| Личности русских митрополитов |
|
Автор: Гайденко П. О личностях русских митрополитов времени Ярослава МудрогоВопросы, связанные с жизнью и деятельностью первых рус- ских митрополитов, не раз подвергались рассмотрению. В ито- ге за почти двух с половиной вековой период существования отечественной исторической науки в исследовательской среде сформировались различные точки зрения на поднятую пробле- му. Намеренно уклонившись от историографического обзора по представленной теме (это вызвано широтой накопленных в науке суждений и ограниченными рамками настоящей статьи), мы попытаемся изложить собственный взгляд на проблему. Процесс активного оформления киевской митрополии при- ходится на конец 30 — начало 50-х годов XI века. Особенно важные и динамичные изменения в организации церковного управления наблюдаются в эпоху «единодержавия» Ярослава. Эти перемены связаны с лучшим оформлением церковного управления. К этому времени мы можем наблюдать продол- жительную шестидесятилетнюю церковную жизнь, проникно- вение христианских воззрений и знаний норм канонической жизни в княжескую семью и в княжеское окружение, представ- ленное дружиной2, и наконец повышение уровня грамотности и распространение христианских представлений в городских слоях. Едва ли может быть оспорен тот факт, что на Руси «гра- мотность и религиозность в XI-XII в., была городским фено- меном»3. Вместе с этим трудно отрицать и то, что структури- рование церковной жизни происходило по мере оформления административно-территориальных структур княжеской вла- сти. В дальнейшем это позволило высшей церковной иерархии не только еще больше привлечь к себе княжеское внимание, но и обеспечило епископов и митрополитов собственным источ- ником доходов в виде судебных штрафов. Впрочем, уже в пер- вые десятилетия церковной жизни у восточных славян наблю- дался и обратный процесс — вхождение духовенства в высшие социальные слои Руси. Так, летописание отразило включение в состав дружины выходцев из церковной среды. Под 1004 го- дом Никоновская летопись сообщает об Александре Попови- че4, очевидно, входившем в число доверенных дружинников или, может быть, даже бояр. Об этом можно судить по тому, что именно ему и Яну Усмошвецу было доверено возглавить высланную против печенегов «многую силу», узнав о прибли- жении которой, степняки ушли в поле. Мероприятия по изменению канонического статуса рус- ской церковной организации можно рассматривать как одно из ярчайших событий, какими ознаменовалось усиление еди- нодержавия Ярослава, и одновременно как пример особой по- следовательности во внешней политике Киева, характерной для этого правления5. Появление митрополита, назначаемого по византийским обычаям непосредственно императором и предоставлявшего церковной организации некоторые элемен- ты самоуправления, означало изменение отношений между Киевом и Константинополем. Под 1037 годом ПВЛ сообщает: «Заложи Ярослав город великыи оу негоже града суть Златая врата заложи же и цер- ковь святыя София митрополью»6. Новый комплекс Яросла- вова городища уподоблял столицу древнерусского государства Константинополю и Иерусалиму7. Центром этого комплекса становилась новая митрополия и ее Софийский собор. По мне- нию М.К. Каргера, архитектура Киевского тринадцатиглавого храма Святой Софии, вероятнее всего, была тесно связана не столько с византийским, сколько с новгородским8 религиоз- ным и культурным влиянием9, в котором, к тому же, прослежи- ваются явные следы болгарской эсхатологии10. Однако для нас важнее иное: известие 1037 года — по сути, первое упоминание древнерусских источников о существовании митрополии на Руси. М.Д. Приселков, повествуя об этих событиях, связывал появление в Киеве митрополии, а через два года и митропо- лита Феопемпта11, начавшего свое непродолжительное прав- ление паствой с освящения храма12, с изменениями во внеш- неполитическом церковном курсе Киева. Если допустить, что М.Д. Приселков был прав и русская церковная организация действительно была дочерью Болгарской Церкви, то уничто- жение Охридской автокефалии не оставляло перед Ярославом иного выбора в его дальнейших действиях в религиозной поли- тике, как обратиться за помощью в Константинополь. Послед- нее обстоятельство могло внушать некоторые надежды в сфере церковного самоуправления. Так, если римская каноническая традиция, допускавшая для некоторых народов ограниченную практику использования родных языков в богослужении, в сфе- ре административно-канонической, наоборот, явно препятст- вовала возникновению самостоятельных и самоуправляемых церквей, то константинопольская церковно-правовая жизнь имела такой прецедент создания самоуправляемой церковной организации в Болгарии. Впрочем, последнее обстоятельство было обусловлено не якобы «лояльной» политикой Констан- тинопольского Патриархата в отношении новокрещенных варваров, а вопреки греческому религиозно-политическому снобизму, силой оружия самих болгар13. Очень краткое известие 1037 года о закладке митрополии и Софийского собора в отечественной исторической науке не имеет однозначного понимания. Сформировалось несколько различных мнений относительно событий указанного года. Так, митрополит Макарий (Булгаков) считал, что Русская Церковь уже со дня своего оформления считалась митрополией. Однако и он признавал, что первоначально резиденция русских митро- политов находилась не в Киеве, а в Переяславле14. Что же ка- сается событий 1037 года, то известия о создании митрополии могли быть связаны с устройством новой столичной резиден- ции русского первоиерарха15. Подобным же образом рассуждал Е.