«Слово о полку Игореве»: окончательный диагноз?

Знаковое произведение мировой культуры — «Слово о полку Игореве» (далее — СПИ. — Ред.) — вновь в центре внимания научной и небезразличной к древнерусской культуре аудитории. Это связано с вышедшими в свет монографическими изданиями, принадлежащими перу академика А.А. Зализняка и профессора А.А. Зимина. Речь идет о книгах А.А. Зализняк «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста» (352 с.) и А.А. Зимин «Слово о полку Игореве»  

Несмотря на почти одинаковые заглавия, монографии — альтернативны, так как в них абсолютно разнятся точки зрения по одному сакраментальному вопросу: оригинально или сфальсифицировано «Слово о полку Игореве»?

А.А. Зализняк делает вывод о подлинности СПИ и его принадлежности к XII-XIII вв., за что удостаивается целого ряда престижных премий, в том числе и Государственной. Исследование профессора А.А. Зимина строится на том, что «Слово» — уникальный в своем роде продукт литературного творчества, но XVIII века.

Необходимо отметить, что монография А.А. Зимина вышла в свет спустя 26 лет после его смерти и 43 года — после впервые прочитанного историком трехчасового доклада «К изучению «Слова», материалы которого были опубликованы в ряде статей, но более полно текст доклада вышел в виде ДСП («для служебного пользования»), тиражом 99 экземпляров, причем раздавался под подписку об обязательном возврате. Всю жизнь исследователь совершенствовал эту книгу, но она была опубликована в издательстве «Дмитрий Буланин» совсем недавно.

Исследования А. Мазона, наиболее известного из плеяды скептиков, чьи работы приходятся на 30-40 годы прошлого века, послужили толчком для самого пристального внимания к указанной проблеме со стороны историка А.А. Зимина. 90-е годы ХХ в. «породили» дополнительных последователей французского лингвиста. Это немец К. Трост, приписывающий авторство Н.М. Карамзину, американец Э. Кинан, «увидевший» автора «Слова» в лице знаменитого чешского лингвиста Йосефа Добровского (1753-1829), а также Р. Айтцетмюллера, М. Хендлера, считавших поэму подделкой XVII-XVIII вв.

Заметим, что задача данной статьи не изложение собственного видения проблемы, что выглядело бы весьма самонадеянно с нашей стороны, поскольку имеем дело с выдающимися исследователями, с огромного масштаба и глубины доказательной базой, и именно эти обстоятельства не дают нам право выставлять какие-либо оценки. Постараемся для начала лишь проинформировать читателя, по возможности заинтересовать его с тем, чтобы впоследствии он сам мог сделать свои выводы (в скобках укажем, что наши собственные изыскания, монографии и несколько десятков статей базировались на однозначном мнении о том, что «Слово» — оригинальный памятник XIII в., автором которого был сын одного из «четырех солнц» — князь Олег Святославич, по отцу Рыльский).

Итак, исследование академика А.А. Зализняка композиционно строится следующим образом.

— Лингвистические аргументы «за» и «против» подлинности СПИ (180 с.). Это основной текст.

— К чтению нескольких мест из СПИ (180-207 с.).

— О нескольких лингвистических работах противников подлинности СПИ (207-251 с.).

— Новейший кандидат на авторство СПИ — Йосиф Добровский (265-321 с.).

— Приложение: Текст СПИ.

Мы неслучайно привели некоторые статистические данные: они яркое свидетельство того, что основной цели исследования уделено всего 180 страниц из 352. Проф. А.А. Зимин посвятил аналогичной проблеме книгу объемом 516 страниц.

«Имитатор», «стилизатор», «мистификатор», «фальсификатор » — термины-определения, которыми пользуется академик, семантически их дифференцируя. Говоря о возможном поддельном характере поэмы, приобретение которой «остается не совсем ясным», а ее исчезновение при пожаре 1812 г. «носит несколько неопределенный и не вполне надежный характер», Зализняк сам оставляет лазейку для сомневающихся.

Делая ставку только на лингвистику и лингвистов, ученый не упускает возможности порассуждать и на экстралингвистические темы, упрекая, например, предполагаемого автора СПИ Иоиля Быковского (подробнее о нем — ниже) в профессиональной некомпетентности, причем, не пренебрегая даже такого рода экспрессивными фраземами типа: «Соблазнительна также мысль о том, какое количество почтенных специалистов оказывается в дураках, вот уже двести лет глубокомысленно наводя науку на чью-то озорную шутку» (Зализняк, 2004, 25).

