Синодальный перевод Священного Писания |
Семантическое поле «закон» в Синодальном переводе Священного ПисанияАвтор: А. ГришинТемой данного доклада является рассмотрение искажений Синодальным переводом оригинального текста Священного Писания, так или иначе связанных с тематикой закона, и смежных ему библеизмов. Перед тем как начать разбор конкретных ошибок, необходимо проанализировать само понятие «закон». В словаре Брокгауза и Ефрона мы видим такие определения данного явления человеческой жизни: «В общепринятом смысле Закон – это обязательное для исполнения правило, которое общество устанавливает для своих членов. Законодатель выражает свою волю в Законе, регламентирующем отношения между двумя сторонами – властелином и подданным, родителями и детьми, Богом и человеком. Закон в религиозном плане – это также "жизненный строй", определяемый Богом и теснейшим образом связывающий Его с избранными людьми, напр., с Адамом, каждый из которых представляет в своем лице все человечество, или с избранным народом Израиля, представляющим все народы. Учителя Закона (книжники) трактовали его как единственное, всеобъемлющее и непреложное установление: "Бог явился исключительно в Торе [в законе]". Их вера основывалась исключительно на Законе, а не на деяниях, совершенных Богом для Своего народа. В исполнении Закона они видели залог праведности человека пред Богом и гарантию жизни в грядущем веке; для обозначения понятия "З." в ВЗ используются след. евр. слова: мицва = повеление, тора = закон, давар = заповедь, слово, орах = тропа, мишпат = норма, хукка = устав, пиккудим = предписание, дерех = путь, имра = слово, эдут = свидетельство». Если же погрузиться в семантическую глубину этого понятия, то мы сталкиваемся с онтологией, с Бытием как таковым. Объявление: В основе бытия всего тварного лежит принцип логосности, принцип упорядоченности и структурности бытия. Космос существует по определенным правилам, он прекрасен в своей гармоничности. В основе жизни мира лежит некий Первозакон бытия, на Котором зиждется мироустройство как таковое. Человек в поисках религиозной системы руководствуется желанием избавиться от онтологического страха, который возникает из осознания своей конечности. Логос-Закон – это жизнь и свет, его отсутствие – это смерть и тьма. В своем поиске человек выбирает либо максимальные проявления бытия (как в язычестве) либо Бытие как таковое (как в христианстве). Либо внешнюю правильность и логичность язычества (которое зиждется на принципе «ты – мне, я – тебе»), либо Сам Логос как таковой – безмерный Божий дар, дар благодати. Апостол Павел так говорит о выхолощенном языческом юридизме и истинной логосности как таковой в своем Послании к Римлянам (цитируем оригинальный текст): Рим.6:23 ta. ga.r ovyw,nia th/j a`marti,aj qa,natoj( to. de. ca,risma tou/ qeou/ zwh.. aivw,nioj evn Cristw/| vIhsou/ tw/| kuri,w| h`mw/n. Греческое же слово ovyw,nia( употребляемое апостолом, означает, согласно словарю древнегреческого словаря И.Х. Дворецкого: ‘выдача продовольственного пайка (в натуре или деньгами)’. То есть, если осовременить данный текст, можно его перевести так: «Зарплата (или тот же “паек”) греха – это смерть, дар же Бога – это жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем». Русский перевод злоупотребляет использованием славянизмов, к тому времени уже утративших в разговорном языке первоначальные значения. Доказательством этого служит толкование слова «возмездие» в словаре Ожегова: ‘кара за преступление’. Очевидно и то, что данный перевод не передает жесткой иронии апостола – “тот, кто упорствует в своих ошибках, в своих грехах, пытается отработать свой кусок смерти и отвергает при этом искренний дар бесконечной жизни”. Грехом же называется такой поступок, который выводит человека из выбранной им религиозной системы – это нарушение выбранного закона, это ошибка (славянское слово «грех», равно как и греч. a`marti,a или para,ptwma, изначально означает ‘ошибка’, ‘промах’), приводящая к разрушению. Что интересно, это слово происходит от того же индоевропейского слова, от которого происходит и слова «шибко», «зашибить», то есть грех понимается как своеобразное «выскальзывание» из религиозной системы, когда от человека требовалось лишь одно – пребывать в ней. На подобные же выводы наталкивает этимология слова «промах»: «про-мах», «пере-махнуть». Причиной этого онтологического непопадания в цель опять же оказываются чрезмерные усилия человека, непостоянство его нравственных усилий. Либо человек возвращается в вышеупомянутый Первозакон через Абсолютный Покой, символизируемый Крестом Спасителя, а значит, возвращается и на основы своего собственного бытия, следовательно, обретает самого себя, либо его скольжение по гламуру экзистенции уходит в вечность. Синодальный перевод: Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным. Форма глагола, от которого происходит prolhmfqh/|, в апостольских Посланиях употребляется дважды. Приведем второе место (1Кор.11:21 – здесь апостол призывает коринфскую братию к благочестивому поведению на агапах – «трапезах любви»): e`,kastoj ga.r to. i;dion dei/pnon prolamba,nei evn tw/| fagei/n kai. o`,j me.n peina|/ o`,j de. mequ,ei. По-русски: ибо всякий поспешает прежде [других] есть свою пищу, [так] [что] иной бывает голоден, а иной упивается. В данном случае русский перевод точен: “prolamba,nw”, пассивной аористной формой которого является prolhmfqh/|, так и переводится: «спешить», «торопиться». Разумеется, практически невозможно подобрать подходящее русское слово, для того чтобы употребить его в стихе Послания к Галатам – действительно: “Братия, если и поторопится человек неким проступком…”, – это звучит неуместно. Однако неоправданно употребление славянского “впадет”, которое и в конце XIX в., и в настоящее время имело и имеет в себе коннотацию просто безнравственного поведения. Или вот такой пример, хорошо показывающий разрушительное влияние католического догматизма на православное богословие: апостол Павел, описывая спасение человека от греха, пишет о том, что на Кресте “Бог сотворил Христа грехом”, чтобы “мы стали праведностью Божией в Нем”. Не будем использовать утонченные богословские термины для описания данной реальности, а, используя символический язык, скажем, что «тьма», ворвавшись в «Свет», обличает себя как, скажем так, «место для Света», а не как действительный противник. Однако влияние католического юридизма приводит к тому, что мы видим непонятно откуда взявшиеся слова – «жертвою за грех»: Ибо не знавшего греха Он сделал для нас [жертвою за] грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом (2Кор.5:21). Слово “Завет”, согласно словарю Брокгауза и Ефрона, означает: Благодать, явленная через Иисуса Христа, – это не противоречие закону, это не опровержение его. Дуализм в их соотношении отсутствует. С противопоставлением мы можем столкнуться в Синодальном переводе: конец закона - Христос, к праведности всякого верующего. Но самый, на наш взгляд, неловкий перевод – это перевод известного места из Нагорной проповеди Спасителя, где, собственно, и выражается суть новозаветного Откровения – наполнение живой реальностью сухих правил Закона: Не подумайте, что Я пришел упразднить Закон или Пророков. Я пришел не упразднить, но исполнить (Матф.5:17) Греческое слово plhrw/sai, которое переведено как «исполнить», собственно, так и переводится, только на церковнославянский язык, но в секулярном употреблении оно давно изменило свое значение, исказило свою первоначальную семантику. «Исполнительный» – значит «cтарательный, хорошо исполняющий поручения». Имеется в виду не результативность, а высшее, полное проявление действия, которую данное приставочное образование не включает. Христос приходит не для того, чтобы в точности соблюсти все предписания Моисеева Закона, а для того, чтобы преобразить этот принцип закона, вернуть его к изначальному состоянию – принципу благодати и любви. Разумеется, целью данного доклада является не столько критика переводческой деятельности конца XIX столетия, сколько современная, нынешняя неудовлетворенность данной работой, современное тиражирование во многом неудачного перевода, в то время как буквально через два-три десятка лет был совершен перевод епископа Кассиана, во многом выгодно отличающийся от Синодального. Идеального перевода не существует, и маловероятно, что он может быть создан; оптимальным вариантом могут явиться подстрочные комментарии к греческому тексту. |
< Предыдущая | Следующая > |
---|