Pravmisl.ru


ГЛАВНАЯ arrow Филология arrow Синодальный перевод Священного Писания





Синодальный перевод Священного Писания

Семантическое поле «закон» в Синодальном переводе Священного Писания  

Автор: А. Гришин

Темой данного доклада является рассмотрение искажений Синодальным переводом оригинального текста Священного Писания, так или иначе связанных с тематикой  закона, и смежных ему библеизмов.

Перед тем как начать разбор конкретных ошибок, необходимо проанализировать само понятие «закон». В словаре Брокгауза и Ефрона мы видим такие определения данного явления человеческой жизни:

«В общепринятом смысле Закон – это обязательное для исполнения правило, которое общество устанавливает для своих членов. Законодатель выражает свою волю в Законе, регламентирующем отношения между двумя сторонами – властелином и подданным, родителями и детьми, Богом и человеком.

Закон в религиозном плане – это также "жизненный строй", определяемый Богом и теснейшим образом связывающий Его с избранными людьми, напр., с Адамом, каждый из которых представляет в своем лице все человечество, или с избранным народом Израиля, представляющим все народы.

Учителя Закона (книжники) трактовали его как единственное, всеобъемлющее и непреложное установление: "Бог явился исключительно в Торе [в законе]". Их вера основывалась исключительно на Законе, а не на деяниях, совершенных Богом для Своего народа. В исполнении Закона они видели залог праведности человека пред Богом и гарантию жизни в грядущем веке; для обозначения понятия "З." в ВЗ используются след. евр. слова: мицва = повеление, тора = закон, давар = заповедь, слово, орах = тропа, мишпат = норма, хукка = устав, пиккудим = предписание, дерех = путь, имра = слово, эдут = свидетельство».

Если же погрузиться в семантическую глубину этого понятия, то мы сталкиваемся с онтологией, с Бытием как таковым.

Объявление:

В основе бытия всего тварного лежит принцип логосности, принцип упорядоченности и структурности бытия. Космос существует по определенным правилам, он прекрасен в своей гармоничности. В основе жизни мира лежит некий Первозакон бытия, на Котором зиждется мироустройство как таковое.

Человек в поисках религиозной системы руководствуется желанием избавиться от онтологического страха, который возникает из осознания своей конечности. Логос-Закон – это жизнь и свет, его отсутствие – это смерть и тьма.

В своем поиске человек выбирает либо максимальные проявления бытия (как в язычестве) либо Бытие как таковое (как в христианстве). Либо внешнюю правильность и логичность язычества (которое зиждется на принципе «ты – мне, я – тебе»), либо Сам Логос как таковой – безмерный Божий дар, дар благодати. Апостол Павел так говорит о выхолощенном языческом юридизме и истинной логосности как таковой в своем Послании к Римлянам (цитируем оригинальный текст):

Рим.6:23 ta. ga.r ovyw,nia th/j a`marti,aj qa,natoj( to. de. ca,risma tou/ qeou/ zwh.. aivw,nioj evn Cristw/|  vIhsou/ tw/| kuri,w| h`mw/n.
Синодальный перевод звучит так: Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем. (Рим.6:23)

Греческое же слово ovyw,nia( употребляемое апостолом, означает, согласно словарю древнегреческого словаря И.Х. Дворецкого: ‘выдача продовольственного пайка (в натуре или деньгами)’. То есть, если осовременить данный текст, можно его перевести так: «Зарплата (или тот же “паек”) греха – это смерть, дар же Бога – это жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем».

Русский перевод злоупотребляет использованием славянизмов, к тому времени уже утративших в разговорном языке первоначальные значения. Доказательством этого служит толкование слова «возмездие» в словаре Ожегова: ‘кара за преступление’. Очевидно и то, что данный перевод не передает жесткой иронии апостола – “тот, кто упорствует в своих ошибках, в своих грехах, пытается отработать свой кусок смерти и отвергает при этом искренний дар бесконечной жизни”.

