Особенности правового регулирования экономики в Японии и Китае

Бурный рост экономики Восточной Азии подкрепляет тезис о наступлении так называемого «Азиатского столетия». Восточноазиатский регион признается сегодня уже не только как мировая «фабрика», но порой даже как «лидер глобальной повестки дня» [11]. Восточноазиатские страны представляют свой уникальный подход к роли государства в регулировании экономики с целью достижения экономического развития, которые получили название «бюрократических рыночных экономик» [10], стран «азиатской модели» [15], или более часто как «государств развития» либо «государств, ориентированные на цели развития» ((i о Т А/ L Z. is* tz. Z. r> fr (хаттен-шико-ката-кокка - developmental states) [4].

Целью настоящей статьи является освещение специфических черт правового регулирования экономики в Восточной Азии в свете особенностей модели государств развития. Отталкиваясь от общей характеристики роли государства в регулировании экономики в Восточной Азии, проведем общий анализ основных тенденций в сфере правового регулирования экономики в Китайской Народной республике (далее - Китай) и Японии. Область исследования посвящена опыту Японии и Китаю в связи со схожими тенденциями государственного регулирования рыночной экономикой. Япония является пионером в становлении особой «развивающей модели» («developmental» - связанный с экономическим развитием) экономики. Япония «показала миру, что государство может играть важную роль в рыночной экономике кроме функций, представляемых концепцией свободной (laissez-faire) экономики» [3, С. 68]. Китай показал успешное использование «развивающего» регулирования в постепенной трансформации командной экономики на капиталистических принципах.

Некоторые проблемы государственного регулирования экономикой в Восточной Азии уже стали предметом научной дискуссии, о чем свидетельствуют исследования ученых из азиатских стран Мицуо Мацушита, Юмико Миканаги, Такао Танасе, Канишка Джаясурия, Шин-и Пенг, Ванг Куй Хуи, Джианфу Чен, а также известных западных ученых Д. Хейли, Ч. Джонсона, С. Пекканен, Ч. Макмиллана, С. Любмена, Д. Виллера, П. Поттера, К. Гудмана и других. Термин «государство развития» был предложен Чалмерсом Джонсоном и отражает теорию ревизионистов, согласно которой крушение рынка является убедительным основанием и «оправданием для правительства, чтобы руководить рынком решающим образом» [14]. Такой подход основан на недоверии к рыночному саморегулированию и призывает к усилению роли государства, как условию для эффективного функционирования рыночной экономикой.
Джонсон указывает, что в Восточноазиатских странах «государство замещает собой общество и легитимируется посредством политического проекта, такого как социальная революция или экономическое развитие». Он также приводит мнение Каселлы о том, что государство развития легитимируется своей способностью содействовать и поддерживать развитие [3, С. 68]. Хэйли определяет государственное вмешательство в экономику в Японии как «тоталитарное по характеру с неограниченным административным усмотрением» [1, С. 154]. Вэйд выделяет три главные характеристики государства развития: 1) наличие автономных центральных ведомств, предназначенных для формирования и воплощения в жизнь экономической политики; 2) отличительная индустриальная политика навстречу экспортно-ориентированной глобальной промышленности; 3) значительная роль государства в обеспечении экономического развития и безопасности [13]. Успех экономической политики в Восточноазиатских государствах, как отмечается в литературе, базируется на «их способности противостоять эгоистичным деструктивным частным группам и заботится о национальном интересе», а также в применении мер по содействию и поощрению, вместо запретов и ограничений [12, С. 36].

Возникновение данной модели может быть объяснено различными причинами, включая исторические, культурные и религиозные предпосылки, присущие Восточноазиатским странам. Например, следует отметить весомую роль конфуцианства в укреплении сильной центральной власти и зарождении бюрократии. Джаясурия подчеркивает противоречия в развитии политического и экономического конституционализма в этих странах. Он считает, что с учетом исторических предпосылок сильного государства в Восточной Азии, даже создавая условия для экономической либерализации, государство ограждает рынок от политического воздействия. Это утверждение обосновывается следующими характеристиками восточноазиатского легализма [2, С. 99]. С позиции концепции «двойственного государства» существует попытка объяснить сильное государство, где проводится линия разграничения между либерализацией в экономике и стабильностью государственного аппарата. Это вытекает из презумпции, что поддержание верховенства права в экономике требует политической изоляции правительства. Тезис «революции сверху» аргументируется тем, что экономическое развитие необходимо для модернизации страны и, в своем большинстве, не поддерживается инициативами бизнеса. Теоретическим базисом данного подхода стали работы экономистов прусской империи о «позднем развитии», включая труды Фредерика Листа о государственном капитализме [6, С. 5-6].
Однако необходимо подчеркнуть важные отличия между Восточноазиатскими странами, например, по вопросу о главной движущей силе государственного регулирования. Если китайская коммунистическая партия продолжает оставаться главным фактором формирования экономической политики в государстве, то в Японии существует сложное распределение власти, при котором государство считается унитарным субъектом, в котором власть сконцентрирована в треугольнике между государственной бюрократией, политиками и большим бизнесом [7, С. 19-21]. Уровень командного регулирования экономикой в Восточной Азии бурно развивается, воплощает собой активную роль государства в этой сфере и предполагает широкий набор средств регулирования и управления. Сегодня восточноазиатские страны оказывают предпочтение в использовании права как высокотехничного и инструментального средства в достижении целей политики, а не в качестве принципа верховенства.

