Дело по иску о признании договоров поручительства и залога недействительными

Договоры поручительства и залога относятся к той печально известной категории сделок, недействительность которых является средством избежания ответственности со стороны недобросовестных конкурентов.

18 января 2001 г. Федеральный суд Автозаводского района г. Тольятти вынес решение по делу по иску о признании договоров поручительства и залога недействительными на основании ст.46 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» («Крупные сделки»). Решение, с одной стороны, является образцовым правоприменительным документом и в то же время ярко свидетельствует о теоретической неразработанности некоторых вопросов корпоративного права, о недостатках судебной практики, влекущих необоснованное освобождение от гражданско-правовой ответственности.

Из материалов дела следует, что 10 сентября 1998 г. общество с ограниченной ответственностью «Авиценна» в лице директора В.А.Арефьева заключило с А.В.Мещеряковым и О.Н. Филиппенко договор поручительства по договору займа между А.В. Мещеряковым и О.Н.Филиппенко от 11 сентября 1997 г. на общую сумму 200 000 рублей.

Также 10 сентября 1998 г. общество с ограниченной ответственностью «Авиценна» в лице директора В.А. Арефьева заключило с А.В. Мурашовым и О.Н. Филиппенко договор поручительства по договору займа между А.В.Мурашовым и О.Н.Филиппенко от 11 сентября 1997 г. и от 17 декабря 1997 г. на общую сумму 750 000 рублей.

Затем 1 октября 1998 г. ООО «Авиценна» заключило с А.В. Мурашовымдоговор залога части здания межпилотного пространства принадлежащего ООО «Авиценна» помещения.
Ф.А.Мингалиев, являясь участником ООО «Авиценна», предъявил в Федеральный суд Автозаводского района г. Тольятти иск с требованием признать данные договоры недействительными в связи с тем, что они являются крупными сделками, а общее собрание участников ООО «Авиценна» согласие на заключение указанных сделок не давало.

Суд, признавая указанные сделки недействительными, сослался на следующие обстоятельства.

Перечисленные договоры являются крупными сделками, поскольку цена каждой сделки превышает 25 процентов стоимости имущества общества согласно бухгалтерской отчетности. Сделки являются крупными и потому, что они связаны с возможностью отчуждения имущества. Решения общего собрания на заключение сделок не было. Арефьев в суде утверждал, что при заключении договоров им было представлено поддельное решение общего собрания. Суд на основании содержания решения общего собрания приходит к выводу, что поддельное решение не имеет отношения к оспариваемым сделкам, так как из решения не усматривается, кому и в обеспечение каких обязательств передается здание под залог, на заключение какой сделки дано согласие. На основании этого суд отвергает ссылку представителей ответчика на ст.10 ГК РФ, презюмирующую добросовестное поведение участников гражданского оборота, однако из указанного решения можно определить предмет будущей сделки.

В суде также было установлено, что Мингалиев узнал о решении общего собрания в декабре 1999 г. Суд оставил без правовой оценки пропуск срока для обжалования решения общего собрания, установленный в один год в соответствии с ч.2 ст.181 ГК РФ и п.22 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ № 90/14 от 09.12.1999 г.

Суд также не принял во внимание, что Мингалиеву принадлежит менее 50 процентов голосов при проведении общего собрания и вынесении решения о заключении сделок. Суд не применил требований ст.174 ГК РФ о том, что сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях, т.к. в ней речь идет не о выходе Арефьева за пределы полномочий при совершении сделки, а о нарушении требований, установленных ст.46 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью». Пример наглядно показывает необходимость расширительного толкования ст.174 ГК РФ.

Суд также признал недействительной сделкой договор залога, считая его заключенным в обеспечение исполнения обязательств по недействительному договору поручительства.
Полагаем, что размер доли участника в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью должен быть связан с формальным правом участника на косвенный иск. Законом в настоящее время не установлены имущественные ограничения, преодоление которых необходимо для предъявления участником иска к обществу. Однако многие авторы высказывают мнение, что отсутствие такого ограничения позволяет участникам, имеющим незначительную долю в уставном капитале, инициировать судебное разбирательство в своих корыстных целях и затягивать его2. Полагаем, что должен быть законодательно установлен размер доли в уставном капитале общества, владение которым дает право на предъявление косвенного иска, в данном случае, на предъявление иска от имени общества в порядке ст.46 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью».

