Об орфографической передаче JI в рукописи ХIV в.

Доклад посвящен анализу рукописного материала в связи с вопросом о передаче йота (или неслогового i) перед гласной и . Как известно, особой буквы для обозначения йотированного и в кириллице не было. Однако это отнюдь не говорит о том, что подобного сочетания звуков в древнерусском языке не существовало. Напротив, произношение поствокального йота перед и отмечалось еще в начале прошлого века, например, в слове стоим.

Вопрос о письменной фиксации йотированного и в древнерусских рукописях практически не изучен . В связи с этим нам хотелось бы представить читателем некоторые материалы на данную тему. Традиционно считается, что йотированное и в древнерусской письменности никак не предается.

Следует отметить, что в кириллическом алфавите (так же как и в глаголице) не было специальной графемы для передачи j, однако в определенных положениях он мог обозначаться буквами и, ?  (этому, в частности, следовали создатели кириллицы для образования йотированных букв " «, ~, которых не было в глаголице).

Йотированные буквы построены по общему принципу соединения ? с простой гласной, где ? обозначает йот. В соответствии с таким принципом поступали и некоторые др.рус. писцы, когда пытались письменно передать йотированную букву, которой не было в кириллице, например, йотированное ять. Они использовали специальную графему ih, составленную из i десятиричного и ять (см. например, в Изборниках 1073, 1076 гг.) [взято из: Дурново 2000, с. 379, Успенский 2002, с. 167].

В рукописи, о которой ниже пойдет речь, встречаются, на наш взгляд, некоторые графические указания на передачу йота перед и. Йот обозначается графемой и (иже), стоящей перед гласной.

Обозначение йотированного и путем постановки перед ним буквы и (иже), аналогично, на наш взгляд, указанным выше способам обозначения йотированного ять и прочих йотированнных букв. Нетрудно также объяснить, почему йот передан буквой и (иже), а не i. Дело в том, что в данной рукописи две буквы иже стоят рядом и не соединяются в одну (т. е. не образуют единого сочетания), как прочие йотированные буквы. Поэтому в соответствии с графическими нормами втор. пол. ХIV в. писцы должны были поставить и (иже), т. к. именно этот графический вариант преимущественно употреблялся в то время для обозначения звуков и, j (буква i использовалась ограниченно, только в собственных именах, например, Iсусъ, Iоанъ или на конце строки в случае нехватки места).

Указанная рукопись хранится в РГАДА под шифром Типогр. № 18. Это древнерусское Евангелиеапракос второй пол. ХIV в. Оно написано в лист уставом 4 писцами в два столбца. Н. М. Каринский на основании орфографии рукописи относил ее к памятникам псковского происхождения [Каринский 1909, с.147]. Всего отмечено 12 случаев возможного обозначения йота с помощью гласной и, из них 7 наиболее надежные (остальные приходятся или на перенос с одной строки на другую, или возможно другое объяснение двойного и) . В пяти случаях йотация обозначена в союзе и, дважды – в окончаниях прилагательного и местоимения.

Примеры: мрь» жg ма/гдалыни ии мрь» иwсиева зр#ста кдh полагаху 9б16, прославихъ ии паки прославлю 21в1 (1 писец), нgдуги / наша вспри»тъ ии бо/лhзни понgсg 37б9, .g. хлh/бъ ии двh рыбh 47в24 (2 писец), в славh сво/~и ии Очи и стхъ / англъ 83а21 (3 писец);.в окончаниях иниии жg гл/ху 18в7 (1 писец), будитg (!) жg мудриии аки зми и цhли 33в25
(Ненадежные примеры: ста / на мhстh равнh и/и народъ qчнкъ е/го 76а13 придg и/и падши 90г13 (4 писец) мимои/иды 79б22 (1 писец), кто есть прgдаи» т# 27а15 (1 писец, возможна метатеза гласных), июдh/и» (2х) 92б20 (1 писец), юдhи» 76б7).