Под влиянием традиций континентальной системы права Восточноазиатские страны разработали целый ряд кодифицированных законодательных актов в сфере экономической деятельности. Однако фактически весь регуляторный процесс можно охарактеризовать наличием достаточно большого объема подзаконных актов, а также индивидуально-определенных актов, которые в своей массе направлены на выполнение определенных целей политики, и составляют целую систему руководящих наставлений. Данная статья обосновывает необходимость использования именно термина «руководящие наставления», в отличие от широко употребляемого в англоязычной литературе термина «административные руководства» («administrative guidance»), как перевод японского термина «^тШШЩ» («гёсей шидо»). Специфика данного правового явления состоит в особых взаимоотношениях государственных органов и хозяйствующих субъектов, в рамках которых правительство или центральное ведомство, в силу исторически присущих им патернализму, наставляет подопечные хозяйствующие субъекты добровольно последовать предписаниям политического курса.

Стоит отметить, что в последнее время общепризнанной тенденцией в государственной регуляторной деятельности в Японии является дерегулирование, что должно предоставить более широкие рамки саморегулирования. Однако комментаторы указывают, что использование популярного слова «дерегулирование» (ё -У: ^ ^A, ;fo «кисеи канва») является во многом ширмой, или знаком того, что бюрократ не намерен что - либо делать с регулированием [8, С. 69-70]. Почему Япония сталкивается с проблемами при дерегулировании, не смотря на поддержку реформ правительством? Проблема заложена в тесной связи между правительством и доминирующими торговыми корпорациями. С. Пекканен иллюстрируя некоторые черты крупного бизнеса в Японии, отмечает у него агрессивные попытки защитить собственные интересы, наличие представительской структуры, влияние на нормотворчество правительства, направляющую роль по отношению к государственному вмешательству во внешнеэкономических отношениях [9, С. 266]. Другими словами, крупный бизнес в Японии не заинтересован в обширном дерегулировании в связи с наличием серьезного влияния на правительственное нормотворчество.

Уровень саморегулирования в Китае достаточно сильно отличается от Японии, что вызвано особым восприятием права в обществе. Официальная правовая культура характеризуется явлениями, которые обозначаются понятием «инструментализм», который отражает традиционное восприятие права в Китае. П. Поттер определяет инструментализм, как механизм реализации государственной власти, при которой правовые формы и институты создаются и функционируют для защиты партии и государственной политической власти. Роль права видится преимущественно в реализации государственной политики, включая осуществление социального контроля и экономических целей [10, С. 10-11]. Другая черта восприятия права в Китае - это формализм, при котором не делается отличий между содержанием права и его действием в реальности. Уже сам факт принятия политического курса означает его успешное выполнение [10, С. 12].

Однако этот формальный пласт не отражает общественного восприятия норм справедливости и стремления к автономности, существующие в обществе, что находит свое проявление в развитии сектора неформальных связей «гуанкси» («guanxi»). Подобный «побочный эффект» от усиленного государственного вмешательства может быть объяснен институциональными ограничениями государственной власти [10, С. 13]. Джонс утверждает, что гуанкси становятся «институциональной альтернативой для высокоразвитых формальных правовых и бюрократических структур». Автор считает, что гуанкси и принцип верховенства права могут сосуществовать с целью «непосредственного содействия модернизации и роста капитализма» [5, С. 8].