Е. Голубинский, правда, с той разницей, что не соглашался с Макарием в отношении личности первого киевского митро- полита. Ученый полагал, что первым русским первосвятите- лем, носившим сан митрополита, был не легендарный Миха- ил, а Леон, поставленный на Русь, по мнению исследователя, в 991 году16. М.Д. Приселков убежденно писал, что Русская Цер- ковь приобретает статус митрополии только с 1039 года, что совпадает с первым известием ПВЛ о митрополите Феопемпте и с падением Охридской церковной автокефалии, с которой, возможно, была первоначально связана церковная органи- зация на Руси17. А.В. Карташев в целом соглашался с идеями М.Д. Приселкова о временной зависимости русской церков- ной организации от Охридской митрополии18. В более позднее время высказанная точка зрения была поддержана А.Г. Кузь- миным, предпочитавшим придерживаться буквального пони- мания известия ПВЛ о прибытии на Русь митрополита именно в 1039 году. При этом, по мнению известного исследователя, произошедшее назначение привело к осложнению отношений внутри различных церковных групп Киева и Новгорода19. Для О.М. Рапова, наоборот, появление в Киеве митрополии задол- го до 1037 года, а именно в период княжения Владимира, пред- ставлялось делом совершенно очевидным и бесспорным20. По сути, этот подход повторял идеи, уже высказанные в русской церковной истории. Подобную категоричность можно встре- тить в наши дни в суждениях А.Е. Мусина, утверждающего, что «в настоящее время может считаться доказанным появление деятельной Киевской митрополии в результате реформ цер- ковного управления не раньше 996 г. и не позднее 997/998 г., а не в 1039 г.»21. Так что отсутствие ясности как в отношении имен и сана русских иерархов, так и первоначального статуса самой церковной организации на Руси указывает на то, что и полномочия древнерусского духовенства, и его статус в соци- альной иерархии Руси на начальном этапе его деятельности также едва ли могли иметь ясность и определенность, находясь в сугубой зависимости от своего происхождения и отношений с князем и его окружением22. Так что уверенно о возникнове- нии митрополии и присутствии митрополита в Киеве можно говорить только с 1037-1039 гг. О первом русском митрополите Феопемпте мы знаем глав- ным образом из немногословных известий древнерусского летописания. Личность этого митрополита подтверждается не только сообщениями ПВЛ, но еще и печатью23. Если су- дить о жизни этого первоиерарха по письменным известиям, то создается впечатление, что наиболее значимым действием, совершенным митрополитом, стало освящение им Десятин- ного храма. М.Д. Приселков высказывал мнение, что именно митрополиту Ферпемпту принадлежит заслуга начала древ- нерусского летописания24. Впрочем, последнее лишь гипоте- за, подтвердить или опровергнуть которую невозможно из-за отсутствия каких-либо вообще прямых известий письменных источников по этому вопросу. Исчезновение Феопемпта и поставление Илариона, кано- ничность возведения которого на киевскую кафедру остается спорным вопросом25, традиционно связываются с изменением в русско-византийских отношениях26, осложнившихся после 1043 года. И хотя уже в 1046 года Русь примирилась с Визан- тией, получив возмещение за причиненный русским купцам, афонитам и участникам неудачного похода ущерб, а также за- ключив в эти годы почетный брак между Всеволодом Яросла- вичем и византийской царевной Марией, однако это не поме- шало Ярославу в обход византийской традиции — поставить на первосвятительскую кафедру Киева в 1051 году «русина» Ила- риона. Тот же, в свою очередь, рукоположил в Тмутаракань, традиционно находившуюся в канонической зависимости от Херсонеса, епископа27. Но по мнению А.В. Поппэ, возникшее напряжение между Киевом и Константинополем, видевшем в произошедшем «святотатство», носило «чисто церковный характер, и ему в Киеве не придавали политического значе- ния»28. При этом, характеризуя русско-византийские проти- воречия середины XI в., Г.