Советская политика сфер влияния: история заключения и реализации «процентного соглашения» У. Черчилля и И. В. Сталина (1944–1945 гг.)

Проблема происхождения холодной войны по-прежнему остается одной из наиболее актуальных в исторической науке. В этой связи понятен интерес к советской политике сфер влияния в Европе, которая явилась одной из причин появления американской доктрины сдерживания.
9 октября 1944 г. лидеры СССР и Великобритании И. В. Сталин и У. Черчилль заключили знаменитое «процентное соглашение». 

В последние полтора десятилетия в нашей стране вышло немало работ, посвященных данному соглашению, его последствиям1. Опубликованы советские записи бесед Сталина и Черчилля в этот день в Москве2. Однако внимание исследователей традиционно концентрируется на переговорах Черчилля и Сталина в Москве в октябре 1944 года. Между тем весной 1944 г. предпринимается попытка раздела Европы на сферы влияния, которое пока касалось только двух стран – Греции и Румынии. Кроме этого, важно рассмотреть вопрос реализации «процентного соглашения». В настоящей статье проблема «процентного соглашения» рассматривается применительно к греческой проблематике.

Вплоть до апреля 1944 г. СССР строго придерживался политики невмешательства в дела Греции, негласно признавая ее британской сферой интересов. Москва не имела отношения к движению Сопротивления в этой стране, в котором преобладали коммунисты.

Однако в апреле 1944 г. советская политика в отношении Греции кардинально меняется. Москва решила воспользоваться восстанием в греческих вооруженных силах, чтобы заявить о своем несогласии с британской линией. Главными требованиями восставших являлись отставка премьер-министра греческого эмигрантского правительства Э. Цудероса и включение представителей Национально-освободительного фронта в новое правительство, основанное на республиканских принципах. 4 апреля восстала 1-я греческая бригада, расквартированная вблизи Александрии. В дальнейшем восстание перекинулось и на греческий военный флот. К 26 апреля восстание при участии англичан было подавлено. Цудерос, однако, был вынужден оставить пост премьер-министра.

Когда 11 апреля британцы и эмигрантское правительство попытались организовать совместное заявление союзников с осуждением мятежа, советский посол при греческом правительстве в Каире Н. В. Новиков отказался поддержать эту акцию, утверждая, что все греки требуют изменить правительство. В то же самое время московская пресса начала открыто критиковать действия греческого правительства и британскую политику4. Первые публикации в советской прессе появились 8 апреля. ТАСС выпустил бюллетени с критикой эмигрантского правительства и англичан. Греческая сторона была изумлена новой советской позицией и пожаловалась на отношение русских британскому послу Р. Липеру. Тот оперативно послал соответствующее сообщение в Лондон5. Одновременно СССР демонстрирует свою особую заинтересованность по отношению к Румынии.

В конце марта 1944 г. Красная Армия прошла Бессарабию и вошла в Молдавию. В это время в Румынии заметно активизировалась деятельность британских спецслужб, что вызвало серьезную обеспокоенность Москвы. Агенты Управления специальных операций (УСО) появились в Румынии с 1943 года. В апреле 1944 г. британские спецслужбы готовили восстание и заключение мира Румынии с союзниками в обмен на обещание помощи. Москва была возмущена тем, что британцы тайно направили своего представителя в Румынию для переговоров с И. Антонеску без предварительной консультации с союзниками. Протест СССР сорвал планы отправки очередных групп УСО.

Реакция Лондона последовала незамедлительно. 15 апреля постоянный заместитель главы Форин Офиса А. Кадоган обратил внимание британского премьера У. Черчилля на советскую пропаганду. Кадоган писал премьеру: «В прошлом русские демонстрировали только ограниченный интерес к Греции, и я надеялся, что они по-прежнему будут позволять нам обращаться с греческими делами так, как мы считаем целесообразным, но эти сообщения ТАСС показывают, что они теперь очевидно настроены вмешаться»7. Реакцией Черчилля стало его письмо главе советского Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) В. М. Молотову от 16 апреля, в котором был изложен английский взгляд на события в Египте, а также содержалась просьба о прекращении пропаганды ТАСС. Черчилль упомянул Румынию, давая понять, что Лондон готов признать советские интересы там8. Таким образом, британский премьер предлагал Москве сделку: советское доминирование в Румынии обменивалось на признание Греции британской сферой интересов. «Поскольку мы даем русским лидерство во всех румынских делах, – доверился Черчилль Липеру, – я должен надеяться на благоприятный ответ».

