Конкистадоры и книжная культура: штрихи к портрету человека XVI века

Покорителей Америки, старавшихся превратить индейцев в вассалов испанских монархов, проще представить с клинком в руке, чем с пером или книгой. Уровень образованности завоевателей был невысок, их культурные запросы оставались относительно скромными, тем не менее, отрицать связь конкистадоров с книжной культурой едва ли правомерно.

Рассмотрим на материалах разного рода исторических источников несколько вопросов, раскрывающих причастность испанских первопроходцев к той части культуры общества, которую именуют книжной. Почему и в какой степени завоеватели способствовали распространению в Новом Свете характерного для Испании отношения к письменности, рукописным и печатным текстам? Какой вклад внесли представители старшего поколения конкистадоров-хронистов в развитие европейской и латиноамериканской книжной культуры 20–30-х гг. XVI в., в период максимальной активности покорителей Америки?

Печатные издания не попадали в число предметов, которые были жизненно необходимы участникам заокеанских экспедиций. Немногие из них могли включить книгу в личный багаж. Даже близкий королю аделантадо Педро де Мендо-са, возглавивший поход в область Ла-Платы, взял с собой только три книги: Библию, средних размеров том Эразма и книжицу Виргилия небольшого формата2. Его соратники не могли себе позволить такую роскошь. Во многих отрядах лишь у служителей церкви имелся оттиск Священного Писания, да у писцов-нотариусов – их рукописные опусы.

Все же подданные королей Кастилии, даже в ходе поиска и завоевания далеких земель, оставались представителями той цивилизации, в которой письменность применялась очень широко: при создании правовых актов, разнообразной отчетности, научных трудов, пособий для обучения, развлекательной литературы и т. д. Неудивительно, что завоеватели были поражены, обнаружив, что в Новом Свете редкие народы прибегают к помощи письма, причем пользуются не привычным для европейцев алфавитом, а иероглификой или пиктографией. Сведения индейцы умели фиксировать и другими способами, незнакомыми европеи-цам. Так, участник покорения Перу хронист Агустин де Сарате подчеркнул, что в государстве инков не было даже такой письменности, как в Мексике, информацию передавали при помощи кипу.

В дальнейшем приобщение индейцев к письменным традициям Старого Света происходило не без участия конкистадоров-первопоселенцев и их потомков. Завоеватели нуждались в услугах писарей, секретарей, нотариусов, но сами предпочитали добиваться более выгодных и престижных должностей.

В ряде случаев покорители Америки получали прямые указания знакомить переселившихся за океан соотечественников или аборигенов с теми или иными разработанными в Испании письменными документами, например, с королевскими указами или с «Рекеримьенто»4. Традиции судопроизводства или городского самоуправления, торгово-предпринимательской, административно-управленческой или миссионерской деятельности, переносимые участниками конкисты из Старого в Новый Свет, тоже требовали неустанно использовать письменность.
Получение информации о неведомых прежде территориях было необычайно значимо для метрополии. Поэтому уже в первых капитуляциях, закреплявших права и обязанности первооткрывателей и завоевателей, говорилось о необходимости отправлять короне и ее представителям в Новом Свете разнообразные донесения и финансовую отчетность, а также прошения и мемориалы.

Так, деятельность спутников Висенте Яньеса Пинсона, добившегося в 1501 г. права обследовать участок побережья Южной Америки, была поставлена под контроль назначенных короной лиц. Согласно пункту 5 капитуляции, на каждом из кораблей известного испанского морехода должны были плыть один-два человека, которым поручалось представлять интересы монархов, в т. ч. заносить в специальные книги все наиболее важные сведения о ходе путешествия и о полученной добыче5. Далее в тексте документа говорится о том, что перед началом странствия корабли должны были проверить два чиновника, которым предстояло сделать записи о результатах проверки в другой книге (пункт 9).

Под не менее жесткий контроль были поставлены руководители и участники конкисты, действовавшие в дальнейшем в разных регионах Америки, причем едва ли ни каждый их шаг сопровождался составлением письменного документа. Например, в соответствии с пунктом 11 капитуляции, которую получили намеревавшиеся первыми обосноваться на неведомом континенте Диего де Никуэса и Алонсо де Охеда, им предстояло письменно доложить губернатору о. Эспаньола о результатах высадки. В документе, утвержденном 9 июня 1508 г., было подробно расписано, какие подати следует вносить в казну с учетом всевозможных видов деятельности, кому и как представлять финансовую отчетность (пункты 1, 2, 7, 8, 14, 16, 23, 24, 27 капитуляции).