Грехом же называется такой поступок, который выводит человека из выбранной им религиозной системы – это нарушение выбранного закона, это ошибка (славянское слово «грех», равно как и греч. a`marti,a или para,ptwma, изначально означает ‘ошибка’, ‘промах’), приводящая к разрушению. Что интересно, это слово происходит от того же индоевропейского слова, от которого происходит и слова «шибко», «зашибить», то есть грех понимается как своеобразное «выскальзывание» из религиозной системы, когда от человека требовалось лишь одно – пребывать в ней. На подобные же выводы наталкивает этимология слова «промах»: «про-мах», «пере-махнуть». Причиной этого онтологического непопадания в цель опять же оказываются чрезмерные усилия человека, непостоянство его нравственных усилий. Либо человек возвращается в вышеупомянутый Первозакон через Абсолютный Покой, символизируемый Крестом Спасителя, а значит, возвращается и на основы своего собственного бытия, следовательно, обретает самого себя, либо его скольжение по гламуру экзистенции уходит в вечность.
К сожалению, с непониманием сути греха, греха как такового, приходится сталкиваться в том же переводе Священного Писания. В начале шестой главы своего Послания к Галатам (6:1) апостол Павел обращается к Церкви с увещанием заботиться о нравственном состоянии людей, которые совершают те или иные проступки.

Синодальный перевод: Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным.
В греческом читаем: avdelfoi,( eva.n kai. prolhmfqh/| a”;nqrwpoj e;n tini paraptw,mati( u`mei/j oi` pneumatikoi. katarti,zete to.n toiou/ton evn pneu,mati prau<thtoj( skopw/n seauto.n mh. kai. su. peirasqh/|j.

Форма глагола, от которого происходит prolhmfqh/|, в апостольских Посланиях употребляется дважды. Приведем второе место (1Кор.11:21 – здесь апостол призывает коринфскую братию к благочестивому поведению на агапах – «трапезах любви»): e`,kastoj ga.r to. i;dion dei/pnon prolamba,nei evn tw/| fagei/n kai. o`,j me.n peina|/ o`,j de. mequ,ei. По-русски: ибо всякий поспешает прежде [других] есть свою пищу, [так] [что] иной бывает голоден, а иной упивается.

В данном случае русский перевод точен: “prolamba,nw”, пассивной аористной формой которого является prolhmfqh/|,  так и переводится: «спешить», «торопиться».

Разумеется, практически невозможно подобрать подходящее русское слово, для того чтобы употребить его в стихе Послания к Галатам – действительно: “Братия, если и поторопится человек неким проступком…”, – это звучит неуместно. Однако неоправданно употребление славянского “впадет”, которое и в конце XIX в., и в настоящее время имело и имеет в себе коннотацию просто безнравственного поведения.

Или вот такой пример, хорошо показывающий разрушительное влияние католического догматизма на православное богословие: апостол Павел, описывая спасение человека от греха, пишет о том, что на Кресте “Бог сотворил Христа грехом”, чтобы “мы стали праведностью Божией в Нем”. Не будем использовать утонченные богословские термины для описания данной реальности, а, используя символический язык, скажем, что «тьма», ворвавшись в «Свет», обличает себя как, скажем так, «место для Света», а не как действительный противник. Однако влияние католического юридизма приводит к тому, что мы видим непонятно откуда взявшиеся слова – «жертвою за грех»:  Ибо не знавшего греха Он сделал для нас [жертвою за] грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом (2Кор.5:21).