В ответном письме от 22 апреля Молотов высказал пожелание, чтобы английская сторона предоставила дополнительную информацию о ситуации в Греции. Он также подтвердил особую советскую заинтересованность в Румынии10. В этом письме советская сторона впервые связывает Грецию и Румынию. После того как Черчилль проинформировал Молотова 25 апреля, что греческие мятежники капитулировали, глава советского внешнеполитического ведомства 28 апреля ответил, что Советский Союз не может нести никакой ответственности за британские действия в Греции11. Как и в предыдущем письме, Молотов снова обратился к ситуации в Румынии.

29 апреля британское посольство направило на имя В. М. Молотова письмо с просьбой оказать поддержку вновь образованному пробританскому греческому правительству во главе с Г. Папандреу.

Таким образом, уже в апреле при взаимном обмене письмами между Черчиллем и Молотовым обозначаются контуры возможного соглашения двух стран: появляется идея связать Грецию с будущим статусом Румынии.

Уже в конце апреля произошла некоторая корректировка советской позиции. Американский посол при греческом эмигрантском правительстве Л. Маквей в телеграмме госсекретарю К. Хэллу от 1 мая отмечал изменение тональности советских радиопередач по Греции. В радиопередаче от 27 апреля, в частности, прозвучало одобрение британской политики поддержки греческого короля Георгиоса II в его устремлениях сформировать правительство национального единства.

В начале мая Лондон предпринял попытку перевести намеченный компромисс в плоскость конкретных договоренностей. Черчилль 4 мая дал указание Идену подготовить документ, затрагивающий «проблемы между нами и советским правительством, которые возникают в Италии, Румынии, Болгарии, Югославии и прежде всего в Греции». 5 мая в беседе с советским послом в Лондоне Ф. T. Гусевым Иден предложил договоренность по румынскому и греческому вопросам.

В архиве внешней политики Российской Федерации имеются материалы о переговорах Идена и Гусева 5 мая. В подготовленном аппаратом НКИД СССР документе данная встреча описывается следующим образом: «5 мая с.г. (1944 г.) Иден пригласил тов. Гусева к себе в Форин Офис и заявил ему, что английское правительство считает, что советское правительство является ведущим в румынских делах и имеет согласие союзников вести переговоры с румынами и, таким образом, Румыния является советской сферой деятельности. В свою очередь британское правительство, заявил Иден, считает себя ведущим в греческих делах и считает Грецию своей сферой деятельности. Иден просил тов. Гусева о том, чтобы советское правительство сделало публичное заявление о поддержке дела объединения греков в борьбе против немцев под руководством греческого правительства во главе с Папандреу, сформированного на широкой базе из разных групп, которое смогло бы воздействовать на партизанские группы, руководимые коммунистами».

В ответ на британское предложение 18 мая Гусев сделал следующее устное заявление Идену: «В принципе советское правительство согласно с точкой зрения британского правительства на счет того, чтобы Греция была сферой деятельности Англии, а Румыния – сферой деятельности СССР и чтобы Англия и СССР помогали друг другу в этом деле»17. Однако, опасаясь негативной реакции США, Кремль запросил у англичан, нет ли у американцев каких-либо возражений18. Иден ответил Гусеву, что «он не помнит, информировало ли британское правительство американское правительство по этому вопросу, но он, Иден, не ожидает каких-либо возражений со стороны американского правительства…». Глава Форин Офиса обещал «навести справки и дать ответ»19. В тот же день Иден на заседании британского военного кабинета сказал о предложении Москве: «Если они желают, чтобы мы позволили им взять инициативу в Румынии, они должны быть готовы за это заплатить, позволив правительству Его Величества поступить также в Греции».

