Pravmisl.ru


ГЛАВНАЯ arrow История христианства arrow Деятельность священномученика Иллариона





Деятельность священномученика Иллариона
Автор: Кривошеева Н. А

Деятельность священномученика Иллариона (Троицкого) на Священном соборе Российской Православной Церкви 1917-1918 г.

28 декабря 1999 г. исполнилось 70 лет со дня гибели недавно прославленного в лике святых архиепископа Верейского Илариона (Троицкого). Совмещая в себе дары выдающегося ученого, яркого публициста, златоустого проповедника он был словно вытесан из одной глыбы камня адамантовой породы. Многочисленные грани личности этого новомученика Российского были проявлением одной идеи и одного чувства — идеи Церкви и чувства церковности. Постоянное ощущение трепетным сердцем глубин Ее бытия запечатлевали личность владыки Илариона как бы всецелой и всепоглощающей «экклезиологичностью». Эта главная и сущностная черта личности святителя наиболее ярко проявилась во время работы Священного Собора Российской Православной Церкви 1917–1918 гг.

Еще задолго до открытия Собора молодой богослов выступает как один из ярких приверженцев восстановления канонического строя в жизни Русской Православной Церкви: восстановления соборности и патриаршества. По случаю торжества трехсотлетия Дома Романовых в юбилейном сборнике «Россия в ее прошлом и настоящем» архимандрит Иларион печатает (почти недоступную и малоизвестную в настоящее время статью) «Исторический очерк существования Православной Церкви в России за время с 1613 г. по настоящий момент» , которую заканчивает исторической справкой: «Святейший Синод в марте месяце 1905 г. обратился к Государю Императору со всеподданнейшим докладом о необходимости восстановления патриаршества и созвания собора поместной Русской Церкви», доклад сопровождался адресом православных русских иерархов, в котором говорилось: «Церковь Божия бывает сильна во всей крепости тогда только, когда она хранит все Богопреданное ей устройство, споспешествующее умножению добра на земле и вечному спасению людей. Она зиждется не на человеческих законах, но живет водительством Божественного Духа. Высшим проявлением ее жизни служит взаимная любовь христиан, имеющая своим необходимым выражением соборы вселенские и поместные, среди которых невидимо присутствует Христос по Своему неложному обетованию. В восстановлении такого соборного начала, теперь не действующего, заключается насущная нужда Российской Церкви, ибо в нем ее творческая сила и высшее нравственное достоинство, а управляющие поместными церквами патриархи и митрополиты, мысля себя слугами всех, по глаголу Божию, стараются о том, чтобы обычное течение церковной жизни продолжалось в строгом согласии с соборными постановлениями».
Как известно, Государь обещал собрать Собор в благоприятное время, и архимандрит Иларион заканчивает свой очерк словами надежды: «Эта высочайшая резолюция с обещанием созвать церковный собор, которого не было в России больше двух веков, для восстановления канонического строя в церковном управлении открывает возможность наступления новой эпохи в жизни Русской Православной Церкви, когда она приобретет прежнюю свободу и независимость в православном русском царстве, но эта эпоха еще не наступила».
Но «потребовался стихийный переворот, ниспровержение самого царского престола, чтобы наступило и для Православной Церкви благоприятное время созвать собор, которого она лишена была 235 лет», — писал по случаю открытия Собора архимандрит Иларион . В этой же статье он писал о своих чувствах накануне начала работы: «Состав Собора также пестр и многообразен, как сама стомиллионная Российская Православная Церковь… И радостно было видеть эту разнообразную массу соборных членов, и вместе с тем жутко и боязно. Радостно потому, что наконец осуществилась мечта многих поколений русских православных людей о возвращении Церкви канонического соборного управления, так нагло в ней поруганного со времен Петра. Боязно потому, что так долго не было соборов, так много накопилось в церковном теле недоразумений, взаимного непонимания, иногда вражды и недоброжелательства. Эти люди столь разнообразны, столь далеки друг от друга, так отвыкли друг от друга — смогут ли они объединиться в общей любви и единомыслии, понять друг друга, оценить друг друга, простить друг другу прошлое ради лучшего будущего? Все эти тревожные вопросы неотступно волновали мысль и создавали беспокойное состояние духа» . Статью он заканчивает горестным замечанием: «Только в сентябре Собор приступил к своей деятельности, о которой можно будет говорить после. Но не можем умолчать еще об одном впечатлении при открытии собора. Гражданское правительство было вдали от собора…».
