Выдвижение и проверка следственных версий – важнейший механизм защиты прав и свобод личности

В ст. 6 УПК РФ закреплены две главные задачи уголовного судопроизводства: защита прав и законных интересов лиц и организаций потерпевших от преступления, и в то же время, защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Фактически это двуединая задача, поскольку реальная защита интересов потерпевших возможна лишь при объективном, достоверном и достаточном доказывании всех обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, привлечение к уголовной ответственности и справедливому наказанию действительно виновных лиц.

Однако установить эти обстоятельства, в том числе и главное из них – кто совершил преступление, удается далеко не всегда. Полное и обоснованное раскрытие всех преступлений – это лишь идеал, к которому надо стремиться, но достичь его в обозримом будущем, как об этом свидетельствуют бесспорные выводы статистики, невозможно. Еще великий Гегель отмечал, что «доказывание есть вообще опосредованное познание»1,3 в связи с чем выявление сущности преступного деяния, то есть подлинного содержания того или иного обстоятельства, факта или происшествия – это сложный и многоэтапный процесс.

Опосредованная и ретроспективная направленность процесса расследования создает множество барьеров и препятствий преодолеть которые следователю и взаимодействующим с ним оперативным сотрудникам органов дознания, экспертам и специалистам становится крайне затруднительно, а нередко и невозможно. В результате возникает сложная так называемая проблемная ситуация разрешить которую логико – познавательными (дедуктивными) методами не представляется возможным, поскольку исходные данные крайне незначительны, противоречивы и носят вероятностный характер. Весьма часто подобная ситуация приводит к приостановлению предварительного следствия, в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (п. «а» ч 1 ст. 208 УПК РФ). В результате не исполняются требования ч. 2 ст. 6 УПК РФ об уголовном преследовании и назначении виновным справедливого наказания и о защите прав и интересов потерпевших от преступления ( п. «а» ч. 1 ст. 6 и ч. 4 ст. 11 УПК РФ).

Статистические данные свидетельствуют о том, что по некоторым видам число нераскрытых преступлений превышает 50 %. Эти данные могут быть еще более удручающими если учесть, что значительная часть криминальных деяний носит латентный характер и вообще не регистрируется и не учитывается.

Основным следственным методом раскрытия преступлений является версионный метод, состоящий в выдвижении всех возможных версий по уголовному делу и в их последующей всесторонней и полной проверке. В результате этой проверки ошибочные версии устанавливаются (фальсифицируются), а единственная версия подтверждается и трансформируется в соответствующий вывод. Если версионный метод осуществлен безупречно, то этот вывод будет достоверным и преступление раскрывается, если же следователь допустил ошибки, то неправильно реализованный версионный вывод может завести следствие в тупик, уголовное дело приостанавливается, а неустановленные преступники будут совершать новые, все более и более тяжкие преступления, посягая не только на права и интересы отдельных лиц, но и на их здоровье и жизнь, а также на общественную и государственную безопасность.
Ошибки, допущенные при использовании следователями версионно-го метода хорошо известны и основные из них сводятся к следующим:

Невыдвижение всех возможных по делу версий;
Недоведенная до конца не доброкачественная проверка выдвинутых версий;
Необоснованная преувеличенная оценка одной из проверяемых версий и как следствие этого все остальные версии отбрасываются, а расследование нередко заходит в тупик;
Необоснованная преуменьшенная оценка одной из проверяемых версий, в результате эта версия не проверяется, хотя именно она и является единственно верной;
Частичная проверка версий, что приводит лишь к неполному раскрытию преступления (остаются не доказанными некоторые эпизоды преступлений, осуждена лишь часть виновных лиц);

Следователь не выдвинул контрверсию в мнимо простой, но фактически завуалированной сложной проблемной ситуации, считая, что все ошибочные версии уже исключены (фальсифицированы), а оставшаяся версия является единственно верной. В этой ситуации, которую можно рассматривать как «пограничную» между вероятностью и достоверностью, необходимо до окончания проверки учитывать контрверсию, до тех пор пока процесс нарастания доказательств не превратить информацию по уголовному делу в достоверную и достаточную (ч. 1 ст. 88 УПК РФ). С логической точки зрения между версией и доказательствами которые ее подтверждают должна возникнуть так называемая эквивалентная логической форма связи, которая гарантирует трансформацию версии в достоверный вывод.

