Концепт «вечность» в поэтическом языке П.А. Вяземского

Религиозность является характерной глубинной чертой русской национальной личности. С.Л. Франк называет религиозность второй жизненной формой, в которой осуществляется соборное единство, рассматривая при этом соборность как «принцип общности», «внутреннее, органическое единство..., которое лежит в основе всякого общественного объединения людей». «Религиозность и соборность есть в основе своей одно и то же или две стороны одного и того же всеопределяющего начала человеческой жизни» [Франк 1992: 58-59]. Религиозностью проникнуто все творчество П.А. Вяземского. 

Русское слово вечность восходит к слову век, древнерусскому вhкъ. В свою очередь, вhкъ происходит от индоевропейского корня, означающего жизненную силу, точно так же, как отмечает Ю.С. Степанов, что и «корень слова юн, юный. Таким образом, разные корни соединяются, синонимизируются в выражении одного и того же культурного концепта» [Степанов 1997: 828]. Данная этимология подтверждается в словаре П.Я. Черных: «vekъ сначала значило «проявление силы», «сила», потом «жизненная сила», «жизнеспособность» > «здоровье» > «долгая жизнь», «продолжительность жизни человека» > «столетие», «неопределенно продолжительное время», «эпоха» [Черных 1999, 1: 138]. В новозаветном языке «священные писатели» под этим понятием еще «разумhли мiръ и все еже въ мiрh». Далее мы читаем, что векъ как понятие о мире у новозаветных писателей делится на два понятия – «о мiрh видимомъ, настоящемъ, грhховномъ, плотскомъ и о мiрh будущемъ, чистомъ и святомъ» [Смирнов 1873: 81]. Ю.С. Степанов, ссылаясь на послание апостола Павла к Тимофею, который пишет: «Царю же веков нетленному, невидимому, единому, премудрому Богу честь и слава во веки веков», - делает вывод, что в приведенной цитате Святого Писания греческое переводится славянским век, вhкъ, но и греческое, и славянское употребляются как будто бы в двух разных значениях. В первой фразе царь веков греческое слово означает, возможно, как раз то, что в гностических учениях понималось в аналогичных выражениях – «Бог – царь эонов». Во второй фразе «во веки веков» оно означает вечность» [Степанов 1997: 828].

В. Даль толкование слов вhчность и вhкъ дает в одной словарной статье: «Вhкъ м. срокъ жизни чhловека или годности предмета; продолженiе земного бытiя. ... Продолжительная пора; время чего-либо, замhчательное чhмъ-либо. ... Вhковhчность, вhчность ж. состоянiе или свойство вhчнаго, будущая, загробная, духовная жизнь наша. ...» [Даль 1994, 1: 810].

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона дает понятие вечности как философской категории, но в конце определения есть также момент, который указывает на содержащийся в данном концепте религиозный компонент: «Вечность, вечный, признак бытия, состоящий в том, что это бытие безусловно не подлежит времени, т.е. не имеет ни начала, ни конца, недоступно разрушению и уничтожению и продолжает существовать всегда: оно сверхвременно. В. есть признак и самого времени, которое мыслится нами бесконечным, не имеющим ни начала, ни конца. В., как признак бытия, приписывается Богу, вселенной, материи, духу, абсолюту» [Брокгауз, Ефрон 2004, III: 15].

В поэзии П.А. Вяземского мы отмечаем употребление концепта вечность в соответствии с новозаветным представлением о двух мирах: мире видимом и мире будущем. Как следование этой христианской традиции – использование эвфемизма сон вечности. Эвфемистические обозначения смерти часто встречаются в Библии и указывают на то, что жизнь на земле является лишь этапом существования, а вечность – это то, что наступает после жизни: «Ибо отходит человек в вечный дом свой...» [Екклесиаст, 12:5]. Эвфемизм сон вечности или вечный сон основан на метафоре, которая предполагает сходство между смертью и сном, так как и то, и другое характеризуется общим состоянием покоя: «Лазарь, друг наш, уснул» [Иоанн, 11:11].

Не узнаетъ знакомаго жилища
Гдh онъ, склоня главу на дщери грудь,
Мнилъ въ тишинh сномъ вhчности заснуть.

Употребление слова вhчность в данном значении свойственно стилистически однородным текстам. Нейтральная лексика соседствует с устаревшей. Звучание метафоры, где опорным является отвлеченное существительное вечность, усиливается входящим в нее однокоренным повтором сном заснуть. Подобное использование концепта вечность имеет место еще в одном стихотворении:

Холодный сонъ моей души
Съ сномъ вhчности меня сближаетъ:
Въ древесной сумрачной тиши
Меня могила ожидаетъ.

Компаративный троп осложнен двумя метафорами. И. Корсунский отмечает, что еще в Ветхом Завете было понятие о душе «какъ непосредственномъ началh жизни и деятельности» [Корсунский 1897: 354]. Отсюда метафора сонъ души, которая синонимична по значению со словом бездеятельность. Следующий троп въ древесной сумрачной тиши реализуется на сочетаемости слов в их прямом значении.

