Английский пример развития гражданского общества в восприятии русских публицистов (накануне либеральных преобразований Александра II)

Либеральные реформы Александра II были спровоцированы не только кризисом самодержавного правления, отчетливо проявившегося после Крымской войны, но и влиянием Запада. Общественная борьба в Западной Европе усиливала стремления либеральной части русского общества к социальным и политическим преобразованиям.

Вторая половина 50 – начало 60-х гг. XIX в. была временем идейной подготовки общества и самого государственного аппарата к необходимым переменам, выработки представлений и формирования концепции насущных преобразований. В контексте осмысления реформирования страны Англия становилась (наряду с Францией) объектом внимания русских публицистов.
Кончина Николая I воспринималась не только как конец жизни отдельного могущественного человека, но и как появление возможности перемены системы, которую тот защищал. В то время самодержавию впервые пришлось столкнуться с общественным мнением как с организованной силой2. Во второй половине 50-х гг. XIX в. понятие «общественное мнение» - является одним из самых распространенных и часто встречающихся в газетной и журнальной публицистике. Его использовали все – демократы, консерваторы, либералы, термин бытовал в обществе и официальных бумагах чиновников. Наиболее отчетливо выраженной формой общественного мнения оказалась в России того времени печать.

Каждый шаг, поворот общественной мысли был тогда, прежде всего, фактом журналистики. Широкое распространение газет и журналов в  шемуся потоку, овладевшему «уже всеми плотинами, его сдерживавшими», и пагубно действующему «на всю массу читающей публики».

В. Г. Чернуха в одной из своих работ подметила интересную тенденцию: «каждый раз, когда российское правительство находилось на перепутье и размышляло о преобразованиях, оно отпускало цензурные поводья, нуждаясь и в представлении об общественных настроениях, и в советах, хотя публично никогда об этом не признавалось»4. Накануне либеральных реформ, осознавая необходимость изменения политического курса и не имея четкой программы реформ, власть позволила высказываться общественному мнению, которое демонстрировало поразительную осведомленность в вопросах внутренней политики.

Одним из наиболее читаемых журналов, имевших вес в общественном мнении России того периода, был «Русский вестник». В глазах его авторов гласность и конституционные свободы играли важную роль при создании образа Англии как свободного гражданского общества. Следует отметить, что конституционные свободы в целом представлялись как определенный символ, рождавший ассоциации именно с этой страной.

Гласность преподносилась как часть общественной жизни Англии, потому что «уважение к чужому мнению – непременный результат долгой привычки к гласности»6. Для более яркой иллюстрации исключительности проявления этого элемента общественного устройства Англии приводилось сравнение с Францией. «Даже во Франции это высшее качество не успело еще укорениться в народе; в Англии же оно проявляется постоянно». Российским властям адресовалось определенное предупреждение: «Англичанину незачем прибегать к насильственным переворотам, он уверен, что он мирным путем может достигнуть справедливой цели своих желаний… Английские государственные люди утверждают, что гласность есть клапан, необходимый для предупреждения взрывов»8. В этих словах явно прослеживалась проекция на российскую действительность. После долгого вынужденного молчания в предыдущее царствование, особенно в последние его годы, общество вновь заговорило о необходимости открыто обсуждать важнейшие вопросы общественной жизни. Публицисты оценивали это как возможность смягчить нараставшую в стране социальную напряженность.

Таким образом, гласность представлялась как средство выражения общественного мнения, а свобода волеизъявления выступала на страницах «Русского вестника» как признак зрелости английского общества.

«Отечественные записки» были менее других политизированы в годы подготовки реформ и отражали взгляды простых обывателей, средних слоев российского общества, их надежды и интересы. В связи с осторожной позицией Краев-ского журнал не давал явных, открытых комментариев преимуществам конституционной монархии Англии, но он не мог оставаться в стороне от проблем, волновавших всю российскую общественность. Первые упоминания о гласности в «Отечественных записках» можно встретить в 1856 г. в виде скрытого восхищения силой общественного мнения, его влиянием на общественную жизнь. Подтверждалось это большим интересом читательской аудитории к информации об англичанке, осужденной за изощренные отравления, и желанием местных газет разместить ее фотографию: «Платили большие деньги, чтоб видеть ее в тюрьме, хотя она была чрезвычайно безобразна». В августе того же года, комментируя внимание парламента к вопросам моды, «Отечественные записки» писали: «Видимая легкомысленность в перевороте общественного мнения совершенно свойственна англичанам, которым все надоело, которые так гордятся личною своею свободой и больше всего довольны тем, что могут быть всем недовольны». Такая своеобразная интерпретация гласности характеризовала общественное мнение английского народа как действенную силу, влиявшую на «направление» внутренней политики государства.
Подобными публикациями издатели «Отечественных записок» рассчитывали убедить правительство не бояться формирующегося гражданского общества и дать ему возможность приносить пользу гласным обсуждением важнейших вопросов преобразований.