Как указывалось, судом было признано, что оспариваемые Ф.А.Мингалиевым сделки являются крупными, поскольку цена каждой сделки превышает 25 процентов стоимости имущества общества согласно бухгалтерской отчетности. Кроме того, эти сделки были совершены с возможностью отчуждения имущества по принятым обязательствам. Уставом ООО «Авиценна» не предусмотрен более высокий размер крупных сделок, и данные сделки не могут, по мнению, истца рассматриваться как совершенные в процессе обычной хозяйственной деятельности.
В момент вынесения решения судом (18 января 2001 г.) не существовало единообразной практики применения положений законодательства о крупных сделках относительно договоров залога и поручительства. Считалось, что эти договоры относятся к категории сделок, не связанных с отчуждением имущества.

Только 13 марта 2001 г. ВАС РФ в «Обзоре практики разрешения споров, связанных с заключением хозяйственными обществами крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность»4 изложил свою позицию по поводу признания недействительными договоров залога, поручительства и кредитных договоров в случае их несоответствия положениям о крупных сделках.

Статья 46 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» предусматривает, что сделка, связанная с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения обществом прямо или косвенно имущества, стоимость которого составляет более двадцати пяти процентов стоимости имущества общества, определенной на основании данных бухгалтерской отчетности за последний отчетный период, предшествующий дню принятия решения о совершении таких сделок, может быть признана недействительной по иску общества или его участника в случае, если она совершена с нарушением законодательно установленных требований.

Такая формулировка, на наш взгляд, позволяет классифицировать сделки на сделки, связанные с приобретением, отчуждением имущества или возможностью такого отчуждения, и иные сделки и одновременно относить заинтересованным лицам ту или иную сделку к желательной для них группе. Так, например, к «иным» сделкам суды первой инстанции неправомерно относили договоры залога, поручительства и кредитные договоры. В то же время ст.334 ГК РФ закрепляет право залогодержателя в случае неисполнения должником обязательства получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества, что повлечет отчуждение данного имущества у залогодателя.

Договор поручительства в свою очередь предполагает, что согласно ч.2 ст.363 ГК РФ «поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником», что также влечет отчуждение имущества (денежных средств) у поручителя.

Суд в решении по делу по иску Мингалиева также сослался на преюдициальный характер решения арбитражного суда по вопросу крупного размера указанных сделок, что не соответствует действующему законодательству и позиции пленума ВАС РФ.

В соответствии с п.5 постановления Пленума Высшего Арбитражного суда РФ от 31 октября 1996 г. № 13 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции», «при применении части 2 статьи 58 АПК арбитражные суды должны учитывать, что преюдициальное значение имеют факты, установленные решениями судов первой инстанции, а также постановлениями апелляционной и надзорной инстанций, которыми приняты решения по существу споров.

Факты, установленные по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении судом другого дела, в котором участвуют те же лица. Если в этом деле участвуют и другие лица, для них эти факты не имеют преюдициального значения и устанавливаются на общих основаниях».

В соответствии со ст.22 АПК РФ, арбитражному суду подведомственны дела по экономическим спорам, возникающим из гражданских, административных и иных правоотношений:
1)    между юридическими лицами, гражданами, осуществляющими предпринимательскую деятельность без образования юридического лица и имеющими статус индивидуального предпринимателя, приобретенный в установленном законом порядке;
2)    между РФ и субъектами РФ, между субъектами РФ.

Как следует из ст.25 ГПК РСФСР, судам первой инстанции общей юрисдикции подведомственны споры, по которым хотя бы одной стороной выступает физическое лицо. Мингалиев обратился в Федеральный суд Автозаводского района г. Тольятти с иском о признании сделок недействительными как частное, физическое лицо.

Более того, в определении от 12 октября 1999 г. № КАС99-268 Верховного суда РФ непосредственно указано, что «законом не предусмотрена преюдиция установленных решениями арбитражных судов фактов для судов общей юрисдикции, тем более при разбирательстве других дел».

Ф.А Мингалиев, А.В.Мещеряков и А.В. Мурашов в деле по иску Ф.А.Мингалиева к ООО «Авиценна», А.В.Мурашову и А.В.Мещерякову о признании договоров недействительными выступают как физические лица, следовательно для них факт признания Федеральным арбитражным судом Поволжского округа договоров поручительства крупными сделками не имеет преюдициального значения и должен устанавливаться на общих основаниях.