Ученый полагает, что одной из главных ошибок скептиков является анализ лексики, а потому и ограничивает свои исследования областью фонетики и грамматики.

Справедливости ради необходимо заметить, что именно лексика является «визитной карточкой» той или иной эпохи, обладая гораздо большей степенью репрезентативности, чем фонетика или морфология, фактическая сторона которых не представляется сложной для мистификатора, знакомого с особенностями фонетической и грамматической системы, в данном случае древнерусского языка.

А.А. Зимин же, в свою очередь, наоборот, делает акцент именно на лексически маркированных единицах, называя их ориентализмами, появившихся в древнерусском лексиконе в более поздние века. Например, харалуг имеет отношение только к монгольскому времени и датируется XIV в. То же — относительно слов оварьский, японча, яруга, оротьма, салтан и др. Все эти лексемы профессионально прокомментированы ученым, весьма авторитетным историком, который утверждал, и в этом не приходится сомневаться, что и грамматические формы, и синтаксические конструкции текста носят отпечаток более позднего древнерусского языка.

А.А. Зализняк утверждает, что Аноним (термин академика) должен был быть весьма уникальной языковой личностью, знавшей доподлинно суть языковой ситуации XII-XIII вв., грамматику и словари, тексты древних рукописей, народные говоры. Такого уникума, по мнению Зализняка, не могло существовать в XVIII в. Следовательно, ОН — человек древнерусской эпохи, потому что:
— в целом, верно употреблял в тексте формы двойственного числа, — был знаком с правилами расстановки энклитик (Закон Вакернагера),

— уместно употреблял релятивизаторы ЖЕ и ТО (релятивизатор, то есть частица, превращающая вопросительные местоимения в относительные).

Причем о других древних языковых фактах академик рассуждает в разделе, названном им «КОРОТКО о других древних чертах». Этот параграф располагается на страницах 72-76. «Особые случаи» занимают страницы с 76 по 79. Как говорится, комментарии излишни. Более пространно идет речь о диалектных особенностях и народной поэзии. Затем средний по объему материал рассказывает о бессоюзиях в СПИ. Безусловно, в данной работе вновь и вновь идут традиционные рассуждения о связи поэмы с «Задонщиной», которая признается вторичной по отношению к основному тексту.

Что же мы имеем в итоге? С нашей точки зрения, доказательная база оригинальности СПИ на сугубо лингвистическом уровне выглядит мало убедительной для специалистов в области древнерусского языка и весьма аргументированной для непосвященных в проблему людей типа писателя А.И. Солженицына, положившего начало присуждению весьма авторитетных премий данному ученому за данный труд. Авторитет и глубокие познания Зализняка в области лексикографии, расшифровки берестяных грамот и ряда других работ остаются непререкаемыми. Уровень профессионализма ученого настолько велик, что изыскания в области оригинальности СПИ могли бы выглядеть более аргументированными и глубокими, как это сделано, к сожалению миллионов любителей и знатоков поэмы, профессором А.А. Зиминым.

И прежде чем говорить о труде давно умершего исследователя, приведем еще один факт из помещенного в приложении к монографии А.А. Зализняка текста «Слова о полку Игореве». Единъ же Изяславъ сынъ Васильковъ позвони своими острыми мечи о шеломы Литовскія; притрепа славу дhду своему Всеславу, а самъ подъ чрълеными щиты на кровавh травh притрепанъ Литовскыми мечи, и с хотию на кровать. Выделенные слова в действительности же выглядят так:…исходи юна кровь… Они логичны, целомудренны, уместны и признаны уже не «темным местом». Так для чего вновь вносить их в таком эротическом варианте в текст, — текст, полный любви к Родине и боли за ее нерадивых, тщеславных полководцев типа князя Игоря!
Теперь о некоторых положениях монографии профессора А.А. Зимина относительно скепсиса по поводу оригинальности СПИ.

