Pravmisl.ru


ГЛАВНАЯ arrow Государство и право arrow Модернизация сельского хозяйства





Модернизация сельского хозяйства

Предпосылки сталинского варианта модернизации сельского хозяйства в советской деревне конца 20-х гг. (на материалах владимирской губернии)

Автор: С.А. Ефимова

Историческое прошлое России имеет богатый опыт модернизации различных сфер жизни общества. Обращение исследователей к этим проблемам до сих пор не лишено социальной и научной актуальности. Коллективизация по-сталински, обошедшаяся стране особенно дорого, одна из них.

Проблема путей аграрного реформирования нашей страны в 1920-е гг. попала в центр внимания исследователей в постсоветский период. Активно стали изучать чаяновско-кондратьевскую1, ленинскую и бухаринскую альтернативы коллективизации2. Доминирующую позицию получили взгляды В.П. Данилова, Н.Я. Гущина, Н.К. Фигурновской, считавших, что мелкотоварное крестьянское хозяйство к концу 1920-х гг. не исчерпало своих возможностей, и ленинский кооперативный план мог претворяться в жизнь. С данной позицией не согласились В.В. Кабанов, Н.Л. Рогалина, Э.М. Щагин1. По их мнению сталинский вариант модернизации был единственно возможным в конкретных условиях СССР конца 20-30-х гг.

Цель данной статьи – определить экономическую структуру владимирской деревни в годы нэпа в совокупности ее базовых параметров, выявить дальнейшие альтернативы развития.
Источниковую базу исследования составили статистико-экономические материалы переписей 1920, 1923, 1926 г., опубликованные в соответствующих трудах ЦСУ СССР2, в сборниках местных статистических комитетов и управлений3, а также материалы по статистике сельскохозяйственного производства, налогообложения, землеустройства, социальной статистике, хранящиеся в фондах Владимирского губернского статистического бюро, Владгубпродкома, Владгубфина, Владимирского государственного земельного управления, Владгубсельбанка, встречающиеся в статистических сборниках, журнальных публикациях, делопроизводственной документации фондов местных исполнительных органов власти.

В 1920 г. во Владимирской губернии, представленной 13 уездами (или 175 волостей), насчитывалось 207700 крестьянских хозяйств5, 93 совхоза6, 44 коммуны, 199 артелей 48 товариществ общественной обработки земли.

К 1924 г. число крестьянских хозяйств увеличилось до 2332731 (увеличение составило 12,3 % к 1920 г.). Остальные показатели сократились: сельскохозяйственных коллективов от имевшихся 291 осталось 10 (артели), совхозов – 922. Это притом, что в процессе районирования, от губернии в пользу соседних регионов были отторгнуты значительные территории. В результате во Владимирской губернии осталось 9 уездов (82 волости).

Объявление:

К 1926 г. крестьянских хозяйств осталось 2166023, совхозов вновь стало 93, появилось 27 колхозов4. Сокращение общей площади Владимирской губернии продолжилось. В силу этого уездов осталось 7 (волостей – 72).

Приведенная динамика свидетельствует о том, что усилия государства, направленные на обобществление аграрной сферы, не соответствовали реалиям российской деревни в период нэпа. Крестьянство предпочитало придерживаться более традиционных форм ведения хозяйства. В силу этого основу экономической структуры владимирской деревни в годы нэпа составляли единоличные крестьянские хозяйства, которым до 1924 г. был свойственен процесс дробления. Коллективные формы хозяйствования владимирская деревня отторгала.

Базовые параметры крестьянского хозяйства Владимирской губернии в годы нэпа выглядели очень скромно. Средний размер крестьянской семьи в 1920 г. составлял 5,6 чел., из которых 2,7 чел. – мужчины, 2,9 чел. – женщины5. (Следовательно, среднее количество рабочей силы исчислялось как 2,7 ед. + 2,9 ед. ? 0,8 (так как обычно 1 единица мужской рабочей силы приравнивается к 0,8 единицы женской или 0,5 подростковой)). Наблюдалось систематическое снижение обеспеченности крестьянского двора рабочей силой: 1922 г. – 5,02 ед., 1924-1925 гг. – 4,18 ед., 1925-1926 гг. – 3,83 ед.6. Это было следствием высокой смертности, низкой рождаемости, перехода детей в категорию подростков. По нашим подсчетам в 1920-1926 гг. на территории исследуемой губернии он составил в сельской местности 2,1 %7 (для сравнения, в городе – 10,4 %)., а в 1926 г. – 0,019 чел. на один крестьянский двор! В то время как по подсчетам исследователя В.А. Борисова в среднем по стране этот показатель равнялся 0,213 чел. на двор. В Российское общество и государство: актуальные проблемы на современном этапе годы нэпа усилилась внутренняя миграция, хотя связь с деревней поддер-живалась1, выжить без нее было не возможно.