Далее мы рассмотрим оставшиеся элементы предмета доказывания по анализируемому делу и прежде обратим внимание на нетипичную судебную ошибку.

При вынесении решения суд пришел к выводу, что договор залога был заключен в обеспечение выполнения обязательств по договору поручительства от 10 сентября 1998 г., то есть по недействительной сделке. Суд при вынесении решения не принял во внимание довод ответчиков о том, что залог и поручительство являются самостоятельными способами обеспечения обязательств по договору займа.

В соответствии с ч.1 ст.329 ГК РФ, «исполнение обязательств может обеспечиваться неустойкой, залогом, удержанием имущества должника, поручительством, банковской гарантией, задатком и другими способами, предусмотренными законом или договором».

Согласно ч.1 ст.307 ГК РФ, «в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности». Поручительство и залог не являются самостоятельными обязательствами, а лишь способами обеспечения исполнения таковых, вследствие чего обязательства по договору поручительства не могут обеспечиваться принятием стороной на себя обязательств по договору залога. Согласно ч.1 ст.363 ГК РФ обязательства по договору поручительства возникают лишь в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обеспеченного поручительством обязательства. Таким образом, к обязательствам, возникающим из договора поручительства, применяются правила для обязательства, «которое возникнет в будущем».

Если ч.2 ст.361 ГК РФ предусмотрено, что «договор поручительства может быть заключен также для обеспечения обязательства, которое возникнет в будущем», то правилами о залоге (ст.ст.334–358) такого не предусмотрено. Это также свидетельствует о том, что договор залога не может быть заключен в обеспечение обязательств по договору поручительства.
Залог и поручительство – самостоятельные, но не исключающие совместного применения способы обеспечения обязательства.

Суд неправомерно признал довод представителя ответчиков о том, что залог и поручительство являются самостоятельными способами обеспечения обязательств по договору займа, необоснованным и применил ч.3 ст.329 ГК РФ, в соответствии с которой «недействительность основного обязательства влечет недействительность обеспечивающего его обязательства, если иное не установлено законом».

Договор залога и договор поручительства были заключены в целях обеспечения исполнения основного обязательства, что следует из договора займа от 11.09.1997 г., из договоров поручительства от 10.09.1998 г., из договора займа от 01.10.1998 г. И залог, и поручительство обеспечивают исполнение обязательств, вытекающих из договора займа. Другого толкования сделки не существует. При толковании условий договора суд должен принимать во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.

Следующим звеном предмета доказывания является отсутствие согласия общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью на совершение крупных сделок.
Судом было установлено, что при заключении договора залога было представлено решение общего собрания участников ООО «Авиценна» № 27 от 18 августа 1998 г., где было указано, что в связи с производственной необходимостью совет учредителей провел собрание и принял решение передать принадлежащее ООО «Авиценна» помещение под залог.

Постановлением Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 16 мая 2000 г. установлено, что решение № 27 от 18 августа 1998 г. не относится к договорам поручительства и залога, и суд Автозаводского района г. Тольятти в очередной раз необоснованно считает данный факт преюдицией.

В судебном заседании было установлено, что общее собрание участников ООО «Авиценна» 18 августа 1998 г. не проводилось и не созывалось, Ф.А. Мингалиев решение собрания не подписывал, что подтвердилось заключением почерковедческой экспертизы. Фактически В.А. Арефьев представил поддельную выписку из решения собрания, что не отрицал в судебном заседании.

Суд указал, что довод представителей ответчиков о том, что если бы Мингалиев и участвовал при проведении общего собрания, то его голос не имел бы значения при вынесении решения, является также необоснованным, так как судом установлено, что решение к оспариваемым сделкам не относится, а также в связи с тем, что собрание не созывалось и не проводилось. Суд считает, что по этим же причинам Мингалиев не мог оспаривать в установленный законом срок решение общего собрания.