Хотелось бы, в первую очередь, отметить, что указанные примеры вряд ли являются описками, как полагал Н. М. Каринский . Все 7 примеров возможного отражения йотированного и помещаются целиком в строке (т. е. не разорваны при переносе) и принадлежат разным писцам (всего такие написания отмечены у трех из четырех писавших рукопись).
По замечанию Н. М. Каринского, подобные примеры встречаются и в других памятниках псковской письменности ХIV–ХV вв. [Каринский 1909, с. 33]. А. И. Соболевский в своих «Очерках…» приводит пример удвоенного и после гласной из Луцкого Евангелия к. ХIV в. в слове своиимъ [Соболевский 1884, с. 101] . Поэтому можно думать, что таким образом древнерусские писцы пытались записывать иногда йотированное и.

Проблема, скрывающаяся за написанием удвоенного и в приведенных примерах, заключается в том, какого рода произношение могло стоять за такими написаниями. Известно, что вставной йот перед и встречается в современных диалектах как в позиции после гласных, так и в начале слова, например, на юговостоке Архангельского диалекта (Вилегодский район, д. Павловск), произносят: поjила, доjит’, стоjит, боjиц’а, jих, jид'и и т.д. [Петрова 1997, 279] Однако данные о произношении союза и с йотом по диалектам обнаружить не удалось (напомним, что основная часть примеров из рукописи приходится именно на союз и).

С другой стороны, еще в ХIХ в. ученые заметили, что в некоторых говорах йот произносится в особых фонетических условиях, а именно, при пении. Йот появляется главным образом между гласными, в обычной же речи носителей диалекта его не было. Н. Н. Дурново называл такой йот паразитным [Дурново 1902, с. 259]. Йотации при пении может подвергаться практически любой гласный в начале или в середине слова. Н. Дурново приводит примеры с йотом перед [у]: что ю насъ ва садики, сваво ювидать, три заботы на юмh; перед [о]: фсё лисья яднh шумятъ; перед [а]: нарёк jиму имичкя Яликсея; и, наконец, перед [и]: ты jимhл, jимhла пъ я камины палаты, jидеть и т. д. Автор отмечал, что при пересказе песен словами йот уже не встречается.

Он описывает манеру исполнения одной крестьянки из Тамбов. губ., вставное j при пении у нее употребляется очень последовательно между гласными и кроме того может даже разделять одну и ту же гласную, если она протягивается при пении (кабаjак, jудаjалых) [Дурново 1902, с. 258].

Н. Дурново приходит к заключению, что «здесь j вызван условиями пения; в разговорном языке …вставное междугласное j в (исследованных говорах. — И. П.) никогда не является» [Дурново 1902, с. 258].

Причину возникновения вставного j Н. Дурново видит в потребности устранить зияние гласных: «в разговорной речи зияние частью устраняется стяжением гласных, частью допускается; при пении зияние, очевидно, чувствуется сильнее, а стяжению гласных мешает ритм песни» [там же, с. 259].

По мнению автора, межвокальная йотация в великорусском наречии — архаизм, такое пение встречается «только в жалких остатках и постепенно исчезает…» [там же, с. 260].
Позднее, изучая эту проблему, П. Г. Богатырев обнаружил, что паразитный йот характерен не только для русских народных песен, но также встречается в пении и у других славян [Богатырев 1962, с. 85]. Очень важно, что автор приводит примеры йотации начальных гласных после паузы, а также после слова, оканчивающегося на согласный, например, сам йюбью…, как он баял югаваривал, как ядно акно...и др. [там же, с. 81, 83].

Еще одно интересное наблюдение приводит в своей статье П. Г. Богатырев: «При стыке гласных двух слов йотируется обычно начальный гласный второго слова…В отдельных случаях последний гласный первого слова получает паразитическое j или i; первый гласный второго слова также йотируется. Ср. в магнитофонной записи старины о Бутмане: ‘Как про старого с(ы)казать, да про(й)юдалого. Про(й)юдалого с(ы)казать да доб(ы)ра молодца’» [там же, с. 83].

Указывая на возможные причины возникновения паразитного j при пении, кроме стремления устранить зияние гласных, П. Г. Богатырев говорит о специфике песенного жанра, и о формировании определенной певческой традиции. «Йотированная гласная после согласной может объясняться особым положением гласного при пении, например, при переходе звука в высокую позицию. В некоторых случаях йотирование гласных при пении, возможно, стало в отдельных районах известной певческой манерой» [там же, с. 84].