С первых дней начала работы Собора архимандрит Иларион активно включается в его работу. Отметим, что он был одним из немногих членов Собора, который не пропустил почти ни одного заседания (пропуски нескольких заседаний были вызваны или чрезвычайными обстоятельствами, или кратковременной болезнью). Князь И. С. Васильчиков (член Собора) вспоминал: «Интересны по своим докладам, но и подчас говорливы были профессора Академий. К их группе принадлежал так же один из самых значительных и талантливых участников Собора, молодой еще инспектор Московской Духовной Академии Иларион. Своими выступлениями, всегда умными и красиво изложенными, и всем своим внешним обликом он очень скоро прибрел общую симпатию на Соборе» .
Выступления архимандрита Илариона были не часты на пленарных заседаниях Собора. Основную деятельность во время работы Собора архимандрит Иларион сосредотачивает в четырех Отделах: «Отделе о Высшем Церковном Управлении», а также в «Отделе о пересмотре устава настоящего Собора и об уставе будущего Собора», «Отделе о единоверии и старообрядчестве» и в «Отделе об Уставе Духовных Академий».
Работа в отделе о Высшем Церковном Управлении заняла почти всю первую сессию Собора и половину второй — с 2 сентября 1917 г. до 23 марта 1918 г., всего было 49 заседаний Отдела, под председательством архиепископа Астраханского Митрофана (Краснопольского). Именно организация Высшего Церковного Управления во главе с Патриархом было, как показала история, главным деянием Собора.
Архимандрит Иларион выступал на Соборе как один из ярких выразителей идеи восстановления патриаршества. Его речь «Почему необходимо восстановить патриаршество?»  стала хрестоматийной. Ее сразу же оценили сами члены Собора, обратившись в Соборный совет со следующим заявлением: «Мы, нижеподписавшиеся, просим Соборный Совет сделать распоряжение о немедленном напечатании в возможно большом количестве экземпляров и распространении речи Архимандрита Илариона о восстановлении патриаршества, произнесенной в заседании Церковного Собора 23 октября, в виду ее выдающегося значения в церковном отношении» . Заявление подписали 35 членов Собора. Ни одна речь, произнесенная на Соборе, не имела такой оценки самих соборян. По словам прот. о. Николая Концевича, члена Собора, после окончания речи архимандрита Илариона единственный раз на Соборе раздались аплодисменты . Даже явные противники восстановления патриаршества называли эту речь талантливой и блестящей. Речь архимандрита Илариона была произнесена после речи протоиерей Николая Добронравова: «Зачем нам нужен Патриарх?», которую считали лучшей речью среди противников восстановления патриаршества .
Многие считали, что благодаря речи архимандрита Илариона споры о восстановлении патриаршества прекратились. 28 октября 1917 г. Собор принимает историческое решение о восстановлении патриаршества. Об избрании и наречении Патриарха Всероссийского необходимо было возвестить православному населению особым послание от имени Собора, для этого была избрана соборная комиссия во главе с архиепископом Анастасием (Грибановским), в которую вошел и архимандрит Иларион . Среди 25 претендентов на патриарший престол было названо и имя молодого архимандрита . Он был самым молодым в списке. Архимандрит Иларион получил четыре голоса.