Несмотря на недопустимость расследования преступлений без выдвижения и проверки всех возможных версий, следователь нередко ограничивается простым анализом недостаточных исходных данных и опираясь на них делает ошибочным вывод о виновности и других обстоятельствах дела.

В результате этих ошибок версионный метод теряет свою эффективность и не приводит к раскрытию преступлений или же в лучшем случае приводит лишь к их частичному раскрытию.
Разумеется, в процессе неполной проверки версий или даже проверки ошибочных версий следователь иногда получает полезную информацию и выдвигает правильную версию. Кроме того, расследуя уголовное дело следователь получает дополнительную оперативную информацию, и это помогает ему выдвинуть единственно верную версию и раскрыть преступление.
Однако, отмеченные выше ошибки, допущенные при выдвижении и проверке следственных версий чаще всего приводят к негативным последствиям, нередко тяжелейшим и необратимым. Достаточно привести лишь один пример, чтобы стало совершенно очевидным, что пренебрежение основными правилами и порядком реализации версионного метода раскрытия преступлений влечет за собой грубое нарушение прав и свобод человека и гражданина (ст. 11 УПК РФ).

По уголовному делу об изнасиловании и убийстве жительниц г. Свердловска оперативные сотрудники органов дознания и следователи областной прокуратуры задержали 19-ти летнего Хабарова, который через некоторое время признал себя виновным в совершении всех этих тяжких преступлений. Следователям и оперативным сотрудникам удалось подавить волю молодого человека и полностью контролировать его поведение. Для того, чтобы «закрепить», именно «закрепить», а не проверить и уточнить показания, следователь провел, так называемое следственное действие – «выход на место происшествия» (в настоящее время это действие – «проверка показаний на месте» регламентировано ст. 194 УПК РФ). При этом, показания Хабарова носили в основном общий характер, не отличались конкретностью и детальностью, а его поведение было крайне неуверенным. Других объективных доказательств по делу получено не было. Более того, один из свидетелей показал, что видел преступника, уходящего с места убийства очередной жертвы – студентки медицинского института и подробно описал признаки внешности этого человека. Судя по его описанию Хабаров ни по взрасту, ни по росту, ни по комплекции не походил на разыскиваемого серийного убийцу. Тем не менее, следователи выдвинули лишь одну версию – убийства и изнасилования совершил Хабаров. Следственную группу не смутило даже то, что часы, украшения, книги, учебники и другие вещи взятые преступником у потерпевших не были обнаружены в ходе многочисленных обысков, а сам обвиняемый на вопросы о судьбе всех этих предметов путался и давал невнятные ответы.
Фактически выдвижение и проверка лишь одной, к тому же необоснованной доказательствами, версии и полное забвение других возможных версий привело следственную группу в процессуальный тупик, поскольку и «признательные» показания Хабарова опровергались другими доказательствами. Тем не менее, прокуратура направила это крайне «сырое» дело в областной суд, несмотря на совершенно очевидную односторонность расследования и наличие очень серьезных сомнений, которые в соответствии с законом (ч. 3 ст. 14 УПК РФ) должны толковаться в пользу обвиняемого, в пользу его невиновности. Несмотря на множество нарушений и наличие по делу недопустимых доказательств, несмотря на неустраненные сомнения областной суд вынес обвинительный приговор, приговорив Хабарова к высшей мере наказания. Верховный суд оставил приговор в силе и Хабаров был расстрелен за преступления, которые он не совершал.

По этому же уголовному делу были осуждены еще 2 человека, совершенно не причастных к серии особо тяжких преступлений. Эта эстафета нарушений прав, свобод и интересов человека и гражданина продолжалась бы еще, но к счастью в парке им. Маяковского случайно был задержан настоящий маньяк – серийный убийца и насильник – некто Фефилов – работник типографии «Уральский рабочий». Он был схвачен при совершении очередного преступления, буквально у трупа убитой им женщины. При обыске на его квартире были обнаружены многие вещи снятые им с убитых женщин и девушек, в том числе и школьные учебники, которые он отдал своей дочери – ученице, ровеснице убитой им девочки.

Страшно представить сколько бы еще продолжалась эта кровавая вакханалия убийств и насилия если бы не задержание Фефилова одним из посетителем парка!

