| Роль религии на Древнем Востоке |
Автор: Воробьев С. М.Роль религии в официальной идеологии государств Древнего Переднего ВостокаДанный доклад посвящен рассмотрению роли религии в идеологии древневосточных государствах на примере Ассирии и Египта. О роли религии в той или иной сфере жизни общества написано достаточно много разнообразной литературы, ряд научных трудов так или иначе касается роли религии в идеологии. Существенным пробелом в историографии на настоящий момент является неразработанность методики сравнительного изучения как религии, так и идеологии на Древнем Востоке. С одной стороны, открыто много нового в религиозной истории древневосточных обществ, однако до сих пор не проделано полноценного сопоставления даже тех явлений, сходство которых очевидно, например, появление таких феноменов, как личное благочестие или личное божество. Несмотря на то, что их возникновение в различных культурах происходило в рамках общего передневосточного процесса, именно как единый процесс они до сих пор не изучены. Похожая ситуация сложилась и в изучении идеологий, с той лишь разницей, что во многих своих частях история идеологии даже отдельных государств пока совершенно не изучена, тем более сравнительное изучение стоит пока только на начальной стадии.Обращение к памятникам древности требует осознания принципиально иной роли религии в жизни общества. Религия в древности, на Древнем Востоке была так интегрирована в другие сферы жизнедеятельности человека, что отделение религиозной стороны в том или ином явлении цивилизации, тем более в таком, как государственная идеология, в значительной степени затруднено. Что понимается под термином идеология? Ею, видимо, следует считать тот комплекс онтологических представлений общества, конституированного в государство (то есть классового общества), о самом себе, без которого это общество не может существовать на государственном уровне бытия. Идеология создается высшим слоем общества и затем с помощью механизма пропаганды навязывается всему обществу. Однако это вовсе не значит, что идеология представляет собой продукт сиюминутной прихоти правителей. Не значит по двум причинам: вопервых, идеи, внедряемые в общественное сознание, должны быть ожидаемы реципиентами и отвечать их образу мыслей, вовторых, сам высший слой почти никогда не может радикально отойти от этого образа мыслей, поскольку сам принадлежит к данному обществу. Ярким примером печальных последствий, к которым привела попытка радикально, с помощью одной только грубой силы внедрить новую идеологию, не отвечающую общественному образу мыслей, стал провал реформы Аменхотепа IV в Египте. Нормальная идеология непременно должна включать в себя определенный набор положений о государстве, власти, правителе. Однако едва ли увенчается успехом попытка найти в текстах Древнего Востока хотя бы какиенибудь указания на то, каким видели люди свое государство. С одной стороны, нельзя сказать, что не существовало абстрактной идеи государства, но однозначно и то, что она не имела никакого самостоятельного значения. Идея государства фактически была заключена в личности правителя и, в конечном счете, вся государственная идеологическая система была сведена к разработке и пропаганде образа правителя. Неизбежно встающий вопрос выбора и систематизации источников требует большой тщательности в своем решении. Суть его заключается в том, что тексты имеют неодинаковое значение в смысле их идейного содержания. Более того, отдельные части в рамках одного текста имеют разную смысловую нагрузку. Для изучения идеологии исключительный интерес представляют царские титулатуры. С одной стороны, этот, на первый взгляд, не имеющий принципиального значения абзац, открывающий любую царскую надпись, лишь формальность, однако, как убедительно показал Э. Хорнунг на материале египетских надписей, в действительности он представляет собой программу, отражающую главные идеологические основания правления данного царя . Прежде чем приступить непосредственно к изложению соображений, касающихся заявленной темы, осталось определить исторических персонажей, чьи надписи (и прочие тексты) будут подвергнуты рассмотрению. Вопрос о роли религии в идеологии, впрочем, так же как и вообще сравнительное изучение идеологий, до настоящего времени недостаточно привлекал внимание в научной литературе, поэтому, а также в силу ограниченности возможностей отдельной статьи, далее будет идти речь лишь о двух конкретных проявлениях древневосточной государственности — Новоегипетском царстве и Новоас¬сирийской державе. Указанный выбор определяется