Тренды генезиса социальных систем

Попытаемся подобрать базовую модель для систем таким образом, чтобы можно было структурировать историческую конкретику и выделить наиболее активные параметры, определяющие их генезис. Поскольку в генезисе доминирующие процессы имеют сопровождение в виде силового среза в причинах и физического уровня в структурных последствиях, то воспользуемся хорошо развитой современной физической моделью описания диссипа-тивных систем. Но так как социальные и физические системы состоят из принципиально отличающихся единиц, а сходство обнаруживается только на уровне стратегий, то модель мы используем не буквально, а метафорически. То есть, трансформируем качественные зависимости в трудно дозируемые многоуровневые отношения. Это синхронно упрощает исследуемые системы и повышает сложность инструментальных схем. Преобразованные параметры мы не будем наивно считать реально существующими. А только реально действующими, как мнимые величины в математике.

Синергетические системы – это системы, сложность упорядоченности которых превышает лимит природной поддержки устойчивости, и для их стабилизации необходима постоянная прокачка энергии через систему. Кроме того, диссипативные системы обладают одним параметром, сближающим их с социальными моделями– в них не проходят долевые процессы. Изменение либо идет (и не требует затрат энергии), либо полностью не идет (и требует огромных затрат при насильственной реализации).

Социальные системы в рамках принятой модели отличаются дисси-пативным типом устойчивости. То есть, нестабильную сложную структуру можно сделать стабильной либо путем ее упрощения и ввода в диапазон «природной» стабильности, либо путем организации энергетической поддержки. Есть два пути: или насильственное удерживание структуры за счет мотовства свободной энергии самой системы или создание условий, при которых сформированный поток активного агента (пока неясно какого) будет держать структуру и оплачивать ее эволюцию.

В социальных системах подавляющее число процессов идет так, что энергия имеет исток не снаружи, а изнутри, поступает от элементов, составляющих систему. Трудовой потенциал, интеллектуальная инициатива, эмоциональный пафос – все это существует и бывает только на уровне «атомов» системы. Источники энергетических поступлений здесь эндогенны. Такой вид энергии, как энтузиазм (в формах трудового азарта, патриотизма и т.п. аффективных состояний) с успехом используется в социальных системах с искусственной структурой (например, в тоталитарных государствах). И это такие ее виды, которые нельзя получить безопасно и в достаточном объеме насилием, а только донорским путем.

Если в физических системах действует закон сохранения энергии, то в социальных проходят ещё очень странные незатратные реакции. В сложных системах вполне возможны случаи бесплатной перекристаллизации, когда все вдруг, не сговариваясь, уходят за пророком, мессией или просветителем. На этом уровне «Битлз» или Христос больше изменяют мир, чем Гитлер или Наполеон, которые увлекали насилием.

Параллельно этому в социальных системах, по мере их естественного структурирования, неминуемо нарастает тенденция к стабилизации структуры. Ее насильственно, на уровне прямой реальности, стабилизируют специализированные организации. При этом система стареет, не развиваясь. Таким образом, модельный анализ социальных процессов выводит вперед ключевой параметр «насилие», эквивалентный давлению формы физических систем на собственную структуру. Работа органов охраны веры, или охраны короны настолько энергоемка, что может наступить энергодефицит жизнеобеспечения опорной формации. Чудовищная армия и полицейский корпус ведут системы дисциплинарного типа к экономическому обнищанию. В такой обстановке власть ищет те формы энергии, которые можно забрать у граждан на нужды стабилизации, насильственно утилизировать. Для этого больше всего подошли бы резонансные виды энергий типа энтузиазма масс, конкуренции (соревнования) производителей и интеллектуального соперничества хай класса. Но нарастающий эмоциональный бойкот вынуждает власть перейти к затратным методам стабилизации.

Структура в итоге не сохраняется, что является роковым эффектом силовой тактики власти. Она разрушается встречными энтропийными потоками, производимыми противлением злу бойкотом «атомов» системы. Знаменитый концепт «неучастия во зле» увеличивает хаос, причем в итоге производится самый косный хаос, неспособный к самоорганизации. Его составляют руины разбитых судеб, загубленных талантов, несбывшихся надежд. Система, состоящая из таких разочарованных субъектов, обречена, потому что «атомы» отказываются держать свое место, тянуть свою лямку, и даже нести свой крест. Кроме того, они полностью теряют резервы личного времени, которые в этих ситуациях тратятся на выживание, т.е. косвенно, опять же, «присваиваются» государством.