Из постановления пленумов Верховного суда РФ и Высшего Арбитражного суда РФ № 90/14 от 9 декабря 1999 г. «О некоторых вопросах применения Федерального закона “Об обществах с ограниченной ответственностью”5 следует, что решение общего собрания участников, принятое с существенными нарушениями закона или иных правовых актов, не порождает правовых последствий. Такое решение не должно приниматься судами во внимание независимо от того, было оно оспорено или нет6. Закон не устанавливает признаки существенности того или иного нарушения. Более того, подобная практика лишает юридической силы императивную норму закона, устанавливающую пресекательный срок для признания решения общего собрания недействительным. В то же время суд неправомерно не применил нормы о последующем одобрении сделки. Судебная практика идет по пути признания рассматриваемых нами сделок действительными в случае последующего одобрения общим собранием участников. Второму участнику ООО «Авиценна» В.А.Арефьеву, который одобрил совершение указанных сделок (что подтверждается его подписью на договоре поручительства № 10/9 от 10.09.1998 г. и договоре залога от 01.10.1998 г.), принадлежит 54 % голосов, что согласно ст. 37 Закона РФ «Об обществах с ограниченной ответственностью» достаточно для принятия решения о совершении крупной сделки.

Рассматриваемое нами решение показывает, насколько важно законодательное регулирование института защиты добросовестной стороны. Ответчики А.В. Мурашов и А.В.Мещеряков, выступающие сторонами по договорам поручительства и залога, при заключении указанных договоров добросовестно полагали, что действующий на основании Устава генеральный директор В.А. Арефьев заключает указанные договоры, являющиеся крупными сделками, с согласия общего собрания участников ООО «Авиценна». Никаких сомнений в поддельности решения общего собрания участников ООО «Авиценна» от 18.08.1998 г. и действиях В.А Арефьева в пределах своих полномочий у ответчиков не возникало, тем более, что между В.А.Арефьевым, А.В.Мурашовым, А.В. Мещеряковым были установлены доверительные отношения, что также было установлено в судебном заседании. Пункт 3 ст.10 ГК РФ устанавливает, что «в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются». Презумпция, закрепленная в ст.10 ГК РФ, не позволяет в полной мере защитить интересы добросовестной стороны. По мнению многих правоведов, только законодательное закрепление обязанности каждой из сторон по сделке представлять документы, подтверждающие полномочия их представителей, может исключить недобросовестное поведение контрагента или его представителя при заключении сделки.

В данном случае суд правильно не применил положения ст.174 ГК РФ. Пункт 1 постановления Пленума ВАС РФ от 14 мая 1998 г. № 9 «О некоторых вопросах применения статьи 174 ГК РФ при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок» гласит, что «статья 174 ГК РФ не применяется в случаях, когда орган юридического лица действовал с превышением полномочий, установленных законом. В указанных случаях надлежит руководствоваться статьей 168 ГК РФ».

Однако данный случай наглядно демонстрирует необходимость дополнительной фиксации ограничений полномочий органа юридического лица в учредительных документах.
Статья 167 ГК РФ предусматривает в качестве последствий недействительности оспоримой сделки двухстороннюю реституцию. Неразработанным является вопрос о возмещении убытков, понесенных добросовестной стороной в результате признания заключенной сделки недействительной. В рассматриваемом нами случае ответчиками по делу А.В. Мурашовым и А.В.Мещеряковым были понесены убытки в размере расходов по заключению договоров поручительства, признанных недействительными. Полагаем, что должна существовать правовая конструкция, возлагающая бремя таких расходов на недобросовестную сторону. Норма должна предполагать возможность взыскания таких убытков с контрагента, с которым виновное должностное лицо состоит в трудовых правоотношениях. Ответственность юридического лица за вред, причиненный его работником, закреплена в ст.1068 ГК РФ. В свою очередь контрагент должен иметь возможность обратиться с регрессным иском к должностному лицу. Такая правовая конструкция вытекает из права требования «отрицательного договорного интереса», принадлежащего добросовестному контрагенту.

Кроме того, судом допущена ошибка в резолютивной части решения. Признавая договоры поручительства от 10.09.1998 г. и залога от 01.10.1998 г. недействительными, суд не определил последствия недействительности сделок и не решил вопрос об их применении. Пункт 4 Обзора судебной практики ВС РФ за третий и четвертый кварталы 1996 г., утв. постановлением Президиума ВС РФ от 25 декабря 1996 г., предписывает судам определять не только последствия недействительности сделки, но и конкретные меры, необходимые для приведения сторон в первоначальное положение: кто, какие конкретно действия и в чью пользу должен произвести, о возврате денежных сумм, выселении. Этот вопрос должен решиться одновременно с признанием договоров недействительными с тем, чтобы решение не вызывало споров при исполнении.