Древнееврейский нарративный синтаксис Мк 1:1–14 как ключ к пониманию текста

Обыкновенно фраза Мк 1:1, рассматриваемая с точки зрения греческой текстовой парадигматики, вызывает у истолкователей и переводчиков затруднения, выражаемые в вопросе: является ли это высказывание заглавием ко всему тексту или же представляет собой часть самого текста? Если признать первое, «лишним», не вписывающимся в логику элементом, оказывается слово «начало», которое явно не отсылает ко всему следующему за «заглавием» тексту. Если же принять вторую возможность, то данное безглагольное предложение, лишенное привычной греческой предикативности, просто оборачивается синтаксической (и семантической) бессмыслицей.

Очевидно, таким образом, что с точки зрения классического греческого синтаксиса смысл этой фразы остается неопределимым. Читатель (слушатель) начинает понимать автора Мк 1:1 лишь в тот момент, когда для истолкования этой синтаксической ситуации применяется древнееврейская текстлингвистическая модель.

N yтой точки зрения здесь, пiaiaii neo?a? Исх 1:1 («Вот имена…»), безглагольное предложение маркирует т. н. domain «автор–слушатель», т. е. такой статус коммуникативной ситуации, когда повествование о событиях в третьем лице прерывается (отсутствует) и автор словно обращается непосредственно к слушателю «Вот, посмотри…». Такая девиация от нити повествования характерна для рельефа, свойственного древнееврейскому нарративу и чуждого греческому (ср., например, Быт 2:4: «Вот родословная неба и земли»). Смысл прямого обращения к читателю (слушателю) в таких ситуациях состоит в том, чтобы создать в тексте некий тематический подзаголовок, в результате чего обнаруживаются элементы композиции текста. Способы выражения этой прямой обращенности к читателю в данном случае и во многих случаях в Септуагинте — характерно древнееврейские, не имеющие грамматического смысла в исконном греческом тексте. Таким образом, фраза Мк 1:1, если искать в ней древнееврейское синтаксическое значение и применять текстлингвистическую модель, является совершенно естественной и уместной в тексте, не представляя сложностей в истолковании ее значения.

Соответственно, вопрос в отношении Мк 1:1 состоит не в том, считать ли данную фразу частью текста или заглавием ко всему тексту, — в системе древнееврейского текстлингвистического синтаксиса рассматриваемое безглагольное предложение является в некотором смысле одновременно заглавием (к некой части текста) и частью текста, — а вопрос состоит в том, к какой части текста читателю (слушателю) следует отнести этот древнееврейский синтаксический элемент. И уже в этой ситуации, как и в любом подобном случае в древнееврейском тексте или Септуагинте, «работает» семантический критерий: ajrchv  – «начало», с определенностью отсылает к некой начальной части текста, а не ко всему повествованию. Таким образом, благодаря обращению к древнееврейской текстовой парадигматике можно установить, что фраза Мк 1:1 представляет собой тематический подзаголовок и «начинает» какуюто обособленную часть текста, так же как фраза: «Вот имена», в Исх 1:1 начинает список имен, обособленный от текста, излагающего последовательность событий. Читателю (слушателю) ясно, что Мк 1:1 есть обозначение некой композиционной части текста, сообщающее читателю нечто о построении текста, а не о последовательности изложенных в нем событий. После этого перед читателем (слушателем), воспринявшим Мк 1:1 как древнееврейский, а не греческий синтаксический указатель, встает задача определить, где заканчивается композиционная часть, начатая в Мк 1:1. Здесь, забегая несколько вперед, следует сказать, что для обозначения конца фоновой части текста и одновременно для начала главной линии наррации автор также использует характерно древнееврейский синтаксический указатель — предложение типа DE–TimeRAoristSuexpl (=WQatalSUexpl) в ст. 14. Таким образом, рассказ о событиях, связанных с деятельностью Иоанна Крестителя, в последовательности построения текста есть «начало», ajrchv, повествования о событиях, собственно связанных с благовестием Христа.

Здесь для большей ясности можно сделать несколько замечаний относительно формальных текстлингвистических черт синтаксической ситуации Мк 1:14. Маркер TimeRAoristSUexpl представляет собой регулярный способ введения линии повествования в Септуагинте, что соответствует маркеру TimeRQatalSUexpl еврейского текста, ср. Быт  1:1, и др. Однако употребление частицы DE в начале главной линии повествования несколько подозрительно. Возможно ли, чтобы эта частица входила в состав маркера, который вводит главную линию повествования?