Кроме того, спонтанному действию объективных законов усложнения препятствует сложность «атомов», составляющих систему. Они ведут себя с максимальной неопределенностью. В среде, составленной из личностей, правит энергия субъективности. Капризы и причуды «атомов» так значительны, что только их внушаемость или добровольные формы подчиненности понижают критический уровень силовых затрат на проводку законов. Правда, громадную инерцию обществу сообщают культурные, сакральные и социальные каркасы. Но только реликтовые их формы, которые въелись в генотип и обладают по этой причине привилегией спонтанной устойчивости. Именно к формам магического реализма скатывается социальная система после катастрофических событий (войны, революции или насильственной реформы). Сложное христианство в России поверхностно. Его подпирает фундаментальное язычество, которое и до сих пор (как и во времена Гоголя, разыгравшего эту ситуацию) не уводит на покой своих призраков, дающих форму системе.

В результате система (типа России) может иметь случайное, а не закономерное прошлое, поскольку на него влияли силовые организации, пускающие на ветер перспективные структуры, и блокирующие наиболее активные валентности ее аттракторов (путем репрессии пассионарной прослойки).

Параметр «смысл» в социальных системах имеет высокий статус потому, что элементы самовольны и должны добровольно соглашаться на свое место и роль в структуре системы. Этот решающий для устойчивости системы параметр тонок и не определим рационально. Согласие на самоупрощение составляет эссенцию активного гражданского поведения. И, хотя дворники могут быть философами, но только если они отвоевали себе достаточно свободного времени, и не скормили его страстям и порокам.

Увлекаясь стабилизацией структуры, империи не просто отстают во времени, они его намеренно тормозят, Потому что боятся бифуркаций, предсказать результаты которых невозможно. Если великие революции отменяли прошлое путем разрушения традиции, или будущее, путем инсценировок придуманных целей (и так убивали время), то рутина спокойных систем утилизирует свободное время своих «атомов». Таким образом, одной из форм субстанции, за счет утилизации которой поддерживается устойчивость обескровленных насилием систем, является свободное время граждан. Оно эквивалентно свободной энергии физической системы. Заключая по аналогии, получаем, что уменьшение этого параметра в социальных системах понижает их возможности производить работу. Они только имитируют жизнь, превращаясь в «черные дыры».

Действие приказов эффективно в среде заранее структурированной смыслом или долгом. В хорошо настроенной среде чужеродные ей процессы, тормозящие ее развитие, идут легче. Настроенная идеологической прокачкой (путем плотного заселения ее синтетическими призраками) среда начинает вести себя почти как естественная. Т.е. в ней спонтанно проходят нужные силовикам реакции. Поэтому тоталитарные системы не жалеют затрат энергии на такие проекты. Искусственно возбужденная динамика скрывает мотовство энергии на первом шаге – на стадии насильственной организации поля, в котором на втором шаге нужные процессы идут с видимой экономностью. Но именно вторая фаза становится доступной общественному контролю, обсуждается СМИ. И внушается на правах достоверной информации.

Однако сама настройка стоит недешево, поэтому практикуется захват готовых каналов повышенной проводимости (религиозных, медийных, литературных). Книги пишутся ангажированными авторами, подсадные профессионалы засвечиваются в публичных пространствах (на радио и телевидении), захватывают насильно места, которые занимали настоящие мастера. Формируется следующий по распространенности (после материального) видов грабежа – перехват каналов суггестивного способа упорядочения.