Как только появлялась возможность отправки писем непосредственно в метрополию или в опорные пункты в Америке для последующей пересылки, завоеватели готовили послания-реляции, называемые также донесениями. Оставляя подпись под документом, предводители конкистадоров понимали, что принимают на себя ответственность за точное изложение фактов, что любое их утверждение может быть проверено в ходе следствия. Чтобы избежать неприятностей, некоторые из завоевателей предпочитали публично зачитывать черновики посланий участникам экспедиции и заверять «правдивость» зафиксированной информации у писца-нотариуса, сопровождающего отряд. В частности, подобным образом поступал возглавлявший отряд немецких наемников Николас Федерман, чьи сообщения были опубликованы в Германии в середине XVI века.

Стоит ли удивляться, что деловая проза, составляемая первопроходцами Америки, циркулировала по обе стороны Атлантики, причем, не только в рукописном варианте? Пожалуй, нет. Документы составлялись в произвольной форме, их авторы при желании могли превратить любой отчет в историко-художественное повествование. У них имелась возможность, отображая реальные события, описывая происходящее на правах очевидцев и участников, расставлять выгодные для себя акценты в изложении.

Яркий тому пример – составленные в 1520–1524 гг. послания покорителя Мексики Эрнана Кортеса. Конкистадору, не имевшему столь значимой для первопроходца капитуляции, было необходимо добиться благорасположения короны и оправдаться на случаи возможных обвинений. Показательно, что в ход были пущены не только полученные от индейцев сокровища, но и дар слова, имевшийся у завоевателя, а также его познания в области юриспруденции. Завоеватель не обходил молчанием откровенно конфликтные ситуации, но каждый раз, как грамотный адвокат, заранее излагал весомые аргументы в свою защиту. Литературная обработка, продуманный отбор информации, тщательно выстроенная схема изложения позволила Кортесу одновременно достичь двух эффектов: сделать повествование более динамичным и увлекательным и затушевать те стороны конкисты, сведения о которых могли повредить его репутации.

Послания-реляции покорителя Мексики напоминали рыцарские романы, ставшие в тот период в Испании наиболее популярным жанром. Но если в художественных произведениях невероятные подвиги совершали вымышленные герои, действовавшие в полуфантастической обстановке, то в донесениях Кортеса главным действующим лицом стал он сам.

Обозначенная завоевателем обстановка в Новом Свете европейским читателям казалась едва ли ни лунным пейзажем, на фоне которого органично выглядели деяния конкистадора, фактически приписавшего себе все заслуги участников экспедиции. В тексте можно найти фрагменты, прославляющие испанскую доблесть, отвагу, решимость, но каждый раз автор послании-реляции подчеркивал не только и не столько героизм соотечественников, сколько собственную значимость, – он один мог подвигнуть соратников на великие дела.

Донесения были адресованы императору Карлу V и первоначально не предназначались для тиражирования. Но в тот период интерес к новооткрытым землям был настолько велик, что издатели разных стран поспешили извлечь выгоду из сложившейся ситуации: из Мексики было вывезено немало золота, которое служило лучшей рекламой – рукописи Кортеса обещали стать бестселлерами.

Ставшее знаменитым второе послание-реляция было впервые опубликовано на языке оригинала в ноябре 1522 г. в Севилье и уже в январе 1523 г. переиздано в Сарагосе. К концу 1524 г. читатели могли познакомиться с пятью публикациями переводов документа на французский, итальянский, фламандский и латинский языки, отпечатанными в Кельне, Антверпене, Венеции, Нюрнберге. Не меньший успех ожидал и последующие, третье и четвертое донесения, которые к середине XVI в. выдержали более дюжины изданий.

Владельцы типографии соперничали друг с другом, предлагая читателю донесения Кортеса или их краткое переложение в комбинации с иными материалами о покорении Мексики и сопредельных территории (сочинениями П. Мартира де Англериа10, реляциями П. де Альварадо, Д. Годоя и др.).

Покоритель Перу Франсиско Писарро не только не обладал литературными дарованиями и познаниями в области юриспруденции, но даже до конца дней не смог научиться собственноручно ставить подпись под документами. Тем не менее, и он ощущал значимость книжной культуры, поскольку поручил своему секретарю Франсиско де Хересу особое задание – интерпретировать историю борьбы с инками в максимально выгодном для участников экспедиции свете. 110 арроб «хорошего серебра», полученные будущим летописцем, видимо, способствовали осуществлению миссии. Едва ступив на родную землю, бывший секретарь конкистадора представил на суд читателя небольшой по объему труд, опубликованный в Севилье.