Во-первых, сама книга формально выглядит весьма авторитетно (516 с.). Во-вторых, язык, доказательная база, уровень аргументации, количество и качество языковых фактов, приведенных в исследовании, завораживают, убеждают настолько, что из явного сторонника оригинальности текста невольно переходишь в стан его оппонентов.
Основные выводы, сделанные проф. Зиминым, таковы. «Слово» — драгоценный памятник литературы и передовой общественной мысли конца XVIII в., автором которого, с большой долей вероятности, можно назвать Иоиля Быковского, а «редактором » — фальсификатором, конформистом — Мусина-Пушкина. Написано, вероятно, в 70-80 годы XVIII века. При этом «Слово» — яркое свидетельство общности культурных традиций украинского, русского и белорусского народов. По силе своего эмоционального воздействия и поэтического мастерства может быть сравнимо только с горными вершинами русской литературы всех времен, поэтому оно всегда будет волновать сердца читателей всего мира и привлекать к себе пытливые взоры исследователей » (Зимин 2006: 500).
 
Версия Зимина о появлении текста схематично может быть представлена так. Иоиль Быковский, настоятель Спасо-Ярославского монастыря, ректор Ярославской семинарии, где обучалось более 500 человек, полиглот, образованный, весьма начитанный, обладавший писательским даром человек, был автором известных в то время «Истин». Выходец то ли из Малороссии, то ли из Белоруссии, образование он получил в Киеве, преподавал в Пажеском корпусе Санкт-Петербурга. Собиратель древних текстов, которые после его смерти составили 106 томов. Иными словами, — «мужь мудръ». Вероятно, он написал текст СПИ с учетом своих познаний в области древних текстов обнародованных в то время Ипатьевской, Кенигсбергской, Никоновской, Новгородской летописей, сборника с «Задонщиной» по Синодальному списку XVI-XVIII вв., «Илиады», «Девгениева деяния», «Истории Российской» В.Н. Татищева, Новгородского апостола. Причем Иоиль писал, и это особенно важно, не с целью выдать свое произведение за древний оригинал, а по зову души, так как «Слово» было написано на «злобу дня», ибо шла турецкая война, и необходимо было поднять дух русских воинов. В эти годы Екатерина II проявила интерес к древней истории Руси, ее языческим богам, народному творчеству. Все это так называемые экстралингвистические факторы, реализовавшиеся в поэме, текст которой автор показал А.И. МусинуПушкину, «лейб-историку двора ея Императорского Величества», человеку, по словам А.А. Зимина, авантюристского склада, с хорошим языковым нюхом, который, желая угодить императрице, «приимъ в уме речи сии», завладел рукописью. И хранил ее около десяти лет, а обнародовал только после смерти Иоиля. Причем неясно, в самом ли деле первоисточник впоследствии был уничтожен в пожаре 1812 года или ему дали сгореть.

Итак, Быковский не мистификатор, а, говоря современным языком, писатель-баталист. А вот Мусин-Пушкин действительно был фальсификатором, так как вплел текст СПИ в конволют XVI в., самопроизвольно озаглавил его, назвав «Ироической песнью…, писанной стариннымъ русскимъ языкомъ въ исходh XII столетия… », максимально, как позволяла его эрудиция, «состарил» текст, разбил его так на слова, что породил громадное количество «темных мест». Известно, что именно ему принадлежит и еще одна важнейшая историческая «находка» — Тьмутараканский камень 1068 г., в подлинности которого сомневалось большое количество ученых, пока Екатерина не запретила «ругать и поносить» это самое открытие. Зимин даже считает, что Мусин самопроизвольно, чтобы доказать оригинальность камня, ввел в СПИ обращение к тьмутараканскому болвану. Но, обладая посредственными знаниями в области древнерусского языка, сделал ошибку, написав …и тебе тьмутараканскии блъванъ вместо тьмутараканскии блъване. Это исторически выверенная звательная форма.

Ученые всего мира изучают СПИ (более 6 тысяч монографий и статей посвящено произведению), а на самом деле их деятельность, с позиций профессора А.А. Зимина, может быть уподоблена водопою ослов из басни Хемницера:

Весь смысл неразрешенных слов
Был тот: здесь водопой ослов.

Таким образом, две монографии на одну тему — максимально альтернативны. С большим сожалением приходится констатировать, что исследование А.А. Зимина выглядит максимально убедительным, чего никак нельзя сказать о работе академика А.А. Зализняка. Из этого следует, что «Слову о полку Игореве» работой А.А. Зализняка, с нашей точки зрения, не поставлен окончательный диагноз в отношении его принадлежности к XIIXIII вв. И снова — вопросы и многоточие, как и предрекал профессорА. А. Зимин.