Не смотря на тенденции либерализации и глобализации, государства в Восточной Азии продолжает играть важнейшую роль в формировании экономического курса страны. Тенденция авторитарного легализма предопределяет регулирование общественных отношений в большей мере с помощью метода императивных предписаний, вместо ожидаемых тенденций дерегулирования, хотя и с постепенным изменением приоритетов в пользу метода автономных решений. На сегодняшний день метод рекомендации, реализуемый с помощью экономического планирования и руководящих наставлений, составляет самый широкий сегмент государственного участия в экономике Восточной Азии, но постепенно замещается командным регулированием, представленным методом императивных предписаний.

Многолетний опыт нормотворчества в сфере регулирования экономики Японии и Китая представляет интерес с точки зрения изучения средств и форм государственного регулирования на различных уровнях регуляторной деятельности, анализа законодательной техники и подходов по кодификации нормативного материала. Кроме того, опыт стран Восточной Азии показывает, что протекционизм остается одним из краеугольных камней в формировании экономического курса государства. После вступления во Всемирную торговую организацию (ВТО) постсоветские государства должны предпринимать меры по изучению опыта Восточноазиатских стран по активному отстаиванию позиций отечественных субъектов хозяйствования в международных экономических отношениях.

Целесообразно использовать опыт Японии в создании хорошо скоординированных и высокоэффективных межведомственных органов, ответственных за заключение преференциальных соглашений в сфере торговли и инвестиций. В сфере законотворчества представляет интерес использование опыта Китая в регулировании общественных отношений с помощью руководящих каталогов. Сочетание методов рекомендации и императивного предписания в руководящих каталогах позволяют достигать паритета государственных и частных интересов в развитии внешнеэкономической деятельности.

Подводя итоги, следует отметить, что постсоветские страны сегодня находятся на стадии кардинальной трансформации политической, социальной и экономической систем, что подчеркивает схожесть с ситуацией с послевоенной Японии, а также с намерениями Китая по трансформации экономики на принципах капитализма. Однако с другой стороны, отличия в культурном, экономическом, политическом и историческом развитии постсоветских стран со странами Восточной Азии могут серьезно помешать рецепции данной модели регуляторной деятельности. Конечно, такой вывод не преуменьшает важности изучения и применения отдельных методов или элементов государственного регулирования экономикой в Восточной Азии.

Список источников:

1.    Haley John, Authority Without Power: Law and the Japanese Paradox (New York: Oxford University Press, 1995).
2.    Jayasuriya Kanishka, The Rule of Law and Governance in East Asia, in Reconfiguring East Asia: Regional Institutions and Organizations After the Crisis 99 (Mark Beeson ed., 2002).
3.    Johnson Chalmers, Japan: who governs?: the rise of the developmental state 68 (New York: Norton, 1995)
4.    Johnson Chalmers, MITI and the Japanese Miracle: the Growth of Industrial Policy, 1925-1975 (Stanford University Press, 1982).
5.    Law, Capitalism and Power in Asia: the Rule of Law and Legal Institutions (Kanishka Jayasuriya ed., London: Routledge, 1999).
6.    McMillan Charles, The State as Economic Engine: Lessons from the Japanese Experience in The State and Economic Development: Lessons From the Far East 1 (Robert Fitzgerald ed., London; Portland: F. Cass, 1995).
7.    Mikanagi Yumiko, Japan's Trade Policy: Action or Reaction? 19-21 (London; New York: Routledge, 1996).
8.    Miyamoto Masao, Deregulating Japan`s Soul in Unlocking the Bureaucrat`s Kingdom. Deregulation and the Japanese Economy (Frank Gibney ed., Brookings, 1998).
9.    Pekkanen Saadia M., Japan`s Aggressive Legalism: Law and Foreign Trade Politics Beyond the WTO (Stanford University Press, 2008).
10.    Potter Pitman, The Chinese Legal System: Globalization and Local Legal Culture (Routledge, 2001).
11.    Report on the World Economic Forum on East Asia in Kuala Lumpur, Malaysia 15-16 June 2008, доступен на: http://www.weforum.org/ en/events/ArchivedEvents/WorldEconomicForumonEastAsia2008/index.htm
12.    Streeten Paul, Governance, in Current Issues in Economic Development: an Asian Perspective (M.G. Quibria & J. Malcolm Dowling eds., Oxford University Press, 1996).
13.    Wade Robert, Governing the Market: Economic Theory and the Role of Government in East Asian Industrialization (Princeton: Princeton University Press, 1990).
14.    World Bank, The East Asian Miracle: Economic Growth and Public Policy 83 (New York,Tokyo: Oxford University Press, 1993).
15.    Xiaoming Huang, Between the State and Market: The Problem of Transition in East Asia, in The Political and Economic Transition in East Asia: Strong Market, Weakening State 3 (Huang Xiaoming ed., 2001).