Ф. Де Херес создал не послание-реляцию, а именно хронику, озаглавленную «Правдивое повествование о конкисте Перу и провинции Куско, называемой Новой Кастилией…». В ней, в отличие от отчетов конкистадоров, отсутствуют упоминания об авторе и его роли в завоевании Перу. Летописец не имел права говорить от первого лица, поскольку излагал не собственный взгляд на произошедшие события, а старательно создавал произведение, подходящее на роль официальной версии истории данного этапа конкисты.

Ему удалось показать выпавшие на долю завоевателей тяготы, отметить редкостную решительность малочисленного испанского отряда, противостоявшего многотысячной армии инков. Стремясь быть объективным, хронист сдержанно обрисовал встречу в Кахамарке Ф. Писарро с индейским правителем Атауаль-пой, закончившуюся сражением, подчеркнув, что властелин инков держался надменно, с презрением отшвырнул священную для христиан книгу, отказался отречься от языческой религии. Данных аргументов было достаточно, чтобы оправдать конкистадоров в случае возможных обвинений. Ф. Де Херес не забывал упомянуть, что аборигены совершали тягчайшие грехи и были язычниками, но он видел у некоторых из них и такие черты, как благородство, проницательность, благоразумие.

По словам исследователя Ф. Эстеве Барба, труд первого историографа, поведавшего о покорении государства инков, послужил «основой для всех историй завоевания Перу, от Эрреры до Прескотта. Он того заслуживает, потому что автор, Франсиско де Херес, несмотря на лаконичность, очень точен, обстоятелен, объективен».

Среди старшего поколения конкистадоров оказались не только талантливые, хотя и тенденциозные, историографы, но и любители естественной истории. Бестселлером XVI в. стало одно из сочинении конкистадора-хрониста Гонса-ло Фернандеса де Овьедо13. «Краткая естественная история Индии»14 – такое название получил его труд, впервые опубликованный в 1526 году. До конца века произведение выдержало еще 15 изданий, включая переводы на английский, итальянский и латинский языки.

Сбором материала для рукописи конкистадор занимался во время пребывания в Карибском регионе, но завершал работу над ней во время одного из визитов в Испанию. Опираясь лишь на собственную память (подготовленные заметки остались в г. Санто-Доминго), Фернандес де Овьедо смог обрисовать особенности флоры и фауны, природно-климатические условия, образ жизни аборигенов, лаконично обозначить специфику навигации и добычи золота в Новом Свете.

Подобная проблематика отчасти была известна европейским читателям по публикациям Педро Мартира де Англериа и Мартина Фернандеса де Энсисо. Первый из указанных авторов никогда не бывал в Америке и повествовал о ней, опираясь на донесения первооткрывателей, которые не слишком интересовались вопросами естествознания. Второй провел несколько лет к западу от Атлантики и мог писать о ней на правах очевидца; благодаря участию в походах и плаваниях, а также общению с опытными мореходами, конкистадор накопил ценные сведениями в области географии и навигации, которыми поделился с читателями15. Считается, что его опус стал настольной книгой лоцманов, проводивших корабли к берегам Нового Света в первой половине XVI в., когда вышло из печати три издания в 1518 (или 1519), 1530 и 1549 годах.

Труд Фернандеса де Овьедо не только содержал новую информацию, но и отличался лаконичностью, удачной внутренней структурой, был написан ясным, точным и образным языком. Сопоставляя животных, природные явления и обитателей Старого и Нового Света, конкистадор убеждает читателя, что заокеанские земли «другие», экзотические и богатые, и эти богатства будут в руках испанцев, ведь на их поиск устремились «люди мужественные и необычайно смелые». Г. Фернандес де Овьедо не осуждал конкисту, хотя неизменно отмечал «ошибки» и «грехи» аборигенов, с точки зрения европейца-христианина. В то же время историограф показал, что считает действия некоторых завоевателей пагубными для Испании, а также подчеркнул: «Люди в одном месте черные, а в других провинциях – белейшие, но и те, и другие – люди».

Автор продемонстрировал знакомство с античным наследием и прагматизм, интерес к проблематике, волновавшей передовые умы XVI в., и политический такт, что обеспечило «Краткой естественной история Индии» широкое признание. В 1532 г. Г. Фернандес де Овьедо получил от короны финансовую помощь для продолжения историко-литературного творчества.
Плодом его многолетних трудов стало монументальное произведение о Новом Свете и его завоевании – «Общая и естественная история Индии, островов и моря-океана». Автор работал над рукописью практически до последних дней жизни. Первая часть сочинения была издана в Севилье в 1535 г., в 1552 г. хронисту удалось вынести на суд читателя еще один подготовленный фрагмент16. Отпечатанные в Испании книги были переведены на французский и итальянский языки и вышли в свет соответственно в 1556 и 1565 годах. Полностью труд летописца был опубликован только в середине XIX века.

