианты столбовых опор, приближенных к очагам, известны, например, в большой постройке поселения Чесноково-2, исследованной Н. М. Мало-вым на р. Деркуле (Северо-Западный Казахстан) в 1988–1989 гг.
Внутренний очаг 2 зафиксирован в центральной части жилого пространства, на расстоянии всего 0,65 м севернее очага 1. В этом аморфном углублении с неровными стенками угадываются две некогда раздельно вырытые ямы: одна очажная, а вторая – углубление под корчагу, входившую в состав приочажного комплекса. Позже, в процессе многолетнего использования, очевидно, в результате постоянного выгребания золы и горячих углей к большой корчаге, стоявшей отдельно, между этими двумя автономными теплотехническими сооружениями возникла канавка с абсолютной отметкой -324, что на 0,16 м глубже ближайшего участка пола постройки. Образовавшееся общее углубление ориентировано своей продольной осью с юго-запада на северо-восток. Протяженность комплекса по той же оси составляет 2,25 м. Размеры очажной ямы (северо-восточный отсек комплекса) 1,4 х 1,2 м, глубина в полу постройки 0,2 м. Размеры корчажного углубления (юго-западная часть комплекса) 1,1 х 0,55 м, глубина в полу 0,31 м.

В северной части очажной ямы четко прослеживается довольно мощный слой желто-оранжевого прокала (толщиной до 0,06 м). Размеры линзы прокаленного грунта 0,65 х 0,55 м.
Световой очажок выявлен в восточном углу жилой части котлована постройки, в квадрате № 82. Это очень слабое углубление овальной формы с пологими краями, размером 0,58 х 0,42 м, ориентированное в широтном направлении. Его северо-западный край деформирован норой землеройного животного. Глубина очажка в полу постройки всего 9 см. В центре углубления расчищен слабый розоватый прокал с вкраплениями золы и мельчайших угольков диаметром 0,22 м. Толщина прокала до 2 см.

Среди грунтовых ям, выявленных в задней, противоположной входу, части котлована постройки № 2, выделяются два основных функциональных типа: столбовые и (предположительно) хозяйственные. Большие углубления, условно обозначенные как хозяйственные ямы, неглубоки. Почти все они сосредоточены во внутреннем пространстве жилища (№ 65–67) и лишь две вынесены за пределы жилого пространства (№ 56 и 58). Из них две (№ 66 и 67) условно отнесены к хозяйственным ямам, обозначающим производственное место, две интерпретированы в качестве мусоросборников и одна (№ 62) предположительно связывается с ритуально-хозяйственным комплексом № 5.

Столбовые ямы условно можно разделить на 5 групп:

– ямы столбовых опор северо-западного контура котлована (№ 59, 68), на которые опирались боковая продольная балка и северо-западный скат кровли;
– ямы столбовых опор юго-восточного контура котлована (№ 46–55), которые поддерживали противоположную боковую продольную балку и юго-восточный скат кровли;
– ямы опор, фиксировавших задний торцевой контур каркаса и поддерживавших короткую балку шатровой части конструкции кровли (№ 42, 43, 60, 61, 63);
– ямы опор, задействованных в системе поперечной перегородки (№ 52, 57, 68).
– ямы опор, фиксировавших балки квадратной рамы дымового отверстия (№ 40, 41, 44, 45, 64, большая яма из очажного комплекса № 6).

Землянка в Нижней Красавке реконструируется как большое строение с двускатной кровлей и длинным тамбуром входа. Навес над тамбуром, скорее всего, был невысоким и плоским. Кровля нежилой привходовой части постройки реконструируется как двускатная, причем оба склона крыши нижними краями опирались непосредственно на грунт, точнее, а земляной вал, сооруженный из выкида на северо-западном, северном, восточном и юго-восточном краях котлована. Иначе была устроена кровля задней жилой части постройки. Наличие ям от столбов, которые поддерживали раму дымового отверстия над очагами, указывает на пирамидально-шатровый характер этой части крыши. Предполагается, что скаты шатра могли опираться на заднюю половину контура, балку поперечной перегородки и так же свободно «падать» на внешнюю обваловку жилища. Верхними краями скаты шатра опирались на квадратную раму вытяжного отверстия. Размеры проема рамы весьма внушительны (4 х 4 м), следовательно, выше нее это свободное пространство также должно было достраиваться, например, плахами, которые укладывались по диагонали, выстраивая вершину пирамиды с оставлением небольшого отверстия для вытяжки дыма очагов.

Осевая коньковая балка передней части дома могла крепиться северовосточным концом на юго-западную сторону рамы, а ее юго-западная концовка – на поперечную балку привходовой конструкции.

Все приведенные выше предположения – не более чем рабочая версия, которая нуждается в тщательной проверке и инженерных расчетах при реконструкции и построении модели нижнекрасавской постройки № 2.