Изменение советской позиции можно проследить и на примере подготовленных в аппарате НКИД проектов ответа на британский меморандум от 29 апреля с просьбой оказать поддержку правительству Папандреу. В проекте, датированном 2 мая, подтверждалась советская негативная позиция в отношении нового греческого правительства21. Однако из итоговой версии ответа от 16 мая, т.е. уже после предложения Идена о разделе сфер влияния, вся критика английской стороны была удалена.

В письме президенту Ф. Рузвельту от 15 мая Маквей отметил, что теперь передачи советского радио и сообщения печати стали менее провокационными. Он полагал, что после освобождения Афин развернется «дипломатическая игра… подобная той, что мы видели в прошлом, только на сей раз не между Великобританией и “осью”, а между нею и Союзом Советских Социалистических Республик».

От наблюдательного посла не ускользнул и тот факт, что англичане пошли на резкое снижение своей активности в Румынии. Маквей записал в дневнике 26 мая слова руководителя каирского подразделения Управления стратегических служб (УСС) Дж. Толмина о том, что в результате борьбы Молотова и Черчилля по вопросу о британских секретных операциях в Румынии все эти операции остановлены, и британские и американские.

Позиция советской стороны заставила англичан проинформировать американскую сторону о переговорах Лондона и Москвы по поводу раздела сфер влияния. 30 мая английский посол в США Э. Галифакс обратился к госсекретарю К. Хэллу с вопросом о его отношении к возможному разделу ответственности в Греции и Румынии между Великобританией и СССР. Хэлл высказал решительное несогласие с английскими планами. Особую опасность госсекретарь увидел в том, что будет создан прецедент новых сфер влияния25.
1 июня Липер сообщил Маквею, что вопрос по разделу ответственности в Румынии и Греции согласован двумя сторонами (Великобританией и СССР). Британский посол также сообщил, что советский посол Новиков получил новые инструкции и теперь не будет критиковать англичан.

При этом уже в июне 1944 г. намечается тенденция к расширению круга стран, на которые предполагалось распространить соглашение о сферах влияния. Из мемуаров Идена следует, что англичане всерьез опасались установления советского преобладания в Юго-Восточной Европе. 7 июня в британском кабинете был распространен документ, посвященный угрозе со стороны СССР. По поводу новой политики Москвы в Греции говорилось, что оснований для оптимизма пока нет. Москва все еще может попробовать «половить рыбку в мутной воде». Поэтому предлагалось «максимально использовать создавшуюся благоприятную атмосферу, чтобы организовать некоторый противовес… ЭАМ»27. Греция и Турция рассматривались как важная опора противодействия распространению советского влияния. «Что касается Греции, теперь нам придется приступить к созданию режима, который после войны определенно обращался бы к Великобритании за поддержкой против российского влияния», говорилось в документе28. Предлагалось избегать прямых вызовов советскому влиянию в Югославии, Албании, Румынии и Болгарии. При этом англичане сохраняли надежду, что и в последних четырех странах есть силы, которые будут искать поддержки в Лондоне.

В послании Черчиллю от 12 июня Рузвельт без консультации с госдепартаментом согласился с предложением англичан при обязательном условии установить трехмесячный «испытательный срок».

В инструкциях Молотова советскому послу Гусеву, отправленных, вероятнее всего, 17 июня, подчеркивалось, что «мы не намерены обострять наши взаимоотношения с англичанами из-за греческого вопроса, но в то же время мы не намерены оказывать бесплатные услуги британскому правительству. Если англичане согласятся подтвердить свое предложение о разделе сфер влияния в отношении Румынии и Греции и ам[ериканское] пра[вительство] не будет возражать против этого предложения брит[анского] пра[вительства], то мы поддержим англичан в их попытках урегулировать греческий вопрос».

19 июня Иден сообщил советскому послу в Лондоне, что вопрос о ведущей роли СССР в румынских делах и ведущей роли Великобритании в греческих одобрен правительством США.
23 июня в письме Рузвельту Маквей отмечал разительные перемены в тональности сообщений советской прессы и радио по Греции. Его английский коллега ощутил «новый дух сотрудничества» в настрое советского посла Новикова33. На следующий день он записал в дневнике слова британского посла о том, что поддержка русских в вопросе о присоединении ЭАМ к правительству национального единства Папандреу может оказаться решающим фактором.