Фактически это выразилось во внимании к способу выражения своего мнения – митингам. Публикации 1857 г. еще содержат ироничный оттенок в освещении митингов как национальных «чудачеств» англичан11. Но, согласившись с существовавшей точкой зрения, журнал указывал на положительное следствие таких общественных собрании: «Это явление английской жизни способствовало увеличению народного богатства, оживлению промышленности, поддержанию в английском народе духа предприимчивости и настойчивого труда, а равно и сознания своего права… – словом, способствовало развитию той внутренней силы, которой Англия обязана своим могуществом»12. Далее более открыто и смело автором выделены наиболее важные, актуальные для того периода результаты гласности – «обмен мыслями», привычка «строже смотреть на самого себя» и, главное, «залог прочного существования» общества.
Заметка о собрании партии социалистов была всего лишь новостью для английских читателей, а не известием о смене политического режима. Иными словами, система многопартийности не ввергала в революционное потрясение английское общество. Саранчов замечал: «…англичане путем мирных, но практических реформ достигли полной свободы гражданской и личной»13.
Через год свобода слова представлялась для российских читателей уже нечто само собой разумеющимся. Ее успешная интегрированность в политическую систему подчеркивалась признанием того, что сами англичане «не всегда верно умеют ценить достоинства тех учреждений, которыми всегда пользовались»14. Интересно отметить, что в то же время в российских «верхах» тайно обсуждались вопросы создания объединенного правительства, и министры только мечтали о праве высказывать свое мнение императору.

Таким образом, на страницах «Отечественных записок» были представлены конкретные примеры, влиявшие на развитие Англии, высокая степень которого была так хорошо известна в России. В. А. Китаев отмечает, что «Отечественные записки» «последовательно отстаивали в 1861–1863 гг. идею конституционного представительства»15. Проанализированные материалы статей за 1858– 1859 гг. дают возможность предположить, что конституционные мотивы звучали и раньше указанного периода. Наиболее последовательными проводниками этих идей действительно выступали Альбертини и Громека, последний вел отдел «Современная хроника России».

На страницах радикально-демократического «Современника» об английской свободе нет восторженных отзывов, скорее всего потому, что редакция вкладывала более радикальный смысл в это понятие. Но общественное мнение, гласность в Англии не остались незамеченными.

Существование общественного мнения в Англии иллюстрируется незначительным эпизодом, представленным автором как забавная история, на фоне которой свобода слова, ее значимость для английского общества проступают еще ярче. В отделе «Заграничные известия» была помещена заметка, рассказывавшая о человеке, жившем в одной из провинций Великобритании, который каждый год выступал с заявлением, что «театр – это ухищрения Диавола, исполненные хуления и неприличностей»16. Директор одного из театров «счел себя вправе отвечать на них в самой зале суда». Сам факт слушания в суде дела по поводу нелепых обвинений, живой интерес общества к этому разбирательству иллюстрировали практическое воплощение в жизнь принципов гласности, отражали значимость общественного мнения, влиявшего на репутацию, в данном случае, директора театра.

Свобода выражения политических интересов нашла отражение на страницах «Колокола». В статье «Hyde Park и запрещенный митинг» читателям разъяснялось, что митинг был запрещен на территории парка. После того как российская «консервативная журналистика с восторгом и упоением» писала о том, что полиция запретила митинг в Hyde Parkе из «политических видов», издатели «Колокола» спешили объяснить своему читателю сложившуюся ситуацию и восклицали с негодованием учителя, который не может втолковать прописную истину ученику: «…когда же эти господа поймут хоть йоту в английских законах и в здешней администрации?»17. Далее описаны действия полиции и приведено еще одно доказательство свободы слова в Англии: «Полицейский сказал очень учтиво, если кто примет место чермана (президента), то он будет в необходимости его арестовать. Что ж из этого? …Чермана на другой день выпустили бы, а много, заставили бы заплатить несколько шиллингов»18. Иными словами «черман» был бы наказан не как политический преступник, а как нарушитель закона о запрете митингов именно в парках.