Постройка № 2 полуземляночного типа с каркасно-столбовой конструкцией стен, тамбурного входа и сложной системой двускатно-шатровой кровли была возведена на втором этапе развития памятника, связанном с культурно-хронологическим комплексом срубной культуры эпохи поздней бронзы. На дне котлована зафиксирована керамика, относящаяся именно к срубной культуре, здесь выявлены признаки камнеобработки, расчищены хозяйственные и столбовые ямы, позволяющие, отчасти, составить представление о характере этого сооружения.
Внутренний интерьер вскрытой площади землянки беден, особенно в передней привходовой половине. Между столбовыми опорами юго-восточного контура в указанной части жилища дополнительно были врыты короткие подпорки, на которых, очевидно, закреплялась мощная жердь, поддерживавшая край деревянного настила спальных нар. Горизонтальная основа под настилом была вырублена непосредственно в материковом грунте юго-восточного борта котлована. В целом эта часть постройки представляется подсобной, холодной в зимнее время, предназначенной не для жилья, а исключительно для хозяйственных занятий, хранения топлива и, возможно, содержания молодняка скота. Поэтому указанное выше спальное место могло быть только летним, специально удаленным от очагов.

В зимнее время, напротив, вся жизнь семьи была сосредоточена в жилой половине, отделенной от холодной передней легкой поперечной перегородкой. Если общая площадь постройки без тамбура довольно внушительна – 191,25 кв. м, то такой же показатель выделенного жилого пространства составляет всего 81 кв. м, то есть 42,35 %. Здесь сосредоточены два очага с функциями обогрева жилья и приготовления пищи. В состав приочажных комплексов входило не менее пяти крупных корчаг, предназначенных для хранения различных продовольственных ингредиентов, и большое количество кухонных сосудов средних размеров, в которых, вероятно, готовили пищу.

Составы очажных масс не имеют признаков домашнего бронзолитейного производства, здесь совершенно отсутствуют такие признаки, как шлаки и сплески, хорошо известные на других срубных поселениях. Это означает, что металлообработка была полностью вынесена за пределы жилья и здесь, в Красавке, можно ожидать открытие специализированного производственного помещения – металлообрабатывающей мастерской.

Вместе с тем к кругу домашних занятий, которые осуществлялись непосредственно в постройке № 2, можно предположительно отнести камнеобработку, поскольку здесь обнаружены не только готовые изделия (наконечники дротика и стрелы, скребки, различные абразивы), но и специфические отходы этого производственного процесса (отщепы, сколы, сырьевые обломки). Кроме того, по находкам костяных тупика, проколок, глиняных и костяных пряслиц можно сделать вывод о придомном характере обработки кости, а также кожевенного производства и шерстопрядения.

В целом указанный комплекс пока можно квалифицировать как раннесруб-ный, возможно, формирующийся в ходе позднепокровской нивелировки культурных признаков. Об этом свидетельствует ранний облик постройки, по принятой классификации предварительно определяемый как тип больших комплексных хозяйственно-жилых строений, а также керамический комплекс и индивидуальные находки (преимущество баночных и слабопрофилированных форм, малый процент реберчатой посуды). Большое количество изделий из камня, а также признаки домашней камнеобработки, с одной стороны, подчеркивают важность данной производственной сферы, косвенно свидетельствующей в пользу дефицита металлических орудий, а с другой – характеризуют весь комплекс как ранне-срубный, еще только формирующийся культурный феномен.

Сложившаяся в общих чертах систематизация традиционного жилья эпохи поздней бронзы основана, прежде всего, на принципе функциональности3. В ряду известных в Нижнем Поволжье жилищ постройка из Нижней Красавки занимает особое место, демонстрируя один из переходных вариантов по принципу устройства кровли (от двускатной к шатровой). Две группы строений, маркирующие раннесрубный (двускатная) и развитый (шатровая) этапы развития строительной традиции, связываются между собой именно комбинированными типами жилищ, которые исследованы в Чесноково и Нижней Красавке.

В динамике строительной традиции эпохи поздней бронзы Нижнего Поволжья пока можно наметить типологический ряд, начинающийся с простых двускатных строений (Трумбицкое), сменяющийся или сосуществующий с более сложными двускатными домами, оснащенными боковыми пристройками (Успен-ка, Преображенка). В конце раннесрубного периода появляются также сооружения с двускатно-шатровыми вариантами кровли (Чесноково, Нижняя Красавка). Чесноковский вариант с передним айваном находит дальнейшее развитие в виде традиционного жилья тазабагъябской культуры в Южном Приаралье (полуземлянки типа Кокча-15 и Джанбас), а в Волго-Донье формируется чистый шатровый тип полуземляночного дома (Максютово, Быково-2, Ляпичев Хутор). Очевидно, главным принципом, повлиявшим на обособление таких строений, можно считать стремление вывести за пределы жилого пространства все придомные производственные процессы, и, прежде всего животноводство и металлообработку. На финальном отрезке бронзового века мы пока не знаем сооружений с комбинированными типами кровли. В это время продолжают сосуществовать дома как с двускатными, так и шатровыми крышами, причем иногда на одном поселении (Смеловка-1). Важно отметить, что все созданные в ходе развития домостроения конструктивные особенности продолжали сохраняться на протяжении всей второй половины II тыс. до н. э., изменяясь лишь в деталях, чаще всего в обустройстве внутреннего интерьера.