Употребление слова вhчность в значении другой мир, который приходит после жизни на земле, когда, по словарю Г. Дьяченко, «вhчное место – то же, что домъ вhка, гробъ, могила» [I: 117], характерно для большинства стихотворений П.А. Вяземского.

Теперь здhсь жизнь уже остыла,
Людей житейскiй гулъ утихъ, ...
Не тронуты однh гробницы
Почивших в вhчности коленъ,
Сiи нетленные страницы
Изъ повести былыхъ временъ.

Глагольная метафора, антонимичная традиционной жизнь кипит, раскрывается путем употребления последующих слов в прямом значении. Отвлеченное существительное вhчность является ключевым словом метафоры. Данная метафора не является замкнутой. Она переходит в компаративный троп, который тяготеет к реалии: традиционный эпитет нетлhнныя относится к реальному сочетанию слов – страницы памятника древнерусской литературы «Повести временных лет». Торжественность звучанию данному отрывку придает книжная и устаревшая лексика.

Если в приведенном отрывке имплицитно присутствует противопоставление двух миров – жизнь до смерти и после нее, – то в другом стихотворении антитеза эксплицитная:

Веселье, трудъ, нужда, безпечность
Скользятъ по днямъ, как по волнамъ,
А тамъ во мракh ждетъ их вhчность,
Глухая пристань всhмъ пловцамъ.

Мирская жизнь характеризуется синтаксически однородными отвлеченными существительными, которые образуют троп, осложненный глагольной метафорой и сравнением. Другой мир изображен метафорически. Антитеза присутствует не только в самой сути изображаемого, но и в том, как два мира предстают перед нами: в первом случае – это движение. В ряду однородных членов главными становятся существительные веселье и беспечность, так как именно они логически соответствуют сравнению скользить как по волнам. В другом мире движение отсутствует, что передается метонимией признака глухая пристань.

В стихотворении «Голосъ съ того свhта» [XII: 376] другой мир, наступающий после мирской жизни, характеризуется эпитетом светлый в соответствии с новозаветным языком, что отмечает С. Смирнов, говоря о мире будущем, «чистомъ и святомъ» [Смирнов 1873: 81]. «И въ свhтлой вhчности минувшее любя, Тебя мнh только жаль, и только жду тебя». Субстантивированное прилагательное минувшее в данном тексте обозначает жизнь до смерти.

Ранее отмеченная именная метафора сон вечности употребляется в стихотворении П.А. Вяземского в сочетании вечный сон: «Смерть называют вhчнымъ сномъ, А въ здhшнемъ временно мертвhемъ» [XII: 8].Уходящее своей этимологией к новозаветному языку данное сочетание мы встречаем в современном русском языке, подтверждение чему находим во фразеологическом словаре А.И. Молоткова: «Спит вечным сном. Устар. Умер, мертв» [Молотков 1986: 449].

В поэзии П.А. Вяземского встречается сочетание вечная память, которая восходит также к христианским источникам и первоначально означало, как отмечает Д.Н. Ушаков в толковом словаре, «заключительное песнопение заупокойных служб» [Ушаков 1939, III: 29]. В современном русском языке - это устойчивое сочетание, зафиксированное во фразеологическом словаре и обозначающее «выражение пожелания всегда помнить умершего» [Молотков 1986: 310]. В последнем значении оно используется как устойчивое сочетание, когда П.А. Вяземский пишет о погибших в Севастополе в Крымской войне: «Вам вhчныя и память, и молитвы Въ сердцахъ родныхъ и на родной землh» [XII: 354]. Стихотворение «Поминки» [XI: 8], посвященное поэту Н. Языкову, созвучно в использовании данного сочетания с предыдущим: «И въ душахъ и надъ могилой Память вhчная тебh».

Синонимичным по значению сочетанию вhчная память можно рассматривать использование прилагательного вечный в составе высокопарного оборота в переносном значении с устаревшим словом скрижаль:

За упокой въ землh сырой лежащихъ
Внесъ имена на вhчную скрижаль

В одном из стихотворений мы встречаем субстантивированное прилагательное вhчный, которое непосредственно соотносится с концептом, репрезентируемым в языке словом Бог. Такое соотнесение понятий век и Бог отмечают Ю. Степанов и С. Смирнов и подтверждают одной и той же цитатой из посланий Апостола Павла: «Царю же веков нетленному Богу ... честь и слава» [Степанов 1997:828, Смирнов 1873: 81]. У П.А. Вяземского мы читаем:

Все возвещаетъ намъ: есть Вhчный, есть Творецъ!
Онъ таинство уму, но чувству Онъ потреба.
Благоговhй предъ Нимъ! – се гласъ земли и неба.
Люби Его! – се гласъ признательныхъ сердецъ.

В другом стихотворении вышеназванное соотнесение вечность и Бог передается богословским сочетанием благодати вhчной: «Промыслъ благодати вhчной Не истощается отъ летъ».

Таким образом, в поэтических текстах П.А. Вяземского некоторые грани концепта вечность, представляющего по сути философскую категорию, проясняются через прямое следование христианской традиции и отражают русскую ментальность. Доминирующим в таких случаях оказывается религиозный компонент.