типологической близостью двух названных государств, позволяющей проводить сравнение. Близость эта определяется следующими причинами: вопервых, и Египет, и Ассирия относятся к одному культурному региону, вовторых, что очень важно, оба государства в означенные периоды исторического процесса представляли собой ярко выраженные военные монархии. Такое типологическое, а также стадиальное сходство настолько сильно, что позволяет, с одной стороны, игнорировать отсутствие синхронности рассматриваемых периодов этих государств, а с другой, достичь в ходе рассмотрения проблемы достаточно интересных результатов. Можно не сомневаться в том, что религия определяла государственную идеологию, но не менее важно и то, что религия сама испытывала сильное влияние идеологии. В качестве особенно ярких проявлений подобной обратной связи можно было бы привести, вопервых, знаменитое выдвижение агрессивного бога Мардука на первые позиции в месопотамском пантеоне, связанное с возвышением Вавилона и зафиксированное в одном из интереснейших литературных памятников Междуречья — поэме Энума Элиш; вовторых, можно напомнить и о том, что появление синкретического культа АмонаРа связано с серьезными политическими изменениями в Египте — воцарением XVIII династии, изгнанием гиксосов и началом активного знакомства египтян с внешним миром, прежде в значительной степени им неизвестного. Именно в сфере религии находится одна из важнейших основ любой идеологии — вопрос легитимности правителя. Для египетского фараона фактически не имеет значения такой фактор, имеющий в других типах государственности принципиальное значение, как например, принадлежность к династии. Правитель Египта считался сыном бога Ра, или Атума, а позже, с эпохи Нового царства, и бога Амона, то есть, в любом случае, сыном солнечного божества. Это, в сущности, была определяющая его роль и образ мифологемы. Вопрос, почему фараон должен был непременно быть сыном бога Солнца, требует, по крайней мере, вскользь обозрения основных черт отношения египтян к царю. Царь в Египте представлял собой чрезвычайно оригинальное по своей форме явление, что вызвало исключительный интерес к его фигуре. Он вполне вписывается в общую картину «царственности» на Древнем Востоке, но отдельные специфические черты, присущие облику фараона, заставляют ставить его особняком. Первая и самая важная из них заключается в том, что царь на протяжении всей истории египетского независимого государства и даже долгое время после подчинения Египта иноземцам не только считался, подобно греческим героям, сыном бога, но и сам был в представлении египтян божеством. Безусловно, обожествлял себя НарамСуэн, считались богами хеттские цари, однако ни в одном из этих древневосточных обществ божественность правителя не лежала в основе всей религиозной системы. Итак, правитель Египта являлся, по мнению египтян, настоящим богом. Его так и называли поегипетски: «бог прекрасный» (nTr nfr). Но вот каким именно богом — для современного мировосприятия не совсем понятно. Поскольку он одновременно считался сыном огромного числа божеств, еще к тому же воплощением Хора, кажется невероятным, что такое жуткое нагромождение сущностей могло восприниматься древними людьми, но для них оно не казалось противоречивым. Фараон считался сыном бога Солнца. О Тутмосе III вполне в русле общей традиции говорится, как о «любимом сыне Ра», а Рамсес II называется «старшим сыном Ра» . Но фараон не просто сын Ра или Амона (или Атума). Основной смысл этой мифологемы в уподоблении фараона богу, обычно выражаемом формулой «подобный Ра» (mi ra). Уподобляться божественным могут и отдельные качества личности или аспекты деятельности царя Египта. Так, в надписях Рамсеса II находим: «Да живет Хор: мощный бык, господин радости, подобный Ра, великий победами» , или: «Бог прекрасный, звезда в небе, сияющий над землями подобно Ра» . Само правление царя провозглашается тождественным царствованию Ра на небе, своего рода «отражением» (египетская формула tit Ra) последнего. Сюда относится следующая характеристика Рамсеса II: «Великий царствованием, подобно Атуму» . Одно из официальных имен Тутмоса III прекрасно иллюстрирует это положение: «чье царствование длится как [царствование] Ра в небе» . Равным образом, тронное имя Тутмоса III восходит к этому египетскому представлению: «Да утвердится образ Ра» , на что указывает, в частности Э. Хорнунг . Второй существенный аспект божественности египетского царя выражается в представлении о том, что правитель является воплощением бога неба Хора. Упоминания о Хоре связывают царя с