Видимо, известия об установлении испытательного срока и жесткой американской позиции по сферам влияния вызвали сомнения в Кремле относительно политики США. Поэтому Москва решила самостоятельно выяснить точку зрения Вашингтона. 1 июля посол в США А. А. Громыко передал памятную записку с изложением истории советско-британских отношений по поводу Греции и Румынии с 5 мая и просьбой изложить американскую позицию по данному вопросу.

8 июля Гусев сообщил англичанам о намерении советского правительства обратиться напрямую к американцам36. Это вызвало серьезные опасения в стане англичан. 9 июля Черчилль даже написал Идену, что их соглашение с Советским Союзом терпит неудачу вследствие вмешательства американцев.

Черчилль 12 июля вновь убеждал Сталина одобрить согласованный с американцами вариант соглашения с 3-месячным испытательным сроком. Сталин в ответном послании от 15 июля писал: «Одно мне ясно, что у американского правительства есть какие-то сомнения в этом вопросе, и будет лучше вернуться к этому делу, когда мы получим американский ответ на наш запрос».

Ответный меморандум госдепартамента был направлен советскому посольству 15 июля. В нем была учтена уступка президента, и подтверждалось согласие Соединенных Штатов с советско-британским соглашением по Румынии и Греции с испытательным сроком в три месяца.

В августе советская сторона подтвердила, что рассматривает соглашение мая 1944 г. как действующее. 15 августа от имени заместителя главы НКИД А. Я. Вышинского британскому послу в Москве А. К. Керру был передан меморандум, в котором он ссылался на заявление Гусева от 18 мая Идену как на официальную советскую позицию по греческим и румынским делам.
В то же самое время важные события происходили в оккупированной Греции. Центральный комитет Коммунистической партии Греции (КПГ) отверг Ливанское соглашение42. Как полагает исследователь взаимоотношений Москвы и греческих коммунистов П. Ставракис, вследствие отсутствия связи с Москвой коммунистические лидеры руководствовались лишь самыми общими представлениями о советских интересах. Поэтому местные коммунисты полагались на убеждение, что лучший путь «понравиться Москве» состоит в том, чтобы готовить революцию в Греции.

В это время возобновляется гражданская война между конкурирующими партизанскими движениями. 19 июня поддерживаемая англичанами консервативная Национальная республиканская греческая лига (ЭДЭС) вновь напала на ЭЛАС. А в июле наступление против ЭЛАС в Македонии начали немцы. Потери национально-освободительной армии от германских действий составили примерно 2 тыс. человек. Подразделения ЭЛАС испытывали острую нехватку боеприпасов. 21 июня секретарь ЦК КПГ Г. Сяндос сообщил члену Политбюро КПГ А. Дзимасу, который в это время находился в штабе И.Б. Тито, что ЭЛАС испытывает «абсолютную нужду в боеприпасах».

2 июля ЦК ЭАМ огласил жесткие условия своего вхождения в правительство. Фронт должен был получить шесть постов министров из пятнадцати и одного заместителя министра. КПГ и ЭАМ не собирались принимать Ливанское соглашение45. Папандреу отклонил условия КПГ. 11 июля ЦК ЭАМ выступил с резкой критикой Папандреу. Кроме того, было вновь заявлено, что созданный в марте 1944 г. Политический комитет национального освобождения (ПЭЭА) является «единственным правительством», которое поддерживает народ46. Таким образом, отношения между ЭАМ/ЭЛАС/КПГ и правительством Папандреу фактически зашли в тупик.

В этой ситуации, получив американское одобрение соглашения по Греции и Румынии, советская сторона сделала шаги навстречу англичанам. Глава ПЭЭА А. Сволос вспоминал о том, что советский посол Новиков в начале июля передал греческим коммунистам инструкции войти в состав правительства Папандреу без каких-либо переговоров47. 26 июля 1944 г. на территорию Греции прибыло восемь офицеров Главного разведывательного управления Наркомата обороны СССР во главе с подполковником Григорием Поповым48, которые появились в штабе ЭАМ/ЭЛАС, еще два офицера были сброшены к силам ЭЛАС в Македонии. Миссиям был оказан теплый прием.