К сожалению, это далеко не единственное уголовное дело, по которому версионный метод расследования применялся с элементарными ошибками или же совсем не применялся. Достаточно вспомнить чудовищные преступления совершенные Чикатило или не менее опасным «донецким Маньяком», другими серийными убийцами, чтобы отчетливо осознать всю важность метода раскрытия завуалированных преступлений.

Вполне понятно огромное эмоциональное напряжение следователей и оперативных работников, сильнейшее психологическое и административное давление оказываемое на них со всех сторон и особенно сверху. Но отступать от скурпулезного выполнения процессуальных норм, криминалистических и ситуационных правил расследования самых сложных категорий уголовных дел недопустимо ни при каких обстоятельствах, ни при каких самых сложных и неблагоприятных для следователя условий.

Даже самый краткий анализ лишь одного уголовного дела показал, что длительное серийное совершение особо тяжких преступлений, циничное и безнаказанное нарушение права на жизнь и достоинство личности, предусмотренное ст. 20 и 21 Конституции Российской Федерации, стало возможным из-за грубого пренебрежения элементарными правилами версионного метода раскрытия преступлений, из-за слепого доверия к непроверенным оперативным данным, из-за увлечения лишь одной, построенной на противоречивых сведениях, версии.

Работа следователя и оперативного сотрудника носит исключительно творческий, информационно-поисковый характер, протекает в условиях острого недостатка информации, резкого конфликта и тактического риска. В своей сложной поисково-доказательной деятельности в большинстве ситуаций следователь движется к цели не от причины к последствиям, а от следов к причине, к преступнику и другим еще неизвестным обстоятельствам дела. В этих очень и очень не простых условиях самым надежным оружием следователя всегда является вер-сионный метод раскрытия преступлений.

Разумеется, это не единственное оружие в тактическом арсенале следователя, который должен и обязан эффективно использовать и оперативные данные, и заключения экспертов, и помощь специалистов, и тактико – психологические приемы производства следственных действий, тактических операций и комбинаций. Все эти и другие приемы следователь должен проводить в комплексе, а не разрозненно, в отрыве друг о друга. Тем не менее при раскрытии сложных замаскированных, т. н. латентных преступлений, главная роль чаще принадлежит версионному методу. Даже в тех ситуациях, когда следователь получает «решающую информацию» по оперативно розыскным каналам и версионный метод внешне «отходит на второй план», роль версионного «механизма» превращающего негласную оперативную информацию в процессуальные доказательства трудно переоценить. Даже многоопытные сыщики Скот-ланд – Ярда почти 20 лет не могли обезопасить жителей Лондона от ночного грабителя и насильника – Делроя Гранта, совершившего более 200 преступлений. Несмотря на наличие многотомного полицейского досье, в котором числилось около 21500 подозреваемых и заключений генотипологических экспертиз, проверка по ДНК производилась фрагментарно и бессистемно, что свидетельствовало об отсутствии четкой версионной методики и четких планов проверки версии. Следует отметить, что Делрой Грант также подозревался в совершении грабежей и изнасилований, он вызывался в полицейский участок и допрашивался там. Однако, это была не проверка одной из версии, а формальный допрос для «галочки»:полиции всего мира хорошо освоили методику «показухи» и «больших чисел». Поэтому отрапортовав о тысячах допрошенных, сыщики вместо выдвижения перспективных версий (исходного материала было предостаточно), успокоились и стали ждать случая, который и появился лишь в октябре 2009 г.

Разумеется, у следователя должен быть хорошо развит не только версионный или как его еще называют эвристический (поисково-информационный) блок мышления. У него должны также эффективно действовать логический блок достоверного дедуктивного доказывания и даже интуитивный (блок подсознательного озарения и догадок, внезапного скачка преодолевающего информационную пропасть).

Но все таки главным блоком мышления, позволяющим построить стройную доказательственную цепь в сложных проблемных ситуациях и оптимально перейти от незнания к знанию, от вероятности к достоверности является эвристический блок мышления и его версионный метод раскрытия и расследования преступлений.

Правильное и системное применение версионного метода расследования преступлений обеспечивает эффективную защиту прав, свобод и законных интересов граждан, обеспечивает эффективное соблюдение презумпции невиновности, являясь оптимальным способом предупреждения готовящихся и раскрытия уже совершенных преступлений.