Сделаем небольшое отступление и скажем, что отношения между архимандритом Иларионом и Святейшим Патриархом Тихоном начались еще до открытия Собора, сначала на съезде для выборов Московского митрополита , а потом на двух монашеских съездах, проходивших в ТроицеСергиевой Лавре в июле 1917 г. Эти отношения носили отцовскосыновний характер, поэтомуто и старались враги Церкви обновленцы и Тучков, распространить клеветнические заявления, что якобы владыка Иларион в 1923 г. был одним из сторонников отречения Патриарха от престола (по словам же прот. В. Виноградова, именно владыка Иларион был основным знаменем и выразителем патриаршества в то время). К сожалению, эти инсинуации повторяют и некоторые современные историки. Именно верность св. Патриарху Тихону (а потом и его преемнику Местоблюстителю Митрополиту Петру) и стала основной причиной сначала ареста, а потом и незаконного содержания архиепископа Илариона в Соловецком лагере в течении шести лет, а потом и его гибели в лениградских «Крестах». Св. Патриарх Тихон делал неоднократные попытки облегчить участь арестованного и сосланного в Соловки святителя, но Тучков, отлично понимая значение архиепископа для Русской Церкви, неизменно отвечал отказом.
Речь архимандрита Илариона в защиту патриаршества на Соборе достаточно хорошо освещена в литературе, как и другие выступления, уже опубликованные в печати, поэтому мы остановимся на архивных материалах, которые до сих пор неизвестны .
Значительный интерес представляют собой выступления на заседаниях Отдела о Высшем Церковном Управлении. При обсуждении докладов, представляемых Отделом на пленарные заседания Собора, большинством голосов, как правило, проходили поправки и предложения архимандрита Илариона. Дискуссия, проходившая на Соборе по поводу Высших органов церковного управления, стенографически освещена в Деяниях Собора.
Интересна характеристика архимандрита Илариона, данная Предсоборному Присутствию и Предсоборному Совету (в котором он должен был бы принять участие, но не смог): «Предсоборное Присутствие работало долго, и их работа представляет научную ценность. Предсоборный же Совет, работавший всего один месяц, далеко не все мог рассмотреть и не имел возможности вынести поэтому определенных решений. В Предсоборном Присутствии руководились историческим и каноническим соображениями. В Предсоборном Совете — более настроениями. Не следует забывать, что во время его заседаний в Петрограде трещали пулеметы большевиков. Отсюда к работам Предсоборного Совета следует относиться как можно осторожнее. Исходя из мысли соборности, они пугали ею всех. Членам этого Совета при ее формулировке туманно преподносилась идея общественности с Учредительным Собранием. Этото безличное Правление Члены Предсоборного Совета и хотели установить в Церкви. Напротив… видно, что во время организации по канонам являлись сначала митрополиты, затем Патриархи, вокруг которых и как личностей объединялась, сосредотачивалась церковная жизнь. Соборное осознание не исключает единоличного начала. Единомыслие в Церкви обуславливается сочетанием двух начал: соборного и единоличного. По 34 правилу… первого епископа должно признавать как канонического главу, но и этот первый ничего да не творит без рассуждения других.
Наш Предсоборный Совет отверг это правило, высказавшись против какихлибо преимуществ митрополита. 34 Апостольское правило может быть применено и к каждой поместной Церкви. Прежде Церкви находились в пределах одного политического целого (отсюда и название «церкви народов»). Русской Поместной Церкви нужно единоличное представительство при СинодальноПатриаршей или СоборноПатриаршей форме правления» .
От Отдела архимандрит Иларион назначается докладчиком на Соборе «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России» вместе с профессором П. Д. Лапиным и единолично по вопросу о «Положении об избрании Патриарха».
При обсуждении этих докладов на Соборе завязалась достаточно бурная дискуссия. Противники восстановления патриаршества хотели ограничить в правах Патриарха, отведя ему в Высшем Церковном Управлении третье место, но архимандрит Иларион настаивал, чтобы Патриарху было отведено первое место и к нему восходило все церковное управление: «Если мы учредили патриаршество и через два дня будем возводить на престол того, кого Бог нам указал, то мы его любим и ничуть не стесняемся возвести его на первое место» . И, как показала история, широкие права, данные Патриарху Собором, помогли Церкви выстоять в то нелегкое время. Архимандрит Иларион был одним из инициатором заявления и о назначении Местоблюстителя Патриаршего Престола.
