Pravmisl.ru


ГЛАВНАЯ arrow История arrow Додонский оракул





Додонский оракул

Додонский оракул в античной исторической традиции VIII–v вв. до н. э.

Автор: С. С. Казаров

Несмотря на то, что Додонскому оракулу посвящены десятки монографий и статей, к сожалению ни в одной из них не содержится не только добротного, но и вообще какого-либо обзора античной исторической традиции.

Первые упоминания о Додоне, относящиеся к VIII в. до н. э., содержатся в бессмертных поэмах Гомера. В шестнадцатой песне «Илиады» Ахилл, обращаясь к владыке богов Зевсу, произносит такую речь: «Зевс Пеласгийский, Додон-ский, далеко живущий владыка, хладной Додоны, где селлы, пророки твои, обитают, кои ног не моют и спят на голой земле!» (Hom. II. 16. 233–235). Однако в обращении Ахилла не упоминается ни сама Додона, ни священный дуб, ни святилище Зевса. Эпитет «пеласгийский» может в приведенном случае указывать не некую древнюю предысторию святилища, которое уже во времена Гомера казалось весьма загадочным. С другой стороны, данный пассаж позволяет предположить, что уже в те времена Додона имела не узко-региональное, а все-греческое значение.

Додона как место, где находился оракул, впервые упоминается в «Одиссее». В четырнадцатой песни «Одиссеи» (Hom. Od. 14. 326–327) речь идет о том, что сам Одиссей лично явился в Додону, чтобы оракул «темно-сенистого Диева дуба его научил там, как по отсутствии долгом – открыто ли, тайно ли, в землю Тучной Итаки ему возвратиться удобнее будет?».
В этом литературном источнике мы можем найти три новых смысловых оттенка. Во-первых, упоминается само святилище с оракулом Зевса; во-вторых, впервые упоминается об обращении к самому оракулу; в-третьих, указывается на связь Зевса со священным дубом.

В целом, анализируя упомянутые пассажи Гомера, как нам представляется, можно прийти к следующим выводам:

во-первых, история Додонского оракула уходит вглубь веков и явно имеет догомеровские корни;

Объявление:

во-вторых, святилище Зевса в Додоне в рассматриваемый период было гораздо более древним, чем святилище Аполлона в Дельфах, которое у Гомера вообще не упоминается.

Упоминания о Додоне и местности вокруг нее мы находим и у автора VII в. Гесиода в скудных сохранившихся фрагментах его, не дошедшей до нас работы «Эои». Акцент здесь, в отличие от пассажей Гомера, сделан на детальном описании местности. Гесиод упоминает многолюдную и плодородную область Гелло-пию, которая славилась многочисленными стадами овец и быков. Именно на границе той территории находилась Додона, в которой располагалось прорица-лище Зевса. Именно сюда вопрошать владыку богов с дарами приходили люди из разных концов страны. К сожалению, текст испорчен и содержит некоторые пробелы. Существует предположение, что именно в утраченном тексте должно было содержаться детальное описание Додонского оракула (Hes. Frg. 240). Столь же кратко и практически идентично с гесиодовым упоминание о Додоне Пиндара (Pind. N. 4. 52–53).

Если в VIII–VII вв. до н. э. Додона нашла свое отражение в эпической традиции, то с начала V в. до н.э. довольно частые упоминания о ней в самых различных формах мы находим в произведениях греческих трагиков – Эсхила, Софокла и Эврипида.

Эсхил в своем произведении «Прометей прикованный» повествует, как Инах отправил своих посланников в Дельфы и в Додону, чтобы узнать о судьбе своей дочери Ио (Aesch. Prom. 830–831). Примечательно, что царь ставит оба эти святилища на один уровень, что для нас не совсем привычно. В другом пассаже этого произведения Прометей, рассказывая Ио о ее странствиях, предсказывает ей, что она непременно попадет к в Додону к «феспротскому Зевсу». Здесь Эсхил однозначно указывает на Додону как на местоположение оракула Зевса. Однако о жрецах здесь нет и речи. Примечательно также и то, что здесь речь идет не об одном дубе, а о некой дубовой роще, на основании чего немецкая исследовательница М. Дитерле считает данный рассказ о Додоне выдумкой самого Эсхила.