Обеспеченность крестьянского хозяйства лошадиной силой оставляла желать лучшего, хотя в силу наличия на территории губернии конезаводов, ее базовые показатели по данному критерию незначительно превышали среднестатистические по СССР. Сокращение обеспеченности лошадиной силой началось в губернии ещё в 1900 г. и за годы нэпа он даже возрос на 26,3 %. Однако на деле это означало 17 % безлошадных крестьянских дворов в Александровском и Переславском уездах (лучший показатель) и 50 % безлошадников в Муромском уезде (худший показатель), среднестатистическая обеспеченность по губернии – 35%.

Нехватка сельхозинвентаря была катастрофическая. В 1921 г. во время посевной кампании отмечались случаи перехода от плугов и железной бороны к сохе и деревянной бороне; хлеба убирались косой и серпом, обмолачивались серпами3. К 1924 г. ситуация изменилась, но при этом сельхозинвентарь смогли позволить себе лишь наиболее крепкие и обеспеченные хозяйства (составляли 19,5 % от общей массы). В них было сосредоточено 31 % лошадей, 24 % коров, 36,2 % посевной площади, 30,4 % плугов, 88,2 % жнеек, 62,1 % молотилок. Ситуация ухудшалась и вследствие дробления крестьянского двора, выделившиеся молодые семьи могли окрепнуть в самом лучшем случае не раннее чем через два года.

По данным Владгубкома к 1925 г. промыслами занимались 65,35 % безпосевных хозяйств, 54 % мелкопосевных, 28,65 % многопосевных5. Практически во всех категориях единоличных крестьянских хозяйств существовал какой-либо приработок. Являясь основным производителем сельхозпродукции на территории исследуемой губернии, единоличные крестьянские хозяйства в большинстве своем могли прокормить лишь себя, продавали сельхозпродукты 19,5 % наиболее крепких хозяйств. К концу восстановительного периода (это пик развития сельскохозпроизводства на территории губернии) на рынок поставлялось 7 % от общего объема валовой продукции всех крестьянских хозяйств губернии. Согласно проведенному нами анализу демографической ситуации, они могли прокормить 30,7 % городского населения Владимирской губернии, т.е. продукции было явно недостаточно. Экономические группы крестьянских хозяйств к 1926 – 1927 хоз. г. были представлены 30,1 % бедняцких хозяйств, 57,9 % середняцких и 12 % хозяйств с доходностью выше 1500 руб. в год, из которых 1,8 % имели доход свыше 2000 руб. в год, а 2,3 % хозяйств могли попасть под определение кулацких.

Второй составляющей частью экономической структуры Владимирской губернии в годы нэпа были государственные и общественные хозяйства: совхозы и колхозы. Первые считались наиболее совершенной формой коллективного коммунистического хозяйства в деревне. Вторые – первоначально были представлены тремя формами: коммунами, артелями, товариществами общественной обработки земли. Советские хозяйства на территории Владимирской губернии занимали менее 4% всех земель сельскохозяйственного значения, но они ежегодно выплачивали не менее 40 % от всей совокупности взимаемого в губернии единого сельскохозяйственного налога3, что было обусловлено их высоким агрокультурным значением.

Отдельные совхозы представляли собой госплемзаводы, рассадники крупного рогатого скота, опытные сельскохозполя и станции, организованные на базе агрономических пунктов Владимирского губернского земства (до Первой мировой войны они были лучшими среди аналогичных по России). Однако непосредственно полеводческой и животноводческой продукции на столы местного населения они не поставляли. Колхозы не играли существенной роли ни в системе кооперации, ни в сельскохозпро-изводстве губернии. Коммуны вообще не смогли выжить в условиях госкапитализма, т.к. не имели необходимой производственной базы.

Третья составляющая часть экономической структуры – сельскохозяйственная кооперация. Однако при расчете совокупной товарной сельхозпродукции мы не берем в расчет ее показатели, т.к. кооперированы были преимущественно единоличные крестьянские хозяйства, производственные мощности которых мы уже учли.

Приведенные данные зафиксировали ситуацию на территории Владимирской губернии до трансформации системы налогообложения, которая в 1927 г. привела к аннулированию крестьянами практически за одну посевную кампанию всего достигнутого за годы нэпа роста производства сельхозпродукции. Таким образом, применительно к территории Владимирской губернии вывод Э.М. Щагина о единственно возможном и полностью оправдавшем себя с экономической точки зрения сталинском варианте модернизации4 является на наш взгляд абсолютно обоснованным существовавшими экономическими предпосылками.


Новости по теме:
 
< Предыдущая   Следующая >