Выступления архимандрита Илариона по докладу о единоверии  интересны тем, что отвергая саму идею «создания для единоверцев параллельной иерархии» (а тем самым и сам доклад) и мотивируя, как всегда при свои выступлениях, свои доводы каноническими, догматическими и историческими примерами: «установление самостоятельной единоверческой иерархии есть разделение Церкви, ибо единство иерархии есть существенный признак единства церковного» , в то же время в конце доклада выразил пожелание, чтобы и в наших православных храмах был тот же порядок и дисциплина, которыми отличались единоверцы. Выступление о. Илариона было поддержано многими соборянами.
Сделаем небольшое замечание, говорящее о духе Собора и отношениях между членами Собора. Если по вопросу о Высшем Церковном Управлении архимандрит Иларион и Н. Д. Кузнецов резко расходились в своих оценках и каждый отстаивал свою точку зрения, то по вопросу о единоверии они были полностью солидарны. На Соборе духа «партийности» не было, а было желание как можно ближе следовать истине и пользе Церкви .
Интересно выступление при обсуждении доклада Отдела о духовноучебных заведениях «О типе и управлении духовноучебных заведений» . «Преобразование духовноучебных заведений — насущная и большая нужда нашей церковной жизни, — говорил архимандрит Иларион. — Ведь все то, что мы постановляли относительно прихода , это — только рамки, в которых должны потом действовать и творить церковную жизнь живые люди. Не будет этих людей, — рамки останутся пустыми. Духовная школа должна дать Церкви столь нужных ей живых деятелей. Когда здесь говорят о недостатках нашей духовной школы, то совершенно справедливо указывают ее основной недостаток в том, что ей поставлена была двоякая задача — служить Церкви и обслуживать духовное сословие.
Эти две задачи взаимно боролись в жизни школы, при чем побеждала обыкновенно задача вторая. Но нужно сказать, что эти две задачи могут быть в полном согласии друг с другом. Это тогда, когда для духовного отца дать образование своему сыну — значит приобщить его к священству. Чтобы ни было с нашей Церковью, но, несомненно, лучших своих служителей она будет черпать из недр нашего духовного сословия. И — скажу — слава Богу! Кому же и быть священником, как не тому, кто с детства, с 6–7 лет, рос на церковном клиросе, когда отец и дед священники в алтаре служили пред лицом Господа Бога. С клироса прямая и лучшая дорога в алтарь, к престолу. Церковная школа не должна мешать детям духовенства на их пути с клироса в алтарь!
Сословная задача духовной школы начинает противоречить ее церковному назначению лишь тогда, когда духовное сословие отрекается от церковного служения. Лишь это отречение создает сословность духовной школы в дурном смысле этого слова. Явление это сравнительно новое и имеет весьма печальные результаты. Поднимается общее народное образование, а уровень образования духовенства поразительно пал. Местами священники, окончившие курс семинарии, являются исключениями.
Есть духовная школа, и нет от нее духовных деятелей. Поощрять в духовной школе сословные интересы, когда эти интересы уклоняются от интересов церковных, не должно, а между тем обсуждаемый проект от большинства отдела явно имеет такую недопустимую с точки зрения церковной пользы тенденцию. Эта именно тенденция звучит в § 4 и в примечании к нему. В § 4 читаем: «Для получения полного богословского образования необходимо предварительное прохождение законченного курса образовательных предметов». Но понятие общего среднего образования есть ли понятие определенное? Вовсе нет. Понятие общего среднего образования у разных народов и в разные времена менялось. «Объем его, — читаем в докладе, — определяется применительно к программам других средних учебных заведений». А в первоначальном докладе отдела прямо ссылка на министерство народного просвещения. Действительно, понятие среднего образования может меняться в соответствии с переменой министерства. Поэтому среднее образование нельзя считать за чтото такое, без чего человек не есть человек необразованный и ни к чему негодный. Почему, в самом деле, человек недоучившийся алгебре или тригонометрии, но знающий церковную историю и богословие, есть человек необразованный, а кто эти предметы изучил, но полный невежда в церковной истории, в религиозном знании, однако должен считаться вполне образованным, имеющим «общее образование»? Я лично склонен признать невеждой второго, а не первого. Церковь вправе держаться своих взглядов на «общее образование», не следуя рабски переменчивыми решениями большевистского и меньшевистского министерства. Может быть, правительство ближайшего будущего установит такой тип «общего образования», что избави Бог от него будущего пастыря Христовой Церкви!»