Операция по переброске группы Попова готовилась втайне от англичан. Самолет с советскими офицерами на борту поднялся в воздух с территории Югославии (Черногории) якобы для проведения тренировочного полета, но изменил маршрут и направился в Грецию.

В западной историографии было сформулировано немало разноречивых оценок миссии Попова. Как считают многие историки, Попов передал директиву Москвы согласиться со всеми условиями Ливанского соглашения. Достоверно известно, что советские офицеры дали понять, что Советский Союз не собирается поставлять оружие ЭЛАС. Они обещали отправить список потребностей партизан в Москву, однако никакой помощи ЭЛАС в итоге не получила.

По некоторым свидетельствам, главная цель миссии Попова заключалась в получении согласия КПГ принять Ливанское соглашение. По одной из версий 28 июля Сволос встретился с советской миссией, и во время этой встречи ему было заявлено о необходимости участвовать в правительстве Папандреу. В тот же день, 28 июля, ПЭЭА и ЭАМ принимают решение направить своих представителей в правительство Папандреу. 29 июля начинается подготовка соответствующей телеграммы.

Имеющиеся свидетельства и документы позволяют усомниться в том, что советская миссия передала грекам какие-либо прямые директивы. По свидетельствам, члены миссии по политическим вопросам и вопросам помощи греческим партизанам высказывались очень уклончиво. Но в целом ЭАМ и КПГ дали понять, что Советский Союз не одобряет их политику и не намерен вмешиваться в греческие дела. По сведениям нескольких источников, ЭАМ было рекомендовано направить своих представителей в правительство национального единства, даже если премьер-министром останется Папандреу. Сделано это было, скорее всего, в форме неофициального совета55. Как выразился М. Макракис, «русские охладили революционный пыл КПГ». Это достигалось с предельной осторожностью, советская сторона избегала раскрывать карты и формулировать официальную политику.

В пользу данной версии свидетельствует, в частности, следующий документ. 14 августа из Греции была отправлена очередная шифрограмма с просьбой дать указание КПГ, следует ли ей направить своих представителей в правительства после того, как англичане категорически отказались санкционировать отставку Папандреу. Молотов наложил следующую резолюцию: «Мы не должны давать указаний грекам».

В фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) сохранился «Отчет о поездке в штаб 13-й дивизии ЭЛАС», которую в начале августа посетил один из офицеров группы Попова. Греки постоянно обращались к советскому офицеру с просьбами о поставке оружия и боеприпасов. В ответном слове тот сказал, что ввиду того, что группа прибыла недавно, ничего определенного по поводу помощи он сказать не может.

В считанные дни после прибытия советской миссии позиция ЭАМ/КПГ радикально меняется. 4 августа греческие коммунисты телеграфировали Папан-дреу, что они принимают условия Ливанского протокола и готовы присоединиться к правительству национального единства при условии смены премьер-министра. Англичане не собирались допускать отставки Папандреу. Они сообщили ЭАМ/КПГ о своей твердой позиции. ЭАМ пошел на уступки и 17 августа отказался от требования устранить Папандреу, а также заявил о вхождении в правительство без всяких условий59. Это была одна из решающих уступок ЭАМ/КПГ, которая в конечном счете привела левые силы Греции к поражению.

В это время ЭЛАС неоднократно через группу Попова обращалась к СССР с просьбой о срочной помощи. 10 августа на имя Г. Димитрова была направлена шифрограмма, в которой Политбюро КПГ «взывало к … непосредственной помощи в боеприпасах». Через 2 дня ЦК КПГ довело до советского руководства информацию о том, что ЭДЭС перешел в наступление против подразделений ЭЛАС и бойцы народно-освободительной армии вынуждены отступать «за неимением боеприпасов»61. Шифрограммы направлялись для ознакомления Сталину и Молотову. Ответов не последовало.