to.n mh. gno,nta a`marti,an u`pe.r h`mw/n a`marti,an evpoi,hsen i`,na h`mei/j genw/meqa dikaiosu,nh qeou/ evn auvtw/|.
Прообразом Новозаветного Откровения явился ветхозаветный Закон, так называемый «Декалог», в котором выражены основные нравственные человеческие нормы. Это всем известные заповеди: “Не укради”, “Не убивай”, которые, однако, несколько искажены в переводе на русский язык. В точном переводе оригинального текста на древнегреческий мы видим:  ouv kle,qeij(  ouv foneu,seij (Исх. 20:14,15), что в буквальном переводе на русский звучит как «Ты не будешь красть» и «Ты не будешь убивать», соответственно.
Эти Десять Заповедей являются предвозвестниками Новозаветного Откровения. Уже в них мы видим синтез гетерономии (внешнего по отношению к человеку) и автономии (внутреннего по отношению к человеку), которое выражается формой будущего времени. Человеку ни навязывается какое-либо поведение, ни провозглашается какой-либо индивидуальный образ социального бытия. Императив, который присутствует в большинстве переводов данных строк Священного Писания, в оригинале отсутствует. Это не приказ «сверху», а завет человека с Богом.

Слово “Завет”, согласно словарю Брокгауза и Ефрона, означает:
«Cоюз», «соглашение, как минимум, между двумя участниками, в котором определены цели, условия, права и обязанности обеих сторон». Оба понятия лишь приблизительно передают значение обоих установлений Божиих - Ветхого и Нового Заветов, или соглашений, поскольку только Бог устанавливает условия Своего соглашения, подобно тому как завещатель диктует условия своего завещания, и только Он определяет участие в Его славе как участие в Его наследстве. И люди должны решать, хотят они вступить в эти союзнические отношения или нет. Ветхий Завет содержит историю и основные положения первого союза (Завета), которые были переданы через Моисея, а Новый Завет – основы нового союза (Завета), заключенные в посреднике Иисусе Христе.

В Новом Завете же человек сталкивается лицом к лицу со своим Создателем, Который предлагает Своему творению искупление от рабства греху, избавляет человека от необходимости быть под законом. Теперь человек оказывается, цитируя апостола Павла, «водимым Духом», «живущим по Духу». Теперь закон написан не на каменных скрижалях, а на плотяных скрижалях сердца человека. Человек начинает жить без греха-преступления не потому, что «так надо», а потому что того требует сама суть, сама природа человека.
Спасение приобретается даром, и вся трудность оказывается в принятии этого Дара.

Благодать, явленная через Иисуса Христа, – это не противоречие закону, это не опровержение его. Дуализм в их соотношении отсутствует.
te,loj ga.r no,mou Cristo.j eivj dikaiosu,nhn panti. tw/| pisteu,onti.
«Совершение (или «цель») же закона – Христоc для оправдания каждому верующему” (Рим.10:4).

С противопоставлением мы можем столкнуться в Синодальном переводе: конец закона - Христос, к праведности всякого верующего.

Но самый, на наш взгляд, неловкий перевод – это перевод известного места из Нагорной проповеди Спасителя, где, собственно, и выражается суть новозаветного Откровения – наполнение живой реальностью сухих правил Закона: Не подумайте, что Я пришел упразднить Закон или Пророков. Я пришел не упразднить, но исполнить (Матф.5:17)

Греческое слово plhrw/sai, которое переведено как «исполнить», собственно, так и переводится, только на церковнославянский язык, но в секулярном употреблении оно давно изменило свое значение, исказило свою первоначальную семантику. «Исполнительный» – значит «cтарательный, хорошо исполняющий поручения». Имеется в виду не результативность, а высшее, полное проявление действия, которую данное приставочное образование не включает. Христос приходит не для того, чтобы в точности соблюсти все предписания Моисеева Закона, а для того, чтобы преобразить этот принцип закона, вернуть его к изначальному состоянию – принципу благодати и любви.

Разумеется, целью данного доклада является не столько критика переводческой деятельности конца XIX столетия, сколько современная, нынешняя неудовлетворенность данной работой, современное тиражирование во многом неудачного перевода, в то время как буквально через два-три десятка лет был совершен перевод епископа Кассиана, во многом выгодно отличающийся от Синодального. Идеального перевода не существует, и маловероятно, что он может быть создан; оптимальным  вариантом могут явиться подстрочные комментарии к греческому тексту.


Новости по теме:
 
< Предыдущая   Следующая >