Устойчивые формулы речевого этикета в частных грамотках XVII века

О. В. Зуева

Как современная, так и древняя культура находит свое отражение в языке. В структуре, семантике употребленного слова, в реализации грамматических и синтаксических категорий стихийно выражается вос­приятие человеком самого себя. Определенное место в познании внут­реннего мира человека справедливо отводить анализу его речевой дея­тельности, так как именно в ней ярко «проявляется языковая личность, принадлежащая данному времени, стране, региону, социальной группе» [12, с. 28].

Правила речевого поведения, применяемые в ситуациях всту­пления собеседников в контакт и поддержания общения в избранной то­нальности соответственно обстановке общения, социальным признакам коммуникантов и характеру их взаимодействия, регулируются тради­циями речевого этикета [13, с. 5]. Значение имеет изучение этикета не только современности, но и прошлых эпох. Материалом для такой рабо­ты служат частные грамотки XVII в. – тексты бытовой письменности, отражающие межличностные отношения собеседников (представлены в изданиях, [2; 5; 6; 7]) и обладающие своими видовыми признаками, сво­им формуляром. Относительной общностью грамоток отличаются зачин и концовка, «легко вычленимые изо всей ткани письма» [9, с. 136]. В структуре вступления и заключения иногда дословно повторяются от­дельные словоформы, словосочетания, предложения, использование ко­торых предполагала культура ведения переписки. Такие конструкции яв­ляются устойчивыми формулами – сочетаниями слов, отличающимися относительным постоянством лексического состава и синтаксической структуры, выполняющими определенную коммуникативную функцию. Изучению устойчивых формул языка и речи в историческом аспекте по­священы работы С. С. Волкова [1], В. Я. Дерягина [3; 4], Н. П. Панкрато­вой [8; 9], Н. И. Тарабасовой [10], О. В. Творогова [11] и др. Задачей на­шего исследования является выделение и описание отдельных формул в соответствующих речевых ситуациях; характеристика их грамматиче­ской и синтаксической структуры, лексической и коммуникативной се­мантики. В данной работе мы ограничимся некоторыми формулами вступления, содержащими конструкции адресата в форме Дательного падежа.

Содержательная структура зачина

Зачин письма соответствует речевой ситуации вступления в общение. В композиции вступления можно выделить пять смысловых блоков (Н. П. Панкратова называет эти фрагменты «тематическими отрезками» [7, с. 138]):

• Называние адресата. На уровне предложения такие конструкции были представлены в двух видах: И. п., – собственно обращение, фор­мально не связанное с другими словоформами: Федор Василевич гсдрь [2; с. 25], и Д. п. объекта, косвенное дополнение: Гсдрю моему дядюшке Андрею Иличю [7, с. 91].

• Представление адресантом самого себя: Василеи Брехов челом бью [2, с. 17].

• Выражение добрых пожеланий адресату: буди … покровен десни­цею вышняго бга и здрав на многие лета [2, с. 67]; здравствуи о Христе [2, с. 63].

• Выражение желания поддерживать контакт с адресатом: да
прикажи ко мне писат про свое здорове [7, с. 91].

• Сообщение адресанта о себе: и я дал бгъ здоровъ [7, с. 91].
Между понятиями «смысловой блок» и «устойчивая формула» нельзя

ставить знак равенства. Смысловой блок – это элемент композиции. В сознании пишущего были закреплены этапы оформления вступления, а вот средством их выражения служили устойчивые формулы.

Характеристика формул с Дательным падежом адресата

В данную группу объединены разнообразные по своему строению ус­тойчивые формулы. Заметим, что конструкции, собственно называющие адресата внутри устойчивой формулы, также создавались по определен­ным стандартам и обычно представляли собой последовательность при­ложения (называющего родственные отношения, социальную принад­лежность адресата; содержащие его экспрессивные характеристики: же­не, сыну; боярыне, князю; доброприятелю, государю), этикетного опре­деления (моему, милостивому) и имени собственного адресата. В нашей работе мы обозначим их как неделимый элемент формулы «Д. п. адресата».

В устойчивых формулах бытовых текстов присутствуют фрагменты, восходящие к формулам делового стиля. Наиболее распространены в грамотках конструкции, соответствующие простому полному двусостав­ному предложению, подлежащее в котором – И. п. адресанта, сказуе­мое – уже в ту пору фразеологизированное сочетание «челом бьет» с гла­голом в форме 3-го лица, а Д. п. адресата выполняет функцию косвенно­го дополнения: Гсдрю моему кнзю Василью Василевичю Алешка Хитрово челом бьет [2, с. 150]. Сравним с устойчивой формулой из челобитной: Гсдарыне царице … Евдакее Лукояновне биет челом раба твоя Катка Соколова [6, с. 46]. Формулы юридических и бытовых текстов различа­ются порядком расположения элементов и общей семантикой. Так, в че­лобитных сказуемое с прямым порядком следования компонентов нахо­дится в препозиции относительно подлежащего; значение его – «жало­ваться, предъявлять иск». В грамотках же сказуемое стоит в постпози­ции, порядок следования его компонентов обратный и значение – «об­ращение с уважением, почтением».