В 70–80е гг. ХХ в. ряд ученых обнаружили вставной йот в церковном произношении некоторых старообрядческий общин. В церковном произношении паразитный йот не так ярко представлен, как в народном пении. В основном йотация сопровождает гласный и. Е. М. Сморгунова отмечала «совершенно особое произношение союза и» при литургическом пении старообрядцевбеспоповцев Верхокамского района Пермской области. Она пишет: «…союз и произносится как [je] (во фразе. — И. П.): слава отцу jе сыну jе светому духу jе ныне jе присно jе воо веке веком». В живой речи верхокамцев вставной йот не звучал. По ее мнению, данное произношение отражает особую литургическую традицию  [Сморгунова 1982, с. 82].
О вставных звуках, в первую очередь, j в книжном произношении писал и Б. А. Успенский . Опираясь главным образом на материалы чтения и пения старообрядцев, автор отмечает частое появление j в литургическом произношении при зиянии гласных. Особенно йотация очевидна в случае стечения одинаковых гласных, которые никогда не образуют долгий звук. Ср. Василiи [vas’il’iji], прiидите [pr’ijid’t’e] или [pr’i’id’t’e] и др.

Паразитный йот отмечен Б. Успенским только между гласными, при этом основная часть примеров передает j или перед звуком [и], или же перед другими гласными, но в собственных именах, например, Иев, Июда и т. д.

Автор отмечает, что йотация начального гласного в слове может возникнуть, если оно окажется во фразе в позиции после другого слова, оканчивающегося на гласную, например, во имя (произносится [vоjim’a]). (В изолированной позиции слово с начальным и произносится обычно без йотации).

Опираясь на полученные данные, Б.А. Успенский предполагает, что йотация гласных — черта специфически книжного произношения, которая оттуда была перенесена в народное пение и может отражаться в нем как рефлекс книжного произношения. По его мнению, эта особенность могла быть присуща и древнему церковному произношению, потому что сохраняется не только у старообрядцев, но и находит отражение в грамматиках церковнославянского языка XVII в., а также встречается как архаизм в говорах. [Успенский 1971, с. 279]. В качестве возможного примера отражения вставного j в древнерусском церковнославянском языке он приводит форму Иiоана в записи писца Григория в Остромировом Евангелии л. 294 [там же, с. 280].

К этим выводам хочется добавить собственные наблюдения над певческой традицией старообрядцевбеспоповцев Верхокамья.

Во время исполнения верхокамцами духовных стихов зачастую можно слышать йотированное и в начале слов и после гласной (при том что в говоре подобная йотация не встречается). В позиции после слова, оканчивающегося на согласный, начальное йотированное и тоже отмечено, хотя и не так часто, как между гласными. Примеры (взяты из фоноархива Археографической лаборатории исторического факультета МГУ): А он своjи очи зажал jи устами замолчал …Стих «Человекот живет…» Исп. М. Т. Снигирева, ААЭ МГУ, № П765; Утро трава цветет jи по вечеру отпадет… Стих тот же. Исп. М. М. Мелехина, ААЭ МГУ, № П756; …сам jисус Христос лежит… Стих «По морю корабль плывет…» ААЭ МГУ, № П ; сам jисус Христос…, над jисусом Христом… Стих «На горушке то было на Сиянской…» ААЭ МГУ, № П ; По тем по дорожкам jидут многия люди…Стих «Самто я не знаю…». Исп. С. Т. Соловьева, С. Д. и А. Р. Романовы, ААЭ МГУ, № П763; После j: Токмо Тебе, Владыко мой jизвестна Тебе печаль моя… Стих «Кому повем печаль мою…» Исп. П. Р. Першина и другие после моления; ААЭ МГУ, № П792.

Аналогичное произношение йотированного и отмечено мною при чтении и пении литургических текстов как в Верхокамье, так и у старообрядцев других областей (см., например, песнопения Пасхи в исп. А. И. Старкова, ААЭ МГУ, № П771).

Подытоживая все сказанное о вставном j, следует отметить, что «паразитическая» йотация как особая черта песенной фонетики отмечалась в народ¬ном пении и в литургическом произношении как в великорусских говорах, так и в других славянских диалектах. В народном пении она способна возникать при любом гласном практически во всех позициях: после паузы, в начале слова после предшествующей гласной или согласной или же после гласного внутри слова.