Надо сказать, что отправка советской миссии к греческим партизанам сначала вызвала в Лондоне и Каире серьезное беспокойство. Однако вскоре были получены данные, что прибытие советской миссии не увеличило воинственность ЭЛАС.

Результаты деятельности советской миссии, которая явно проявила склонность подталкивать партизан к определенным уступкам, в конечном счете вселили в англичан определенное доверие. По крайней мере, глава британской военной миссии в Греции К. М. Вудхауз в октябре мало беспокоился по поводу возможного прихода к власти в Афинах ЭАМ и ПЭЭА и это притом, что войска ЭЛАС контролировали большую часть страны, а позиции правых были крайне слабы.

17 сентября Иден телеграфировал из Квебека в Форин Офис о том, что Советский Союз может получить свободу рук в Болгарии при условии, если Москва не будет вмешиваться в греческие дела, признавая их сферой интересов Лондона64. Ни о каком трехмесячном испытательном сроке уже не упоминалось, речь шла о послевоенном устройстве мира.

22 сентября английский посол в Москве А. К. Керр посетил заместителя наркома иностранных дел А. Я. Вышинского. Британский дипломат сообщил о решении Лондона послать в Грецию британские войска. Керр добавил, что «еще в мае Иден сообщил Гусеву о принципиальном соглашении между Британским и Советским Правительствами о том, что румынскими делами будет заниматься Советское Правительство, а греческими – Британское Правительство»65. В меморандуме, переданном Керром Вышинскому, говорилось: «Британские войска будут помогать Греческому Правительству… восстановить его власть для того, чтобы переход от оккупации к освобождению мог быть совершен с минимальным нарушением порядка…», «Поскольку, – говорилось в документе, – Греция являлась и является сферой британских военных операций, Правительство Его Величества предполагает, что Советское Правительство не намеревается посылать войска в Грецию»66. Данные документы подтверждают, что англичане в сентябре считали соглашение действующим и не предполагали, что в ближайшее время его действие закончится. В памятной записке от 23 сентября 1944 г., переданной Вышинским Керру, говорилось, что «Советское Правительство помнит о том, что еще в мае с. г. в переговорах между гном Иденом и Советским Послом Ф. Т. Гусевым было достигнуто принципиальное соглашение между Британским и Советским Правительствами, что Греция является сферой британских военных операций, а Румыния – сферой советских военных операций. Подтверждая это принципиальное соглашение, Советское Правительство заявляет, что оно не имеет возражений против посылки британских вооруженных сил в Грецию, и заявляет также о том, что Советское Правительство не имеет намерения посылать советские войска в Грецию»67. 23 сентября состоялась встреча английского посла со Сталиным. На информацию посла о том, что «англичане намерены в ближайшее время высадиться в Греции», Сталин заметил, что «уже пора это сделать».

Соглашение мая 1944 г. получило развитие во время визита У. Черчилля в Москву в октябре. Первая беседа Сталина и Черчилля состоялась в Кремле 9 октября69. Черчилль заявил по поводу Греции, что у «британского правительства имеется большая заинтересованность в этой стране. Британское правительство надеется, что Англии будет разрешено иметь решающее право голоса в греческих делах, такое же как у Советского Союза в Румынии». Сталин ответил согласием с тем, что «Англия должна иметь право решающего голоса в Греции»70. Обсуждение вопроса по Греции и Румынии заняло совсем немного времени. Точнее, и обсуждения не было: Черчилль изложил свои предложения, Сталин их принял. Причина этого проста: данный вопрос уже был ранее согласован сторонами. Торг начался по другим странам, в частности Москва стремилась улучшить свою позицию в Венгрии и Болгарии. Как мы видели, идея распространить договоренность не только на Грецию и Румынию, но и на другие страны возникла в Лондоне еще в мае 1944 году. Таким образом, 9 октября 1944 г. существовавшая договоренность между Лондоном и Москвой по поводу влияния в Греции и Румынии была расширена на Болгарию, Венгрию и Югославию.