Следующая формула отличается тем, что сказуемое-челобитье стоит в ней в форме 1-го лица: Доброприятелю моему … Василеи Брехов челом бью [2, с. 17]. Отсутствие согласованности между существительным и глаголом можно объяснить предположением о том, что перед нами – не­полное предложение с опущенным местоимением «я» в функции подле­жащего, а имя собственное адресанта – приложение, уточняющее лицо. Наличие такой формулы говорит о проникновении элементов разговор­ной речи в нормы письменного этикета.

В формулах приветствия адресант, как правило, занимал постпозицию по отношению к адресату; так пишущий выражал свое глубокое почте­ние к последнему. Однако нам известны тексты, содержащие следующие формулы: От Петра Василева жене моеи … поклон [2, с. 230] (I); От Матрены Семеновны сну моему Петру Фомичю [2, с. 63] (II); Василеи Иванович съну моему Федору Василевичу [2, с. 106] (III). В приведенных формулах пишущим является отец, мать, муж – лицо с более высоким статусом независимо от речевой роли, и, возможно, в назидание адресату адресант сознательно упоминает сначала о себе. С современной точки зрения формула I соответствует эллиптическому предложению с Д. п. – лицом назначения (Ср.: Сну моему Ивану поклон [5, с. 83] – Миру мир). Формула II также генетически восходит к эллипсису, а вот устойчивая формула III, предполагаем, могла сложиться на основе такого зачина (пока что единожды встреченного в текстах): пишут Никифор да Ради-вон… к брату своему Борису Григореву [2, с. 39].

Употребление таких формул свидетельствует о тенденции пишущим к экономии языковых средств. Предельную возможность сокращения ил­люстрирует устойчивая формула, состоящая из одного Д. п. адресата, самостоятельного, без последующих и предшествующих управляющих или зависимых конструкций: Благодетелю моему Анфиму Ивановичю [2, с. 109]; Сыну моему Степану [2, с. 43].

Таким образом, наблюдая в текстах XVII в. картину «кристаллизации» устойчивых формул общения, мы можем сделать следующие выводы. Один фрагмент письма выражался различными по строению, но синони­мичными по семантике формулами. На их состав влияли, с одной сторо­ны, вербальные средства ведения деловой документации, а с другой – разговорная речь. Достаточно широкая вариативность устойчивых фор­мул свидетельствует о том, что письменный речевой этикет, при всей за-данности своих традиций, все же оставлял за пишущим относительную свободу в распоряжении коммуникативными средствами языка.

Литература

1. Волков С. С. Лексика русских челобитных XVII в. Формуляр, традиционные эти­кетные и стилевые средства. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. 164 с.

2. Грамотки XVII–нач. XVIII в. / Под ред. С. И. Коткова. М.: Наука, 1969. 415 с.

3. Дерягин В. Я. Варьирования в формулах русской деловой речи XV–XVII в.в. // Вос­точные славяне. Языки. История. Культура. М.: Наука, 1985. С. 243–249.

4. Дерягин В. Я. Об историко-стилистическом исследовании актовых текстов // Во­просы языкознания. 1980. № 4. С. 97–107.

5. Котков С. И., Панкратова Н. П. Источники по истории русского народно-разговорного языка XVII–н.XVIII в. М.: Наука, 1964. 312 с.

6. Московская деловая и бытовая письменность XVII в. М.: Наука, 1968. 338 с.

7. Памятники русского народно-разговорного языка XVII ст. М.: Наука, 1965. 162 с.

8. Панкратова Н. П. Из истории частной переписки на Руси // Изучение русского языка и источниковедение. М.: Наука, 1969. С. 127-156.

9. Панкратова Н. П. Элементы эпистолярной традиции в частной переписке XVII в. // Исследования по лингвистическому источниковедению. М.: Наука, 1963. С.134-144.

10. Тарабасова Н. И. О некоторых особенностях языка деловой письменности // Ис­точниковедение и история русского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1964. С. 157-173.

11. Творогов О. В. Задачи исследования устойчивых литературных формул // Ин-т рус. лит. ТОДРЛ. М.-Л.: Наука, 1964. Вып.20. С.29-41.

12. Формановская Н. И. Речевой этикет и культура общения. М.: Высш. школа, 1989. 156 с.

13. Формановская Н. И. Употребление русского речевого этикета. М.: Рус. яз., 1984. 193с.