Что касается литургического произношения, то материал здесь менее изучен. По всей видимости, йотация в книжном произношении допускалась перед гласным и, а также перед другими гласными, но в иноязычных словах, и такого рода произношение могло сложиться уже в ранний период русского извода церковнославянского языка.

Возвращаясь вновь к приведенным примерам из Евангелия № 18 и сравнивая их с тем, о чем было сказано выше, следует отметить, что за удвоенным и, которое встречается в рукописи, могло стоять мелодизированное литургическое произношение, допускающее вставной j перед гласными . (Напомним читателям, что исследуемое Евангелиеапракос предназначалось для чтения в церкви, а древнее литургическое чтение, как полагают ученые (см. например, работы Н. Н. Дурново) и как показывает сохранившаяся местами у старообрядцев традиция церковного чтения (в первую очередь, чтение на погласицы), было мелодизированным, т. е. имело ряд особенностей песенного жанра).

В части из указанных примеров удвоенное и стоит после гласной и или i неслогового, в этом случае мог передаваться интервокальный йот : мрь» жg ма/гдалыни ии мрь» иwсиева зр#ста кдh полагаху 9б16, иниии жg гл/ху 18в7 (1 писец)  , будитg (!) жg мудриии аки зми и цhли 33в25 (2 писец) в славh сво/~и ии Очи и стхъ / англъ 83а21 (3 писец) .
В остальных случаях предполагаемое сочетание jи стоит после твердой согласной: прославихъ ии паки прославлю 21в1 (1 писец), нgдуги / наша вспри»тъ ии бо/лhзни понgсg 37б9, .g. хлh/бъ ии двh рыбh 47в24 (2 писец).

На основании приводимых П. Г. Богатыревым примеров произношения паразитного j после согласных в народных песнях и собственных наблюдений, а также предполагаемой нами общности народного и книжного произношений в данном аспекте, можно допускать, что йотация начального гласного в союзе и после согласных тоже имела место в книжном произношении. Будучи элементом мелодизированного книжного произношения, йотированное и проникало таким образом в письменные источники, в первую очередь, богослужебные книги и обозначалось графически двумя буквами и на месте одной. С таким способом передачи jи мы и встречаемся в рук. Типогр. № 18.

В заключении хотелось бы еще раз подчеркнуть, что предполагаемое обозначение вставного йота в др.р. рукописи второй пол. ХIV в. могло возникнуть под влиянием особой песенной фонетики, черты которой, видимо, имелись в литургическом произношении , а также в архаической манере исполнения фольклорных произведений: былин, песен, духовных стихов.

Список литературы:

Богатырев 1962 — Богатырев П. Г. О языке славянских народных песен и его отношении к диалектной речи // Вопросы языкознания 1962, № 3.
Винокур 1997 — Винокур Г. О. Русское сценическое произношение. М., 1997.
Дурново 1902 — Дурново Н. Н. Мелкие заметки по русскому языку // ЖМНП 1902, майиюнь. С. 259.
Дурново 2000 — Дурново Н. Н. Русские рукописи ХI и XII вв. как памятники ст.сл. языка // Избранные работы по истории русского языка. М., 2000.
Каринский 1909 — Каринский Н. М. Язык Пскова и его области в XV веке. СПб., 1909.
Карский 1979 — Карский Е. Ф. Славянская кирилловская палеография. М., 1979.
Петрова 1997 — Петрова А. К. Образцы говора юговосточной зоны Архангельского диалекта (Вилегодский рн, д. Павловск) // Русские диалекты: история и современность. М., 1997.
Русские письменные и устные традиции и духовная культура. (По материалам археографических экспедиций МГУ 1966–1980 гг.). М., 1982.
Сморгунова 1982 — Сморгунова Е. М. Лингвистические проблемы в археографических исследованиях (языковые особенности русского старообрядческого населения) // Русские письменные и устные традиции и духовная культура. М., 1982.
Соболевский 1884 — Соболевский А. И. Очерки по истории русского языка. Ч. I. Киев, 1884.
Успенский 1971 — Успенский Б. А. Книжное произношение в России (Докт. дис.). М., 1971.
Успенский 2002 — Успенский Б. А. История русского литературного языка (ХI–XVII вв.). М., 2002.