Все, имеющие зрелую мифологию, социальные революции шли к провалам, потому что в качестве носителей активных сил учитывались только трудовые и эксплуататорские классы. Крах революций 19-20 веков следует объяснять причинами более сложными. В схеме В.И. Ленина (рабочие плюс крестьяне минус капиталисты) не указан один роковой класс – класс разбойников. Российская революция 1991 года иллюстрирует неминуемый выход в политику этого анонимного класса. Достаточно сравнить первый состав парламента и теперешний. Ещё Ленин жаловался, что на ключевые посты «лезет всякая шваль». Но «шваль» смела и его самого, оказавшись не самой большой стартовой силой, но самым искусным социальным ядом.
Класс разбойников в синергетическом словаре – это энтропийный фактор второго порядка, производный от властного источника сил. Он действует либо параллельно легитимным силам, либо вместо них. В материальной сфере он неустраним и доминирует. Бороться с ним бессмысленно, так как он анонимен, вирулентен и воспроизводим со 100 %-й вероятностью. В духовной сфере его всегда нейтрализовали только обманным путем. В текущей ситуации разбой разнообразит стиль и переходит в интеллектуальную, медийную и культурную сферы.
Единственной силой, работающей на понижение энтропии социальной системы является культура, фронтальным процессом которой выступает искусство, производящее свободу.

Произведения искусства создают сингулярные параметры измерения свободы и открывают доступ к тем слоям реальности, где грабеж времени и энергии невозможны, к многомерной зоне чистой субъективности. Активность таких созданий настолько велика, что структура получает чувствительность к аттракторам рефлексивного порядка. Генезис подобных систем идет уже другими путями. Произведения дают «атомам» новые параметры свободы. Это энергонезависимые измерения, создающие поля и каналы для циркуляции иллюзий, идей и виртуальных форм.

Однако такую ситуацию легко разрушить, понизив уровень сложности системы и подняв статус материальных проблем. Поэтому, как только материальная независимость «атомов» увеличивается, система, фундируемая суммарными интересами легитимной и анонимной властей, защищается, входя в кризисные ситуации. Организовать хаос при помощи финансовых рычагов очень просто.

Синергетический принцип рекомендует: не нужна большая сила, нужно знать места… Легкий укол в точку почти бесплатно сделает то, что никакой кровью не купишь. Акупунктурные точки государств опасны тем, что в них незначительной силой можно перевернуть колоссальную систему. Так, мизерная атака на США (разрушение всего двух зданий) сделала Америку другой страной. Отменены все прекрасные достижения демократии: доверие к совести граждан (досматривают всех, не доверяют никому). Большинство гражданских свобод стеснены оговорками, а действия по охране структуры забирают все большую часть бюджета.

Взятая модель дала возможность разобраться с энергиями и стратегиями. Энергетический поток, поддерживающий искусственную структуру государства в принятых модельных координатах маркирован как насильственно утилизованное свободное время членов общества. И, поскольку одиночная борьба с системой невозможна, то реальной тактикой получения свобод является сложный обман ее репрессивных органов. Однако нас всегда опережают с обманом. Мы регулярно опаздываем и втягиваемся в абсолютно затратную борьбу за материальную независимость, отдавая на это свое «прайм-тайм». Однако независимости и победы в материальной сфере не будет никогда. И не только из-за бессмертности класса разбойников, но и потому, что имущий ещё более зависим. Философия мудрости предупреждала, говоря: рай в падшем мире не состоится. Свобода приходит «не от мира сего». Но и не за пределами жизни, а здесь. Поэтому следует знать загадочные, почти сакральные параметры этого продукта. Свобода – это состояние, а не положение. Искусство делает свободу параметрически многомерной, причем новые, обнаруженные ею, измерения получают проекцию и на «реальные» формы жизни. Такое волшебное свойство произведений дает шанс при любом давлении искусственного социального отбора быть свободным по нескольким параметрам сразу. И это вместо того, чтобы быть полностью несчастным по единственному параметру, которым мы измеряем свободу по глупости. В текущей ситуации, когда контроль государства над искусством опрометчиво снят, добровольная недооценка сильнейшей технологии получения высших форм свободы переносит вину за плачевное положение духа каждого в рубрику «сами виноваты». Инструменты спасения души стоят вокруг нас, и ждут.

Что касается ценностей и цен, то синергетическая модель социума свидетельствует: история – это то, что случилось за время, пока мечтали совсем о другом, эволюция – это то, чего хотели, но заплатили сокрушительно дорого, генезис – это то, что можно было сделать бесплатно. За «прогресс» нельзя платить временем, потому что приходится доплачивать кровью. Поэтому пусть все, что должно случиться, произойдет сначала на небесах по предоплате, а то за нетерпение мы не рассчитаемся никогда.