На самом деле задаваться таким вопросом означает демонстрировать «слишком греческое» понимание этой частицы, в то время как на самом деле эта частица представляет не греческую, а иудейскогреческую синтаксическую парадигматику. Пассаж в Исх 2 иллюстрирует иудейскогреческое значение. В начале текст вводит пространную фоновую часть (Исх 2:16–22), а затем в тексте Септуагинты можно видеть ту же синтаксическую ситуацию, что и в Мк 1:14: Meta; de; ta;? hJmevra? ta;? polla;? ejkeivna? ejteleuvthsen oJ basileu;? Aijguvptou (Исх 2:23). Этот случай есть несомненное введение главной линии повествования, реализованное посредством характерного маркера с частицей DE. Более того, если заглянуть в еврейский текст, обнаружится, что за этой частицей стоит весьма значимый особый синтаксический элемент древнееврейского текста (здесь следует заметить, что такие параллели, а также сам метод обнаружения микро и макросинтаксических значений непосредственно в Септуагинте и еврейском тексте и затем проецирования этих значений на текст Нового Завета становится все более и более оправданными, по мере того как мы убеждаемся, что иудейский греческий представляет собой систему и структурированное единство, а не скопление беспорядочных конструкций, заимствованных из различных источников, в т. ч. литературного греческого и языка Септуагинты.)

Таким образом, в Мк 1:14 имеет место весьма значимая — если рассматривать ее в древнееврейской синтаксической системе координат — ситуация: именно здесь начинается главная часть текста, повествующая о событиях самого благовестия. Эта ступень в структуре текста выражена средствами древнееврейского синтаксиса, в то время как с точки зрения греческой синтаксической парадигматики такой рельеф текста остается незамеченным и непонятным.

Интересно подметить еще некоторые детали, также обнаруживающие «древнееврейские» очертания структуры текста. В ст. 14 факт предания на смерть Иоанна?упоминается таким образом, что читателю ясно, что именно он, Иоанн Креститель, а также события, связанные именно с ним, являются главной темой предшествующей части текста, несмотря на тот очевидный факт, что уже в ст. 9 и в последующих стихах, до ст. 14, был назван Сам  jIhsou`?. Это означает только то, что с точки зрения синтаксического рельефа текста и текстовой композиционной логики  jIhsou`? до ст. 14 не является главным действующим лицом, — им в этом начальном отрывке является Иоанн, и именно поэтому в ст. 14 сначала подытоживается история Иоанна, и только потом Христос по всем правилам древнееврейского синтаксиса вводится уже как главное лицо повествования для последующей части текста.

Затем, в ст. 14 автор прямо говорит, что Христос выходит проповедовать Благовестие Божие после предания на смерть Иоанна, т. е. именно тогда, а не ранее. Текст Матфея также свидетельствует, что и для автора первого Евангелия именно этот момент является началом самой проповеди Благовестия:  jApo; tovte [после того как  jIwavnnh? paredovqh] h[rxato oJ  jIhsou`? khruvssein (Мф 3). Как возможно согласовать указание на начало проповеди в ст. 14 и слова ajrch; tou` eujaggelivou jIhsou` Cristou` («начало Благовестия Иисуса Христа») в ст. 1? Это возможно только в том случае, если характеристики макросинтаксического строения текста будут приняты во внимание в качестве факторов истолкования текста.

С этой точки зрения слово ajrchv в ст. 1, употребленное в безглагольном предложении, не есть указание на начало самой проповеди, а указание на часть текста, которая является начальным элементом в композиционном плане всего текста. Другими словами, повествование о проповеди Иисуса Христа начинается с рассказа об Иоанне Крестителе. Первое ajrchv (Mк 1:1) указывает на характер связи между первым и вторым композиционными элементами всего текста, т. е. между рассказом об Иоанне Крестителе и повествованием о Благовестии Христа: первое начинает второе в структуре текста; это первое «начало» — структурное и текстовое; второе же указание на начало (Мк 1:14) говорит о начале самих евангельских событий, т. е. имеет в виду Благовестие как последовательность событий, у которых есть начало; это второе «начало» — событийное и содержательное. Таким образом, вводя в ст. 1 посредством безглагольного предложения domain «автор–читатель» и как бы говоря читателю «смотри, вот какое повествование предшествует повествованию о Благовестии», Мк напрямую сообщает читателю о своей композиционной технике, а не о самих событиях проповеди (что составляло бы содержание domain’а «автор–события–читатель»).

Затем, в ст. 14, автор переходит к главному предмету своего сочинения — евангельским событиям — и говорит о них уже содержательно. Нужно заметить, что употребление безглагольного предложения в ст. 1 и затем введение главной линии повествования в ст. 14 — совершенно в духе древнееврейского синтаксиса, и совершенно не в духе классического греческого синтаксиса. Таким образом, очевидно, что при создании не столь простой структуры текста (Мк 1:1–14) Мк использует прежде всего древнееврейские (=LXX) средства синтаксической организации. Синтаксический рельеф Мк 1:1–14 остается непонятным, если не признать, что перед нами особый — не аутентично греческий — строй текста. Это — иудейский греческий язык, т. е. литературный традиционный язык, созданный корпусом Септуагинты, конституированный древнееврейскими синтаксическими (текстлингвистическими) моделями, по своему генезису и функционированию чуждый аутентично греческому, будь то аттический литературный диалект, разговорное или литературное койне, или чтото еще.