| Культурологическое знание |
Автор: А. Ю. ШемановКультурологическое знание и проблемы образованияМесто субъективности в современном знании Для современного общества характерна всеобъемлющая зависимость высокотехнологичной индустрии от постоянного совершенствования научного знания. Меняется не только место и значение знания, но и сам его характер, а также положение человека как субъекта познания. Классический научный разум исходил из того, что он познает природу, как она есть сама по себе, независимо от познания и от познающего человека; и в то же самое время классический разум познает природу посредством актов мысленного конструирования своего предмета, следуя принципу «познать — значит сделать». Такая позиция не оборачивалась антиномией до тех пор, пока мысленное конструирование выступало в качестве способности «естественного света» разума, т. е. пока считалось, что совпадение теоретической конструкции мысли и сущности познаваемого предмета возможно в силу своего рода предустановленной гармонии между ними. Постулат обернулся антиномией, как только Кант подверг сомнению принцип предустановленной гармонии между разумом и вещью и как только обе позиции — реального делания и теоретического конструирования — оказались совмещены в человеке, точнее, в феномене техники, основанной на научном познании. С этого момента оканчивается время метафизических притязаний классического разума и созданной им классической науки и начинается новая эпоха знания и соответствующего ему разума. С того же времени человеческая субъективность приобретает эпистемологическую значимость. Если в классической научной парадигме различие субъекта разума и эмпирической субъективности человека не имело эпистемологического смысла, то в постклассической ситуации обнаружилась тесная связь между реалиями жизненного мира, в которых, с присущей ему субъективностью, существует человек, и принципами его мышления и формами знания. Язык как форма имманентизации объекта познания В постнеклассической науке, осознавшей свое участие в создании реальности, происходит имманентизация объекта: он оказывается не независимой от познания реальностью, а частью ее познания- преобразования. Об имманентизации можно говорить в том смысле, что наука осознает зависимость своего объекта от того, каким образом он дается и описывается наукой, — иначе говоря, зависимость реальности объекта, его явленности, от языка описания, теоретических представлений, субъективных установок отношения к объекту и т. п. У объекта нет его собственной, природной формы; он представлен познанию уже вписанным в сферу культурных форм, в сферу языка. Но тогда переход от данности объекта к научному знанию о нем оказывается аналогичен переносу значения при применении метафоры, поскольку является переходом с одного теоретически сконструированного уровня, выраженного в знаковой форме (теория как конструкт), на другой (эмпирия научно-технической фабрикации как своего рода реальность, также имеющая знаковое выражение). В этой ситуации возможна реификация формы данности объекта, которая ведет к мифологизации такого имманентизировавшего свой объект научного знания. В таком случае гарантом «предустановленной гармонии» знания и его имманентизированного предмета оказывается язык. Но язык при этом тоже мифологизируется, т. е. берется как форма выражения реифицированного знания, и тогда он выступает в роли заместителя «естественного света» разума. Однако если аналогом «естественного света» разума становится язык как вполне имманентная человеку, данная ему эмпирически и вместе с тем надындивидуальная и внеличная реальность, то человек оказывается во власти внутренней рефлексивности языка как культурной формы. А в подобной ситуации он находился в архаическом обществе, будучи включен в жизненный мир, заданный мифом и ритуалом. При этом может оказаться блокированным формирование индивидуальной рефлексивности человека (в том числе — в процессе образования), что является некоторого рода катастрофой, если учесть значение индивидуальной рефлексии в развитии наукоемкого производства и в оценке современных цивилизационных рисков. В этих обстоятельствах формирование рефлексивной позиции учащегося приобретает особую актуальность. Культурологическое знание как основа формирования рефлексивности Каково же место культурологии и культурологического образования в осуществлении этой задачи — способствовать обретению рефлексивности участником современного цивилизационного процесса? К. Гирц, оппонируя антропологам, ориентированным на индуктивную методологию своего времени, писал, что «нам следует искать систематические связи между разными феноменами, а не устойчивую тождественность среди сходных» (Гирц, 1997: 126). Целью науки о культуре он считал «расширение границ человеческого дискурса» (Гирц ,1997: 182), полагая, что «культура не есть сила, которой могут быть произвольно приписаны явления общественной жизни, поведение индивидов, институты и процессы; она — контекст, внутри которого они могут быть адекватно, т. е. “насыщенно” описаны» (Гирц, 1997: 182–183). Именно на этой основе, по Гирцу, возможен разговор с представителями других культур, разговор в широком смысле (а не в смысле простой беседы) — как деление ценностями, моральное совершенствование, обмен практическими советами и т. д. Это определение задач культурологии Гирцом созвучно стремлению рассматривать культуру как совокупность объективных реализаций субъективных обращений к другому (Михайлов, 2003: 127–153,172–178). Причем важность подобного определения состоит в том, что в его рамках культура выступает в качестве рефлексивной формы и культурология напрямую связывается с описанной выше задачей современного образования — обеспечить условия формирования рефлексивности индивида. Говоря обобщенно, рефлексивность культуры, согласно данному определению, проявляется в том, что человек, обращаясь к другому, выражает себя в формах культуры не только для другого, но и для себя. И только таким образом он может понимать самого себя (и других), а также свободно управлять своим поведением и нести за него ответственность. Кроме того, благодаря репрезентации в культурных формах субъективных представлений о мире совместной жизни людей, мир посредством коммуникации становится общим (интерсубъективным) достоянием, разделенным с другими. В отличие от коммуникации как обмена информацией, присущей всем живым существам, коммуникативные акты культуры требуют истолкования, и это является их существенной характеристикой, позволяющей говорить о субъективности и источника, и адресата коммуникативного акта. При