Гелиопольской Девяткой, причем названный бог в этом случае выступает как бы связующим звеном: «[Он (Хор)] объединяется с Девяткой, чтобы произвести его (царя) из их членов» . В тексте надписи из Вади Хальфы Тутмос III прямо называется «сыном Хора»: «Я, царь, [которого] он [Хор] создал, его любимый сын, которого он произвел» . Наконец, к третьему аспекту божественности фараона стоит отнести все прочие связи, которые устанавливаются между ним и многочисленными прочими локальными египетскими божествами и в которых царь выступает всегда в качестве сына. Существенным моментом является пропаганда того, что царь вообще стоит в особо близких отношениях с богами. В титулатурах обыкновенно используется формула «любимый» (mrj). Тутмос III в памятнике из Серабита: «Любимый Хатхор» , или в надписи из Гермонта: «Любимый Монтом» . Как правило, упоминание того или иного бога определятся местонахождением царской надписи, в которой обязательно находит выражение культ местного божества. В титулатурах Рамсеса II, в сравнении с Тутмосом III, значительное место отводится именам самых различных богов пантеона, которые могут выступать в роли «родителей» фараона, фигурировать в формуле «mrj». Родителями Рамсеса II могут быть Осирис, Хепри («Могучий бык: сын Хепри») , или Татенен (Птах) («Мощный бык: сын Татенена») . Среди прочих божественных родителей важное место занимает бог Сет. Как известно, Сет в ряде мифологических сюжетов выступал врагом Хора, нормального миропорядка и Египта, однако это совсем не мешает ему быть одним из наиболее популярных боговпокровителей фараона во времена XIX династии, что может объясняться тем, что, вопервых, Сет имел воинственный характер, а, вовторых, отождествлялся египтянами с Азией и азиатами, отношения с которыми имели огромную важность для эпохи Нового царства. В связи с этим становятся вполне понятными формулы типа: «Мощный бык: сын Сета» . В текстах надписей Рамсес II изредка может называться сыном и других божеств, таких как Монт и даже Хор. Сравнение царя с Монтом — самый излюбленный прием титулатур Рамсеса II, которые уподобляют его богу войны в самых разнообразных аспектах проявления его силы и мощи, например, один из эпитетов при тронном имени: «силой подобный Монту» . Но наиболее ярко сила фараона проявляется в его военной деятельности, поэтому он «подобен Монту, когда тот неистовствует» , или является «Монтом в битве» . Последняя форма установления связи между царем и божественным покровителем — выражение «mrj». Среди всех прочих богов, называющихся в ней, на первый план выдвигается имя богини Маат, которая фигурирует в имени «Хор»: «Могучий бык, любимый Маат» . Кроме Маат, в указанной конструкции может фигурировать, например, Монт: «Сын Сета, любимый Монтом» , или Обе Владычицы — Уто и Нехбет, покровительницы Нижнего и Верхнего Египта . Вся эта громоздкая концепция божественности фараона имеет исключительно идеологическое значение, однако прежде чем говорить о конкретных направлениях взаимовлияния религии и идеологии в Египте, необходимо сказать о роли, которая отводилась, согласно египетским представлениям о сущности царской власти, правителю Египта. Египетский царь являлся посредником между людьми и богами. Отсюда все функции, которые он должен был исполнять, имели сакральное наполнение. В прямой связи с этим обстоятельством в Египте сформировалось представление о фараоне, как о единственном, кто может «осуществлять Маат» — то есть поддерживать во всем мироздании тот порядок, который необходим для его нормального существования. Все остальные функции фараона, по сути, лишь следствие этой первой и основной его обязанности. Осуществление Маат включает в себя исполнение культа богов, ниспослание людям даруемых им богами благ, уничтожение isft — хаоса и несправедливости, а также приведение Египта как олицетворения всего мироздания к тому доисторическому состоянию, когда в мире не было зла. В текстах Тутмоса III можно найти прямое указание на такую цель: «Он [Тутмос III] привел Египет в то состояние, какое было во времена, когда правил Ра» . Через фараона боги посылают людям все необходимое для жизни, поэтому внутри Египта фараон, в первую очередь, — источник жизненных благ. Только фараон может приносить жертвы богам. Согласно представлениям египтян, жертвы эти так же необходимы богам, как людям блага, подающиеся им небожителями. Например, в надписи из Вади Хальфы говорится о том, что Хор произвел Тутмоса III из материнской утробы, так как «знал, что будет он [царь] о нем заботиться» . Деятельность царя не ограничивается пределами Египта. Если