Принцип добросовестности в гражданском праве

Никем не ставится под сомнение существование в гражданском праве России таких принципов, как принцип диспозитивности, принцип реализации права по собственному усмотрению, принцип недопустимости злоупотребления правом.

Вместе с тем в настоящее время разные исследователи высказывают мнение о необходимости наряду с ними выделять и другие принципы. Так, Е. В. Вавилин рассматривает принцип гарантированного осуществления прав и исполнения обязанностей, принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав, принцип соразмерности гражданских прав и обязанностей, принцип эффективности.

В рамках статьи предлагается исследовать содержание и, соответственно, обоснованность выделения в гражданском праве принципа добросовестности.

Во-первых, определим значение понятия «добросовестность» и, исходя из этого, возможное содержание добросовестности как принципа.

А. А. Чукреев под принципом добросовестности понимает «обязанность участника гражданских правоотношений при использовании своих прав, осуществлении своих законных интересов, исполнении своих обязанностей проявлять должную заботливость о соблюдении прав и законных интересов других участников имущественного оборота». Данная трактовка «лишена практического смысла»3,4 поскольку не содержит четких критериев добросовестности: вывод всегда будет зависеть от наличия либо отсутствия «должной заботливости», что, в свою очередь, представляет собой оценочное понятие, то есть изменяет свое значение применительно к различным условиям. Таким образом, для каждого конкретного случая будет своя добросовестность. Представляется, что с таким содержанием претендовать на роль принципа несколько самонадеянно.

Интересен подход В. А. Белова, который, исходя из положений закона, указывает на два момента: добросовестность – это извинительное незнание лица о факте, в том числе его вредоносном эффекте, и извинительное незнание лица о чужом субъективном праве. Это значения добросовестности в аспекте «добросовестность – правомерные действия (бездействия)».
Если ограничиться этим, то следует согласиться с О. А. Поротико-вой, утверждающей, что добросовестность нельзя рассматривать в роли принципа, так как «критерий добросовестности должен учитываться не повсеместно, а только в случаях, когда законодатель указывает на него как условие для защиты субъективного права», кроме того он закреплен в качестве презумпции.

Но возможно существует связь между добросовестностью и противоправными действиями? Очевидно, второе исключает первое и указание законодателя на то, что добросовестность является условием предоставления защиты гражданских прав, не означает отсутствие у данного понятия более широкого значения.

Оценивая другой аргумент, следует отметить, что некоторые исследователи предлагают третий вариант: расценивать в качестве принципа саму презумпцию добросовестности.
Установление презумпции добросовестности никак не исключает существования принципа добросовестности, поскольку первое представляет собой средство юридической техники, второе же непосредственно связано с правовым регулированием общественных отношений, следовательно, данные понятия выполняют различные функции.

Итак, понятие добросовестности имеет два аспекта. С одной стороны, если лицо осуществляет правомерные действия – реализует свое субъективное право, например, является добросовестным приобретателем вещи (ст. 302 ГК РФ), то добросовестность рассматривается как психическое отношение этого лица к совершаемому действию. С другой стороны, если лицо действует неправомерно, например, намеренно не сообщает о недостатках даримой вещи (ст. 580 ГК РФ), то оно априори действует недобросовестно.

Следовательно, в содержание принципа добросовестности можно включить запрет на неправомерные действия (бездействие), а в случае нарушения чужого субъективного права в результате правомерных действий отсутствие сведений о таком нарушении, при этом такое отсутствие презюмируется.

Во-вторых, важным представляется вопрос о соотношении понятий добросовестность и злоупотребление правом. Так, Е. В. Вавилин считает первое более широким. Анализ п. 1 ст. 10 ГК РФ позволяет согласиться с этой точкой зрения, поскольку злоупотребление правом всегда исключает добросовестность.

Однако неверным представляется обоснование данной позиции путем отнесения понятия добросовестности к разряду универсальных этических законов (надпозитивных принципов) наряду с непреложностью норм шариата в мусульманском праве, принципом справедливости англо-саксонской системы права. Хотя, В. П. Грибанов определяет принцип добросовестности как «строгое соблюдение правил социалистического общежития и моральных принципов общества, строящего коммунизм».

Таким образом, известный принцип недопустимости злоупотребления правом является третьей составной частью принципа добросовестности.

В-третьих, признавая обоснованность и целесообразность законодательного закрепления принципа добросовестности, необходимо обозначить сферу его применения. Справедливо ли относить его к «основополагающим началам, в соответствии с которыми строится правовое регулирование» либо добросовестность должна иметь место лишь при осуществлении гражданских прав и исполнении обязанностей?

Наиболее верной представляется первая позиция, поскольку реализация прав и исполнение обязанностей непосредственно связаны с их приобретением либо установлением, а также защитой прав.

Следует отметить, что закрепление добросовестности как общего принципа гражданского права предусмотрено в качестве одной из мер, направленных на укрепление нравственных начал гражданско-правового регулирования, в рамках Концепции развития гражданского законодательства, утвержденной Решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 7 октября 2009 г.