Свобода слова и печати была самой обсуждаемой и необходимой из конституционных свобод, ожидаемых в период реформ. Хотя временные правила о печати вышли лишь в апреле 1865 г., готовить цензурную реформу начали сразу после вступления на престол Александра II. Тогда же стали обсуждать право общественности высказывать свое мнение на страницах печатных изданий.

О свободе слова в Англии было известно повсеместно. «Страна беззаветной публичности и свободного слова»19 – такую характеристику можно встретить на страницах «Русского вестника».

В объемной статье В. П. Боткина «Приюты для бездомных нищих в Лондоне» рассказывалось о незамедлительном желании читателей «Times» оказать финансовую помощь приютам бездомных после публикации статьи о нищих и проблемах организации приютов. Анализировалось Боткиным именно влияние газеты на общество, давался ответ на вопрос «отчего такое влияние? Чем приобретено, чем поддерживается оно?» Первую причину автор видел в том, что «английская жизнь и английские журналы так между собои слиты, что разделить их нет никакой возможности»20. При анализе взаимодействия печати и общества косвенно проводилась параллель с Россией, где газеты и журналы не имели ни такой свободы в своих суждениях, ни подобного влияния на общество.

Боткин осветил еще некоторые сильные стороны английской печати – умение говорить правду, рассматривать злободневные вопросы. Вывод автора логичен: Англия провозглашалась великой цивилизацией, за способностью критично оценить себя виделось сильное, развитое государство. Именно этими качествами, по мнению Боткина, Англия заслуживала уважение его соотечественников.

Ярким подтверждением, что для России того периода примером свободы Англии была свобода печати, являются публикации в «Отечественных записках». В переводе с комментариями книги бывшего редактора французской газеты «Constitutionnel» Клариньи английская журналистика представлялась не складом «стереотипных описании и известии», а, прежде всего, органом общественного мнения, защитником «всего того, что составляет теперь величие и славу этой державы…».

В публикации 1860 г. Н. В. Альбертини раскрыл значимость английской прессы в общественном мнении Англии. Появились новые оттенки в освещении этого вопроса: автор указывал на независимость английской печати как причину ее влияния и признания «четвертой силой»22. В «Политическом обозрении» того же номера подтверждалось, что «журналы англичанам служат самым чувственным термометром, выражающим то или другое настроение общества…».

В «Политическом обозрении» одного из номеров 1860 г. давался ответ на актуальный в то время для российского общества вопрос: почему в Англии нет республиканских тенденций? В иносказательной форме, очень осторожно, журнал размышлял о необходимости обладания гражданскими правами и свободами, которые способствовали бы более стабильному общественному развитию. Другими словами, чем общество более ограничено в своих действиях государством, тем более восприимчивым оно становиться к различным радикальным настроениям.

О влиянии английского общества на политическую жизнь страны, о способности политической системы изменяться говорил Арсеньев: «Английский народ не стремится к своим целям помимо парламента, не старается достигнуть их антиконституционными средствами; но деятельность его нередко обусловливает собою деятельность парламента, предшествует ей, вызывает ее …решения парламента бывают часто продиктованы народом». Подчеркивались весомость общественного мнения, восприятие его английской властью не как оппозиции, а как действенной силы, позитивно влияющей на ход развития страны.