чужеземцы согласны подчиниться фараону, то и на них могут распространяться блага, посылаемые людям богами. Боги вселяют страх в тела народов, живущих за пределами Египта, но если они добровольно подчиняются, то фараон, по своему усмотрению, может дать им «дыхание жизни», в котором следует видеть выражение причастности этих народов к благам, посылаемым богами людям, в первую очередь, жителям Египта, причастности к тому упорядоченному бытию, в рамках которого существует Египет и которое отделяет его от окружающего хаоса. В Ассирии наблюдается совершенно другая религиозная ситуация в идеологической системе, что было вызвано рядом обстоятельств, в первую очередь, тем, что ассирийские цари никогда не претендовали на божественность, впрочем, это лишь внешний признак. Ассирийская идеология значительно менее связана с религией. Правители Ассирии постоянно говорят о богах, но эти упоминания имеют совершенно иной характер, чем в Египте. Как и в любом другом передневосточном государстве, для ассирийского царя очень важно убедить всех в том, что боги всецело поддерживают его. Для титулатур Синаххериба характерны выражения следующего типа: «aru rabu … migir ilani rabute» — «любимец великих богов» , или: «Assur, Sin, Samas, Adad, MAS u Istar ilani rabute sa idi sarri meigrisun» — «Ашшур, Син, Шамаш, Адад, Ниниб и Иштар, которые на стороне царя, их любимца» . Царствование ассирийского правителя не сравнивается с божественным, но в то же время постоянно подчеркивается его исключительность: «Бог Ашшур, Великая гора, даровал мне не имеющее себе равных царствование и над всеми обитающими в чертогах возвеличивает он свое оружие». В Ассирии царь в силу исторических обстоятельств не может претендовать на сверхчеловеческую или божественную сущность, тем более важно для него доказать всем, что нерушим его союз с богом Ашшуром, который ассирийцами считается самым могущественным, как среди ассирийских, так и неассирийских богов. Ассирийский правитель стремится объяснить все свои действия как выполнение повеления бога: «[Я] — Синаххериб, великий царь, могучий царь, царь обитаемого мира [вселенной], царь Ассирии, царь четырех сторон света, премудрый пастырь, послушный великим богам…» . Каждый поход Синаххериба начинается по вдохновению от Ашшура: «Во втором походе моем бог Ашшур, мой владыка, воодушевил меня, и на страну касситов и страну ясубигалайцев я двинулся» ; «В четвертом моем походе бог Ашшур, владыка мой, вдохновил меня, и войска свои многочисленные я созвал» ; «В седьмом моем походе бог Ашшур, владыка мой, вдохновил меня, и на страну Элам воистину я пошел» . Победы одерживаются царем, по словам Синаххериба, «силою бога Ашшура, владыки…». Ашшурбанипал попытался несколько развить традиционную ассирийскую систему идеологического обоснования своей власти. Он говорит уже об Ашшуре как о своем отце («Ашшур мой создатель»), а также о благоденствии Ассирии, которое началось изза любви богов к нему. Из всего сказанного можно сделать следующие выводы. Основной, а зачастую единственной функцией религии в государственной идеологии являлось на Древнем Востоке обоснование необходимости власти правителя. Но это обоснование могло осуществляться поразному. Если египтяне создали для этого целую религиозную систему, сделав фараона посредником между людьми и богами, то в Ассирии этот аспект идеологии, несомненно, был развит значительно меньше и цари, видимо, доказывали всем свою полезность для общества при помощи грубой силы. Следующий религиозный аспект в идеологии — обоснование легитимности правления каждого конкретного правителя. В Египте такой проблемы легитимности не существовало вообще, поскольку, если есть фараон, то он обязательно сын бога. В Ассирии, напротив, обоснованию легитимности придавалось большое значение, для чего использовались все возможные способы — и утверждения о предопределении богов, и связь с династией. Втретьих, религия служила критерием определения правильности действий правителя. И обожествленный фараон, и ассирийский царь постоянно должны были доказывать своим подданным, что действуют в полном соответствии с повелениями богов. И, наконец, вчетвертых, с помощью религии осуществлялась интеграция отдельных составляющих государства в единое целое. В большей степени этот момент выражен в Египте. Фараон, будучи сыном каждого локального божества, каждого отдельного городского бога, таким образом объединял египетские номы в единое целое. В Ассирии этот аспект выражен в культе общеассирийского бога Ашшура. Объявление: |
|||||||
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|