этом неопределенность коммуникации оказывается условием ее осуществления, что предполагает самоотличение ее участника. Посредством самоотличения участник коммуникации создает определенность коммуникативного взаимодействия на основе возможности самому выходить за рамки определенности этого взаимодействия. Иначе не сможет реализоваться истолкование, которое опирается на способность отличить себя от определенности коммуникативной ситуации и, исходя из порожденной таким образом неопределенности, определить ее заново. Иными словами, рефлексивность форм культуры определяет их значение для развития субъективности человека в истории и становлении индивида, а потому задает значимость культурологического знания и, соответственно, образования, поскольку они направлены на поиск рефлексивных форм культуры, инициирующих развитие субъективности человека. Рефлексивность не может стать достоянием индивидуальной мысли без ее отношения к радикально иному. Без этого отношения человек не может взять на себя индивидуальную ответственность: за него решает внутренняя рефлексивность тех форм культуры, в которых он участвует. Открытие познания как способа существования рефлексивной субъективности сделало возможным и десакрализацию мира, и осознание божественного достоинства человека, поставило вопрос о взятии им на себя полноты ответственности за собственное бытие. Без рефлексивности познания как формы культуры мысль оказывается в ловушке надындивидуальных рефлексивных форм (подобных мифу и ритуалу). Семиотические особенности современной культурной ситуации Показательно осмысление, которое получает эта ситуация в терминах семиотики — теории процессов означивания. Классическая теория знака — как репрезентации объективного положения дел — в непосредственном применении к научному языку воспроизводит тезис эмпиризма: эмпирический вариант «естественного света» разума и его «предустановленной гармонии» с предметом. Что происходит в случае, когда основным объектом производства оказывается не удовлетворение естественных потребностей, т. е. не принцип реальности, а удовлетворение желаний, порожденных техническим опосредованием условий существования человека? Тогда потребность перестает ограничиваться реальностью, а желание, лишенное отношения к реальности как иному, становится самоцелью. Но в семиотическом описании экономики как символического обмена, опосредуемого знаками в их отношении к означаемому, реальность и выступала в качестве означаемого, а потому желание, исходящее не из реальности, т. е. из иного, а из самого же желания, оказывается означающим без означаемого (Бодрийяр, 2000). Можно также сказать, что означаемым оказывается желание как другое, так что в этом означаемом повторяется означающее как отличное (Делез, 1998) от предыдущего и последующего. Причем — в отсутствие принципа реальности — линейное отношение от знака к реальности как означаемому заменяется кружением в замкнутой цепи означающих. На мой взгляд, это обращение к семиотическим терминам для описания современной социальной, экономической и культурной ситуации является показательным. Сосредоточенность на отношениях между знаками, которые сами по себе представляют собой лишь средства выражения мысли о реальности как ином, — вне этого отношения к реальности, а именно таков контекст семиотических штудий постмодернизма, — аналогична системе архаического мышления, задаваемого обрядовым действом (ритуалом). Поэтому неслучайно пунктом отталкивания для них послужили структуралистские описания «первобытного мышления» К. Леви-Стросом. Эта аналогия демонстрирует, что так же, как и ритуал, межзнаковые отношения, рассматриваемые как своего рода реальность, представляют собой рефлексивную, замкнутую на себя систему связей знаков и значений. Эта система для мышления, сосредоточенного на связывании знака со значением, не предполагает внезнаковую реальность Культурология как знание о субъективных основаниях культуры Выход из этого положения был намечен при помощи понятия иллокутивной функции, предложенного в теории речевых актов Дж. Остина (Остин, 2004: 23–24), Дж. Серля (Сёрл, 2004) и др. Эта теория рассматривает речевые знаки не только в качестве способа выражения некоторого объективного положения дел в языке. Само выражение этого положения дел является лишь одной из иллокутивных функций. Иллокутивная функция характеризует цель высказывания, запечатленную формой самого высказывания. Коммуникативная теория знака, представленная теорией речевых актов, вводит проблематику коммуникации (о которой речь шла в начале статьи), основанной на истолковании речевого выражения. Тогда и сама научная теория, и язык научного описания предмета как познаваемого предстают в качестве результатов коммуникации участников процесса познания, интерсубъективное значение которых является в каждом случае результатом вырабатываемых в совместном движении к истине конвенций. Постановка вопроса о знаках как средствах отнесения к реальности является функцией особого речевого акта, который предполагает осознание дистанции между актом семиозиса как действием и словесным описанием этого действия как особым актом. Описание акта семиозиса исходит из внешней позиции в отношении к описываемому акту и тем самым выделяется из чреды других семиотических актов в качестве своего рода точки отсчета. Этой функцией — служить точкой отсчета — акт описания семиозиса обозначает его границу и, следовательно, указывает на реальность как радикально несемиотическое иное. А тем самым — посредством указания на границу семиозиса в научный дискурс и в его трансляцию в процессе образования оказывается введено отношение к радикально иному, которое составляет условие формирования рефлексивной позиции индивида, И одновременно — в образовательный дискурс вводится способ тематизации рефлексивной субъективности как свободной и ответственной за достижение истины. В этой ситуации становится востребованной культурологическое знание как знание о коммуникативно ориентированном рефлексивном согласовании людьми своих отношений к иному и способах удержания существенного для формирования индивидуальной рефлексивности вопроса об истине — вопроса, который является важнейшей иллокутивной функцией научного высказывания. Культурология, в данном понимании, выступает как знание о способах выхода из замкнутой рефлексивности культурных форм посредством обнаружения субъективности как их основания. Тем самым она способна послужить формированию индивидуальной рефлексивности современного человека.Список литературы Объявление: |
|||||||
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|