«Современник» к передовым сторонам английской жизни причислял влияние и независимое положение английской печати, обсуждение в ней актуальных вопросов общественно-политической жизни. Становление печати как политической силы авторы статьи «История Англии (рассказанная по газетным объявлениям)» относят к концу XVII века. Начальная дата развития печатного дела не вызывала восхищения, наверное, потому, что в качестве первой газеты в России предполагались «Куранты», вышедшие в 1621 г., т. е. в более ранний период. Зато акцент делался на роли в жизни Англии едва появившейся печати. «Собственно журнал… появляется в Англии только в конце царствования Иакова I – Weekly News, изданный в Лондоне в 1662 г. Страшная борьба следующего царствования дала необыкновенный толчок английскому книгопечатанию: в этой массе политических брошюр… обнаруживаются первые признаки английского книгопечатания как политического могущества»25. Именно развитие печати, а не факт ее появления, определяли как «признак политического могущества».
В статье «Французские законы по делам книгопечатания», опубликованной в мартовском номере за 1862 г., Н. Г. Чернышевский приводил в пример организацию печатного дела в Англии именно для того, чтобы показать, как далека российская цензурная политика от достигнутой передовыми странами свободы слова. О неслучайном выборе Чернышевским примера организации печати в Англии писала Т. В. Антонова: «При декларации свободы слова (Чернышевский) не выдвинул какой-либо иной, более радикальной формулы свободной печати и признавал универсальность той, которая уже реализована,…прежде всего, в Англии». Таким образом, исследователь справедливо подтверждала, что организация печати в Англии была передовой, «радикальной формулой» для России, с точки зрения Чернышевского.

В том же номере «Современника» вышла статья П. П. Пекарского «Журналы во Франции во времена консульства и империи», где в противовес Франции указывалось на Англию как «единственное убежище свободных прений», страну, в которой «человек может свободно высказывать свое мнение о важнейших общественных вопросах», где «журналистика еще свободна» и «охраняема свободною конституцией»27. Можно предположить, что организация печати в Англии воспринималась следствием конституционного устройства страны, поэтому борьба за свободу печати была завуалированной борьбой за демократические свободы вообще.

Одним из изданий, наиболее сильно влияющих на российское общественное мнение, был «Колокол». Издававшийся в Лондоне, он был тем органом, который имел возможность смело высказываться, обличать, критиковать российскую действительность. По сути, это была безграничная свобода слова. Естественно, Герцену и Огареву более всего импонировала английская свобода печати, в которой права журналов соответствовали высказыванию Дж. Мильтона: «Свобода печати – главный залог свободы страны».

Английское общество и свобода слова находят точную характеристику в заметке раздела «Смесь»: «И отчего это мы так обидчивы, когда дело идет о шутке и так выносливы, когда нас бранят сверху?.. Перелистайте лондонский “Пунш”, посмотрите на политические карикатуры его, в которых менее всего пощажен муж королевы – что же делает Виктория, что делает Альберт – глядят “Пунш” и смеются с другими. Вот лучшее доказательство, как совершеннолетня Англия. Посмотрите это исступление, эту тревогу, с которой преследуют каждый свисток, каждую улыбку во Франции…и подумайте о причинах»28. Картина более яркая из-за сравнения Англии с Россией и Францией. Даже после недолгих раздумий «причины» были очевидны: в такой развитой стране как Англия политическая шутка или памфлет могли остаться всего лишь шуткой, тогда как в странах, где общество подвергалось постоянному давлению сверху, шутка могла принять форму своеобразного социально-политического протеста.

К теме печатной гласности издатели возвращались не раз. В 1859 г., когда в России попытались создать Министерство цензуры, в разделе «Смесь» появилось сравнение положения печати в Англии и России. Англия представала примером, ее опыт должен был обратить внимание на последствия свободно выражать свое мнение29. Отсутствие свободы печати трактовалась как признак отсталости, о котором и говорить стыдно: «Эти вещи стыдно повторять – а делать нечего».

Таким образом, в период подготовки либеральных преобразований, в условиях надежды на радикальные изменения русские публицисты пытались показать правительству не только возможность, но и необходимость гласности, свободы слова и печати для становления гражданского общества, а, следовательно, и прогрессивного развития всего государства. Эти конституционные свободы становились важным элементом модели власти и общества, которая существовала в общественной мысли того периода. В предыдущее царствование господствовали односторонние отношения, происходила трансляция идей и суждений фактически одного человека – правящего императора. В период общественного подъема публицисты на страницах популярнейших изданий проводили мысль о необходимости двусторонних отношений, информационном обмене между обществом и правительством, который бы создавал благоприятные условия для развития государства. В глазах русских публицистов эти идеи были наилучшим образом воплощены именно в английском примере развития гражданского общества.