Архимандрит Иларион закончил свое выступление резкой оценкой доклада, представленной большинством Отдела: «Этот проект не для тех, кто пойдет в служители алтаря, а для тех, кто уйдет «в соответствующие их склонностям светские учебные заведения», поэтому он предложил перейти сразу же к обсуждению доклада, представленному меншинством Отдела под руководством епископа Андроника (Никольского), который был проникнут целиком заботами о воспитании истинных пастырей Церкви.
Когда обсуждался вопрос об ученом монашестве архимандрит Иларион выступил с одной поправкой. Известно, что перед Собором в церковных кругах вопрос об ученом монашестве обсуждался довольно оживленно, и, по мнению многих выступавших в то время в печати, основные беды нашей Церкви видели в «засилии ученого монашества». С разоблачением этой лжи неоднократно выступал в дореволюционной печати архимандрит Иларион. На Соборе также прозвучали упреки в адрес ученого монашества. Основной упрек был в том, что пострижение совершается по карьерным соображениям. Но когда архимандрит Иларион предложил внести примечание к одному из параграфов доклада о монастырях, согласно которой «монашествующие с высшим богословским образованием имеют право занимать административные и преподавательские должности в духовных учебных наравне с прочими лицами», что «монахи, занимающие профессорские кафедры, должны оставаться на них в продолжении полного срока профессорской службы»  (что было его заветной мечтой), его сразу же упрекнули, что он хочет ограничить церковную власть в выборе кандидатов на церковные должности, и эта поправка не прошла.
При обсуждении вопроса о выборности настоятелей монастырей архимандрит Иларион резко выступил против выборного начала в монастырях, заявив, что «выборы в монастыре — явление отвратительное».
Когда же возник вопрос о приеме в Духовные Академии лиц, не окончивших духовные заведения, то о. Иларион потребовал, чтобы в Устав Духовных Академий внесли поправку, что «от окончивших курс в гражданских средних заведениях требуется обязательное знание Закона Божия в объеме курса средних церковных заведений» . Не отрицая права женщин получать богословское образование, архимандрит Иларион был категорически против принятия женщин в Духовные Академии .
24 августа 1918 г. Наркомюст выпустил инструкцию, регламентирующую проведение в жизнь Декрета об отделении Церкви от государства. Если в январе 1918 г. после выхода Декрета еще у некоторых соборян оставалась некая иллюзия, что возможно законом регламентировать отношения Церкви и государства, то данная инструкция возводила гонения на Православную Церковь в законную силу. При обсуждении выработанных особой Комиссией мероприятий по применению инструкции Комиссариата Юстиции архимандрит Иларион пророчески оценил сложившуюся ситуацию в отношении государства к Церкви, не согласившись с преамбулой статьи к положению «Об охране церковных святынь», поэтому приведем эту речь полностью: «Пред Русской Поместной Церковью в настоящее время стоит вопрос, какого никогда не стояло не только пред нашей Церковью, но не перед какойлибо другой, поместной Церковью за все 19 веков исторического бытия Вселенской Церкви. Церковь до сих пор жила в рамках общего капиталистического строя, и все касающиеся имущественных прав и понятий Церкви каноны наши носят характер этого именно капиталистического строя, так как другого строя мир не знал. Несомненно, в рамках этого именно строя создались понятия о священной церковной собственности, о которой у нас идет теперь речь. Теперь в России в первый раз в мировой истории производится опыт введения социалистического строя в широком государственном масштабе. Сказать пред лицом этого социалистического опыта, что храмы и священные сосуды суть достояние Православной Церкви, это значит не сказать ничего. Собственником теперь может быть только государство. Церковь не есть уже собственник. Она не имеет прав юридического лица. Это нам сказано совершенно прямо и откровенно еще в декрете от 23 января. Нам следует оценить факт в его принципиальной глубине. Может ли наша церковная священная собственность, включая Св. Мощи и Св. Дары, — быть объявлена собственностью социалистического государства? Н. Д. Кузнецов  уверял здесь, что беды никакой в таком переименовании нет, что правительство желает создать лишь фикцию государственного обладания нашим священным достоянием, а на самом деле все будет и впредь, как было доселе. С таким взглядом согласиться совершенно невозможно. Ведь нам обещают давать храмы и св. предметы в пользование лишь на определенных и совершенно неприемлемых условиях. А если храма и св. предметов на указанных в инструкции условиях и с приложением к инструкции подпиской вы не возьмете в свое пользование, то всему этому имуществу будет дано другое назначение, какое определит местный совдеп и комиссариат народного просвещения.