Фернандес де Овьедо жаждал подражать Плинию Старшему, о чем неоднократно говорил на страницах летописи18. Оба автора отдавали дань естественной истории, касались проблем территориальной экспансии и множества других вопросов, поскольку целью каждого из них было создание монументального сочинения энциклопедического характера. Отчасти следуя схеме античного классика, испанский историк сочетал проблемный (географический) и хронологический принципы изложения, что отличает его сочинение как от средневековых анналов, так и от летописей конкисты. В первых книгах были воспроизведены сведения о растительном и животном мире Нового Света, главным образом касавшиеся Вест-Индии. За ними следует хроника событий в данном регионе в первые десятилетия XVI века.

Выполнить подобную задачу, опираясь исключительно на собственные впечатления, было невозможно: конкистадор не был в числе спутников Х. Колумба и других первооткрывателей. Лишь в тех случаях, когда Фернандес де Овьедо повествовал об областях, в которых ему случалось бывать, в хронике появлялись выражения «я видел», «я был свидетелем», но количество таких фрагментов относительно невелико.

Вслед за Плинием Старшим его испанский последователь обстоятельно изучал все доступные ему источники информации. Немало сведений он черпал из донесений соотечественников, сообщавших монарху и Совету по делам Индии обо всем, что происходило за океаном. Участникам завоевательных походов и губернаторам по повелению короля следовало предоставлять летописцу любые необходимые для работы сведения.

Произведение королевского летописца ни в коем случае не следует рассматривать как механическое соединение выдержек из донесении. Фернандес де Овьедо умело использовать данные, извлеченные из публикации и рукописей других авторов, но неустанно подвергал их проверке, основываясь на личном опыте, т. к. сам руководил одной из завоевательных экспедиции. Важнейшим критерием при отборе исходной информации для хрониста была ее правдивость, подлинность. «Я точно знаю, что в том, что я пишу – правда, – подчеркивал Г. Фернандес де Овьедо, – признаюсь, что относительно обстоятельств, которые я не представил, могли бы обмануть меня те, кто дал мне знать о них». Следует помнить, что летописец встречался со многими действующими лицами своей будущей хроники и, видимо, использовал собственные впечатления от общения с ними как дополнительный способ верификации. Его метод осмысления и отражения истории обозначены в таких словах: «Я пишу …о том, что сам не видел, говорю по донесениям верных людей (personas fidelignas), о тех ситуациях, которые сам на себе не испытал, говорю, не доверяя ни в чем какому-то одному свидетельству, но только многим».

Трудно найти ту сторону жизни ранней колониальной Америки, о которой бы ни упомянул конкистадор-летописец. Он писал о плаваниях и о походах, о раздорах между первопроходцами, о взаимоотношениях европейцев с различными индейскими народами, об образе жизни этих народов, об основанных испанцами городах, о деятельности священнослужителей, о навигации, об использовании природных ресурсов и т. д. Правдивость Г. Фернандеса де Овьедо выражалась, в частности, в том, что он описывал действия соотечественников в Новом Свете, не стараясь их приукрасить и романтизировать. Хронист неоднократно показывал жестокость, бесчеловечность конкистадоров, повествовал о пытках, о травле индейцев с помощью специально обученных собак, о казнях, о захвате заложников, об уничтожении памятников культуры аборигенов, о сознательном разрушении их хозяйства и т. п.

Можно найти в хронике и факты, отображающие тяжелые последствия вторжения испанцев в жизнь коренного населения Америки. Однако, в отличие от «защитников индейцев», королевский хронист подчеркивал, что аборигены несут Божье наказание за свои грехи. Правомерность конкисты не вызывала у него сомнений. Не меняя тона, автор освещал процесс обращения аборигенов и его результаты, не преувеличивая заслуг и достижений духовных лиц, а подчас и критикуя их действия.

Конкистадоры-хронисты сначала творили историю, а затем описывали ее, прекрасно понимая, что почести и слава могут достаться не тому, кто совершил великое деяние, а тому, кто первым о нем поведал миру. Благодаря рукописям первых испанских летописцев Америки, превращавшимся в Европе в печатные издания, а также их личной переписке и деловой прозе, осуществлялись культурные контакты между обитателями далеких континентов. Жители Старого Света узнавали о далеких народах, создавших огромные государства, но не нуждавшихся в писаных законах и канонических текстах. В свою очередь индейцы вольно или невольно знакомились с привнесенными извне элементами культуры, в которой письменная традиция имела давние и прочные корни. Хотя оттиснутые в европейских типографиях книги едва начали путешествие по неведомым областям Нового Света, важный шаг в развитии латиноамериканской книжной культуры все же был сделан.