Уже 10 октября состоялась беседа Молотова с Иденом, на которой обсуждалась возможность изменения объема английского и советского влияния в Болгарии, Венгрии и Югославии.
Естественно, проценты имели символический характер, на что обращал внимание О. Сарджента А. Иден, поэтому они не означали, например, соотношение английских и советских представителей в союзных контрольных комиссиях (СКК).

В историографии высказывались различные точки зрения относительно значения «процентного соглашения». В июле 1973 г. Ф. Дикин, в годы войны – британский офицер связи при штабе И. Б. Тито, предположил, что таблица «процентов» Черчилля являлась только пробным шаром, предназначенным для того, чтобы получить информацию, до каких пределов простирались аппетиты И. В. Сталина, т. е. выяснить, где остановится Красная Армия. «Он [Черчилль] не пробовал разделить Балканы...». Э. Баркер же считала, что с учетом успехов Красной Армии на Балканах договоренность Сталина и Черчилля «просто формализовала уже существующую ситуацию, за исключением того, что первоначальные проценты, поскольку они имели значение, преуменьшали фактическое советское господство».

По мнению Дж. Робертса, Сталин пришел к выводу, что расклад сил в Греции не в пользу прокоммунистического объединения ЭЛАС/ЭАМ и Москва не может серьезным образом повлиять на ситуацию. Невмешательство Советского Союза в греческие дела было предопределено собственными расчетами Москвы, и они не имели ничего общего с «процентным соглашением». Соответственно, он делает вывод, что «процентное соглашение» было скорее мифической сделкой, нежели реальной.

В настоящее время опубликованы как британская, так и советская записи беседы Сталина и Черчилля 9 октября. Внимательное сравнение их с версией Черчилля, изложенной в воспоминаниях, наталкивает на мысль о том, что он намеренно стремился преуменьшить значение своих переговоров со Сталиным и представить их как своего рода «экспромт».
Альберт Ризис еще в 1978 г., когда стал доступен британский отчет о беседе 9 октября, сделал вывод, что «процентное соглашение» явилось продолжением майского англо-советского соглашения о сферах влияния в Греции и Румынии, сделав его бессрочным76. Однако историк не имел возможности ссылками на архивы подкрепить свою версию. Поэтому многие западные историки отвергли интерпретацию Ризиса.

Следует отметить, что Москва не давала англичанам поводов усомниться в своей приверженности «процентному соглашению». В беседе с Маквеем его британский коллега Липер 9 ноября признавал, что СССР не вмешивается в дела Греции, и связывал это с договоренностями в Москве Черчилля и Сталина77. В 1956 г. Черчилль сказал американскому журналисту К. Сульцбергеру: «Сталин никогда не нарушал его слово мне. Мы договаривались о Балканах. Я сказал, что он мог иметь Румынию и Болгарию; и он сказал, что мы могли иметь Грецию… И он никогда не нарушал свое слово… когда мы вошли в 1944 г. [в Грецию.] Сталин не вмешивался».

21 октября Отдел международной информации ЦК ВКП(б) направил В. М. Молотову справку о национально-освободительном движении в Греции. В ней делался вывод, что ЭЛАС «заслуживает политической, моральной и военной поддержки»79. В то же время руководители отдела Г. Димитров и Л. Баранов, которым была известна советская линия в отношении Греции, считали, что с учетом «сложного международного положения Греции вряд ли возможна прямая помощь со стороны Советского Союза греческому национально-освободительному движению в лице ЭАМ и ЭЛАС»80. Предлагалось оказывать моральную поддержку этому движению «путем опубликования в советской прессе в подходящей форме некоторой правдивой информации о борьбе греческого народа против немецко-фашистского гнета»81. Молотов согласился с идеей публиковать подобную информацию, однако, как гласит его резолюция на документе, «без выпадов против англичан».