Здесь не юридическая фикция, а фактически полное обладание имуществом, так что государство в лице совдепа может передать священное имущество другим лицам или дать ему совсем не религиозное назначение, отправив так называемые св. предметы в хранилища российской республики . Церковь существовала бы, если бы зародилась в рамках социалистического строя, но тогда у нее несомненно были бы иные понятия о своих имуществах. Я не думаю, чтобы нашей Церкви нужно было теперь пересоздавать свои имущественные понятия, переводить их на почву социалистическую. Я не верую, как надеюсь не веруете и вы, что социализм в нашей несчастной стране утвердился навсегда . Социализма не будет никогда. А если мы в социализм не веруем и не желаем усваивать в применении к нашей священной собственности социалистических понятий, то мы должны в 1й статье декларативно отметить ту мысль, что храмы и священные предметы не могут, по самому существу своему, как священные, перейти в собственность безрелигиозного государства, даже и в юридическом моменте, тем более не могут перейти в фактическое его владение. Мы должны заявить, что св. храмы и святыни наши не могут быть социализированы. Такое наше заявление, конечно, советского правительства не переубедит и социализация св. храмов и святынь, вероятно, будет производится и помимо нашей воли. Во второй части 1 декларативной статьи мы должны назвать эту «социализацию» по имени. Мы должны сказать, что это такое будет в отношении Церкви. Здесь в предполагаемом тексте первой статьи сказано, что отторжение церковного достояния есть беззаконный захват и насилие. Употребить слово «беззаконие» не наше дело; да в нашей социалистической республике теперь другие законы, а тех законов, с точки зрения которых отторжение церковного достояния является беззаконием, нет; они уже более не существуют. Мы это отторжение можем рассматривать со своей церковной точки зрения. Представим такую картину. Явится для описи церковного имущества какойнибудь жид; храмам будет давать назначение согласно с видами и целями разных совдепов и комиссариатов, церковные сосуды и чудотворные иконы понесут в хранилища советской республики. Что это такое будет с нашей религиозной точки зрения? С нашей точки зрения это, прежде всего, кощунство и, конечно, насилие. Итак, если первая статья имеет декларативный характер, в ней, по моему мнению, должны быть выражены две мысли: первая — не могут священные храмы и священные предметы по самому своему существу быть объявляемы собственностью безрелигиозного государства и подлежать социализации; вторая: отторжение храмов и священного церковного имущества из исключительного распоряжения самой Церкви есть насилие над Церковью и кощунство. Поэтому я предлагаю ст. 1ю изложить так: «Святые храмы и часовни со всеми священными предметами, в них находящимися, по самому своему существу не могут быть объявлены собственностью безрелигиозного государства: они суть неотъемлемое достояние Православной Церкви, которое может быть отторгнуто от нее гражданской властью лишь путем кощунственного насилия» .
Как показала история, картина нарисованная архимандритом Иларионом полностью осуществилась в 20е годы при изъятии церковных ценностей, да и продолжает осуществляться и поныне .
Деятельность архимандрита Илариона как члена Священного Собора 1917–1918 гг. не прекратилась с закрытием Собора. Решения Собора и его дух нес позднее святитель и в своей архипастырской деятельности, и в заключении на Соловках , везде требуя безусловного выполнения постановлений и решений Собора, оставаясь верным своим идеалам соборности и патриаршества в Русской Церкви.

Объявление:


Новости по теме:
 
< Предыдущая   Следующая >