В то время, как у Эсхила упоминание об оракуле является лишь своего рода фоном и имеет лишь вспомогательное значение, у Софокла в «Трахинянках» вся канва событий связана с ответом на вопрос, полученным Гераклом в Додоне (Soph. Trach.1168). Дуб в Додоне пообещал ему с помощью двух голубей решение всех его проблем.

В этой связи впервые определенно упоминаются голуби – peleiades, которые у Геродота являются синонимом жриц в Додоне. Голуби здесь являются своего рода медиумами, через которых вещает дуб. Этот поэтический вариант не может признаваться в качестве исторической реальности и, возможно, заимствован у Геродота. Кроме того, в этом же произведении упоминается Геракл, рассказывающий своему сыну Гиллу о прежних мудрых высказываниях, которые он получил в роще от дуба своего отца. Заимствованием у Гомера является пассаж Софокла о племени селлов, обитающих в окрестностях Додоны, спящих на голой земле. Как и у Эсхила, так и у Софокла дуб обладает способностью вещать.

Другая трагедия Софокла «Одиссей аканфоплекс» (дослов. – «уколотый рыбным шипом») сохранилась лишь во фрагментах. Здесь речь идет о том, что Одиссей получил предсказание оракула, что он погибнет от руки собственного сына. Но таковым стал не Телемак, а сын от Цирцеи Телегон, который достиг Итаки, но здесь от нужды и голода начал грабить все вокруг, а пытавшегося помешать ему в этом Одиссея убил, не зная, что перед ним его отец. В другом дошедшем до нас фрагменте этой же трагедии Софокл упоминает о мудрых женщинах-жрицах, однако наряду с ними говорит и о горном племени жрецов-селлов, которые спят на голой земле (Soph. Od. Akanth.455). Отражало ли это разночтения в используемых источниках или же процесс отделения женской части жречества от мужского, - остается неясным.

Упоминания о додонском оракуле мы находим также в четырех произведениях Эврипида. В трагедии «Андромаха» упоминается Орест, отправляющийся в путь к оракулу Зевса в Додоне. Это сообщение слишком кратко, чтобы на его основе делать какие-либо выводы (Eur. Andr.885–886).

Следующее упоминание о Додоне мы находим у Эврипида в его трагедии «Архелай». Внук Геракла Темен вопрошает оракул Додоны, почему он остался бездетным. При этом жрец Дионы, которая носит с Зевсом одинаковое имя, отвечает ему, что Зевс подарит ему сына, которого нужно будет назвать Архе-лай (Eur. Arch. 228, 21–22). Здесь нужно отметить два новшества: во-первых, наряду с додонским Зевсом упоминается другая богиня по имени Диона. По всей вероятности, она здесь почиталась как супруга или спутница Зевса в Додо-не. Это подтверждается также многочисленными надписями и посвящениями на табличках, изображениями на монетах головы Дионы в одиночестве или вместе с Зевсом. К слову сказать, Диона наряду с Зевсом почиталась не только в Додоне, но и на всей территории Эпира2, а у Гомера Диона является даже матерью дочери Зевса Афродиты.

В «Финикиянках» фиванский царь Креон советует своему сыну Менойкию бежать, чтобы спасти свою жизнь (Eur. Phoen. 981). Этот пассаж представляет особый интерес для понимания образа святилища. Креон приказывает сыну отправиться в Феспротию, а его сын Менойкий спрашивает, должен ли он направиться в святилище Додоны. Имеющееся в тексте выражение semna Dwdwnhs baqra («священное основание Додоны»), по нашему мнению, может свидетельствовать о том, что к упомянутым временам Додона еще не имела своего храма. Этот пассаж имеет особый интерес, так как позволяет причислить Додону к святилищам Зевса. За пределами нашего обзора остался анализ пассажей Геродота о Додоне, которые требуют особого тщательного исследования.

Таким образом, анализ сохранившейся литературной традиции VIII–V вв. до н. э. не позволяет составить какое-либо целостное представление об истории До-донского оракула. Она носит отрывочный и бессистемный характер и требует корректировки с помощью имеющегося в достаточном количестве археологического материала.


Новости по теме:
 
< Предыдущая