СССР во время декабрьского кризиса 1944 г. в Греции строго придерживался соглашения о сферах влияния. Сами англичане впоследствии признавали, что от Советского Союза они не услышали ни одного слова упрека83. В течение нескольких месяцев, вплоть до конца февраля 1945 г. советская пресса избегала критиковать британскую политику в Греции84.
8 декабря Г. Димитров направил руководству СССР информацию из Софии от ЦК КП Болгарии, куда прибыл член Политбюро КПГ П. Руссос. Он просил о вмешательстве и помощи «моральной, оружием и продовольствием» левым силам Греции со стороны СССР, Болгарии и Югославии, а также согласия приехать в Москву и лично проинформировать о ситуации в Греции. Резолюция Молотова была следующей: «т. Сталину. Думаю, что не надо давать ответа по этому вопросу. В. Молотов. 9.12.44 г.»85. Позиция Москвы была доведена до греческих коммунистов. Г. Димитров направил в Болгарию следующую шифрограмму: «Разъясните лично, осторожно и дружески Руссосу, что в нынешней обстановке греческие друзья не могут рассчитывать на активное вмешательство и помощь отсюда. Его приезд сюда также политически нецелесообразен…» 12 января 1945 г. Г. Димитров направил генеральному секретарю ЦК БРП (коммунистов) Трайчо Костову новую шифрограмму: «Помощь со стороны Болгарии, которая ангажировала бы последнюю на сторону ЭЛАСа против английских вооруженных сил, в нынешней международной ситуации мало поможет греческим товарищам, а нам может чрезвычайно много навредить. То же самое относится и к Югославии. С этим должны считаться наши греческие друзья, так же как и с фактом, что необходимая им вооруженная помощь извне ныне вообще невозможна».

На Ялтинской конференции И. В. Сталин предпринял попытку в обмен на свой отказ от вмешательства в греческие дела добиться от У. Черчилля согласия с советской политикой в отношении Польши. Фактически речь шла о расширении на новые страны соглашения о сферах влияния. Однако британский премьер дал понять, что он не готов на такую сделку88. Не случайно вскоре советская позиция по Греции начинает претерпевать изменения. Во второй половине феврале 1945 г. в советской прессе вновь начинает появляться критика действий пробританского правительства в Греции.

В декабре 1945 г. новое британское правительство пришло к выводу о неце-сообразности придерживаться «процентного соглашения». В инструкции британской делегации на Московском совещании министров иностранных дел от 12 декабря говорилось: «Советское правительство вспомнит, что во время обсуждений, которые имели место в Москве в октябре 1944 г., британское правительство согласилось, что советские интересы в Румынии и Венгрии существенно превосходили британские интересы. Эти интересы были выражены в процентах. Одновременно советское правительство согласилось, что правительство Его Величества имело преобладающий интерес в греческих делах. Поразмыслив, Правительство Его Величества полагает, что “процентные соглашения” были неудовлетворительны, так как было исключительно трудно применить их к специфическим вопросам. Однако британское правительство намеревалось толковать их с максимально возможной строгостью...»90. При этом подчеркивалось, что «Правительство Его Величества выполнило свою часть соглашения так же тщательно, как советское правительство выполнило соглашение в отношении Греции». Лондон теперь считал, что ялтинская Декларация об освобожденной Европе «заменила Московское соглашение предыдущего года».

Итак, в своих мемуарах У. Черчилль пытался преуменьшить значение англосоветских переговоров по разделу сфер влияния в апреле–июне 1944 года. Историки, опираясь на высказывания Черчилля, делали вывод о неудаче англичан в достижении соглашения о сферах влияния. Так, Робертс охарактеризовал предложение англичан как «неудавшуюся инициативу»93. Однако документы свидетельствуют о том, что и английская, и советская сторона рассматривали соглашение мая 1944 г. о разделе сфер влияния в Греции и Румынии как де-факто заключенное и вступившее в силу. Нельзя также согласиться с точкой зрения Дж. Робертса о малой значимости «процентного соглашения». Поддержка Москвы сыграла в решающий момент большую роль и позволила англичанам взять под свой контроль ситуацию в Греции. Соотношение сил в Греции в 1944 г. было как раз в пользу левых. Версия о слабости ЭАМ/КПГ была явно призвана оправдать советскую позицию. Хотя в действительности в 1944 г. слабейшими в Греции были правые, а отнюдь не ЭАМ/ЭЛАС. Соглашение позволило Великобритании нанести серьезное поражение левым силам в Греции.