Г. Литаврин писал: «в источниках нет ни малейших упоминаний о «русской» схизме 1051 г., что представлялось бы мало понятным, если бы схизма действи- тельно была»29. При том, что для русской истории личность Илариона очень значима, сведения о нем очень скромны30, а его происхожде- ние не совсем понятно. Известно, что он был священником церкви св. Апостолов, располагавшейся в княжеском замке- резиденции в Берестове31. Сам он о себе почти ничего не со- общает, и из его исповедания веры мы знаем только то, что он «милостью Бога,монах и пресвитер Иларион, изволением Его из благочестивых епископов освящен был и настолован в ве- ликом и богохранимом граде Киеве»32. О том, что Иларион был монахом, сообщает в том числе и Печерский патерик33. Скорее всего, он был выходцем из дружинной среды. Во всяком слу- чае, этого мнения придерживался Н. Покровский34. В пользу его правоты указывает ряд косвенных обстоятельств: во-пер- вых, Иларион являлся священником в княжеском замке в Бе- рестове; во-вторых, если судить по «Слову», то митрополит для своего времени в условиях Руси отличался от современников образованностью35, что также отчасти служит указанием на принадлежность Илариона к верхушке восточно-славянского общества; в-третьих, если судить об обстоятельствах назначе- ния Илариона и деятельности первого русского митрополита, то нельзя не увидеть широты того доверия, каким пользовался русский первосвятитель у великого князя в деятельности, уча- стие в которой традиционно относилось к привилегии дружи- ны: совет с князем, разделение с ним его законодательной и судебной власти и даже выполнение неких дипломатических поручений Созванный Ярославом Мудрым в 1051 году собор, не толь- ко показал хорошее знакомство великого князя с церковны- ми уставами, но и повлек громадные перемены в церковной жизни Руси. В созываемом соборе было очень много приме- чательного. Во-первых, это первый собор, именующийся та- ковым. Во-вторых, инициатором собора выступает не еписко- пат, а сам князь37. В третьих, ПВЛ не дает никаких оснований для предположений о том, что воля князя, вторгавшегося в ка- ноническую жизнь митрополии, встретила хоть какое-нибудь несогласие со стороны епископов, большинство из которых, если не считать новгородского епископа Луку Жидяту, веро- ятнее всего, были греками. О включенности Илариона в реальную политическую и, как бы сейчас сказали, культурную жизнь Руси свидетельствуют результаты его проповеднической и церковно-канонической деятельности, венцом которой несомненно может считаться «Слово о Законе и Благодати»38. Так, даже, если учесть, что это произведение может рассматриваться хотя и как блестящий, но все же традиционный образец литературы своего времени, а его язык и структура восходят к новозаветным посланиям апостола Павла, однако, появление имеющихся в нем тем ука- зывает, что все они могли иметь известную актуальность для своего времени39. Причем особую важность эти темы могли иметь для высшего слоя древнерусского государства. Что же касается времени появления «Слова», то точный год его произ- несения не известен, и в исторической науке об этом нет еди- ного мнения. Скорее всего, появление этого памятника было связано с праздником Рождества Богородицы41. Во многом от- сутствие единомыслия по этому вопросу объясняется как ши- ротой поднимаемых в «Слове» религиозных и политических проблем42, так и неопределенностью его жанровой природы43, сложностью структуры44 и неординарностью оказанных на это произведение интеллектуальных влияний того времени Помимо всего перечисленного, деятельность Илариона могла быть связана и с формированием первых древнерусских летописных сводов. Так, С. Сендорович высказывает согласие с предположением Н.Н. Розова и Д.С. Лихачева о возможной причастности Илариона к составлению ПВЛ46. М.А. Максимо- вич связывал с именем Илариона освящение храма св. Геор- гия47 и основание самостоятельной Переяславской епископии (ок. 1054 г.). Обособление последней ученый объяснял переда- чей Переяславских земель Всеволоду Так что, по сути, перед нами возникают не просто образы ар- хипастырей, а образы, позволяющие говорить о том, насколь- ко первые русские митрополиты были способны управлять об- ширной митрополией. К тому же, как думается, комплекс прав и обязанностей, какими обладали столичные первосвятители в период «единодержавия» Ярослава, был обусловлен множест- вом факторов. Во-первых, он очень тесно связан с иерархиче- ским положением столичной кафедры, как в отношении Кон- стантинопольского Патриархата, так и самих новооткрытых русских епископий. А, во-вторых, каноническое правовое по- ложение высшей церковной иерархии, не только Киева, но и других политических религиозных центров, едва ли отличалось постоянством и, скорее всего, было обусловлено изменениями статуса самих кафедр. Эти изменения могли происходить как по «вертикальной линии», обеспечивающей иерарху повыше- ние его сана: епископ — архиепископ — митрополит, так и по «горизонтальной», то есть в административно-территориаль- ном отношении: епископия — епархия — митрополия. Между тем, как уже было сказано выше, вопрос о том, действительно ли русская церковная организация приобрела статус митропо- лии еще до 1037 года, как и сопутствующая ему проблема уста- новления имен и очередности первых русских первосвятите- лей на киевской кафедре, относятся к числу тех затруднений, которые едва ли смогут получить однозначное решение. Все это свидетельствует о том, что процесс становления русской митрополии был очень труден, требуя от первых митрополитов особых качеств, а от их деятельности особой ревности. Однако оценка деятельности русских первоиерархов выходит за рамки настоящего исследования и нуждается в особом освещении.Объявление: |
|||||||
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|