Духовенство в Великом Новгороде |
Автор: Фомина Татьяна ЮрьевнаРоль православного духовенства в жизни Великого Новгорода X-XII вековРелигиозные верования в любой период человеческой истории являются важнейшей частью духовного мира человека, так как определяют его идеалы, нравственные ориентиры и нормы поведения. В этом отношении период X-XII вв. для жителей Великого Новгорода был очень сложным и переломным. Это было время, когда происходила коренная ломка языческих представлений и насаждение нового христианского вероучения. Принятие нового религиозного мировосприятия предполагает переосмысление прежних ценностных ориентаций, но эти процессы в человеческом сознании происходят очень медленно и постепенно. Следовательно, чтобы это сделать, требуется значительное время. В связи с этим нам представляется интересной попытка выявить роль духовенства в жизни Великого Новгорода X-XII вв. и определить степень его влияния на повседневную жизнь жителей города. Задача эта очень сложна в силу значительной хронологической удаленности данного периода и ограниченности сведений письменных источников. В этой работе мы попытаемся обобщить имеющиеся материалы летописных известий, памятников церковного права, берестяных грамот, агиографической литературы и др.Традиционно, утверждение христианства в Великом Новгороде связывается с именем первого новгородского епископа Иоакима Корсунянина (989-1030). Однако нам это представляется не совсем верным: ведь Новгород имел широкие торговые связи со многими странами, в том числе с православными Болгарией и Византией и др. На территории города располагались многочисленные «дворы» заморских гостей. Следовательно, христианское вероучение не могло быть новым, незнакомым для новгородцев. Нельзя отрицать возможность проживания в Новгороде христиан и до крещения города Иоакимом Корсунянином и Добрыней. Но следует признать, что для утверждения и распространения христианского вероучения, для отправления церковных служб именно первыми новгородскими Владыками была проделана огромная работа. Благодаря первому новгородскому епископу Иоакиму Корсунянину (989-1030 гг.), а затем и Луке Жидяте (1036-1061), за короткий срок в Новгороде был сформирован корпус необходимой богослужебной литературы, организовано летописание, школа для детей. С именами епископов Никиты и Иоанна связан период расцвета новгородского храмового строительства с конца XI в., а вторая половина XII в. отмечена интенсивным строительством монастырей вокруг Новгорода, что ярко отразилось в местном летописании. К середине XII в. новгородские Владыки становятся неотъемлемой частью политической и духовной жизни города. В условиях напряженных взаимоотношений между киевской митрополией и новгородским архиепископством в 1156 г. новгородцы одерживают победу, отстояв право самостоятельно избирать епископа из местного духовенства, а 9 лет спустя, в 1165 году, добиваются присвоения новгородскому Владыке архиепископского сана и «ради быша новгородьци». При этом деятельность Владыки в Новгороде не ограничивалась архипастырскими обязанностями. В связи с тем, что эта должность была по сути пожизненной, на фоне часто сменяющихся князей и посадников, фигура Владыки выступала своеобразным гарантом государственной стабильности. Новгородские святители не только осуществляли управление вотчинами «святой Софии», стояли во главе иерархии черного и белого духовенства, но и заключали договоры между князьями и Новгородом, выполняли дипломатические функции, примиряя Новгород с его противниками, вместе с князем и посадником подписывали международные договоры, осуществляли контроль над эталоном мер и весов, под их опекой в Софийском соборе находилась го сударственная казна и важнейшие документы; они выполняли функции арбитра при народных волнениях1. Однако насколько позволяют судить имеющиеся источники, миссионерская деятельность первых новгородских Владык и священников, несмотря на все усилия, была мало успешной. Это объясняется тем, что область религиозных верований является одной из самых консервативных сфер человеческого сознания. Поэтому на всем протяжении рассматриваемого периода, да и за его пределами, письменные источники сохранили сведения о том, что новгородцы продолжали жить языческими традициями. Они приносили «сыры» в жертву «Роду и Роженице»2, перед началом важного дела справляли братчину3, веселились на языческих игрищах с «трубами, гуслями, русальями»4 и, поминая предков, не ограничивались установленными церковными рамками5. Язычество в повседневной жизни преимущественно держалось на женщине. Прежде всего, женщина выступала хранительницей языческих традиций, обрядов, заговоров, осуществляя их в быту и повседневной жизни. Именно она несла заболевших детей не к священнику на молитву, а к волхвам, «а же не възлюбять ихъ мужи, то омывають тело свою водою, и тоу воду дають мужемъ»6. Слияние языческих и христианских образов в сознании новгородца нашло свое отражение в вещественных памятниках того времени. Наиболее характерными являются змеевики-медальоны с двусторонними изображениями, где на одной стороне помещен христианский символ, на другой — языческий. Значительное количество змеевиков, громовых стрел, оберегов было найдено на одной из новгородских усадеб, долгое время принадлежавших христианским священникам, которые, вероятно, изымали это у своих прихожан7. Еще одним свидетельством сочетания христианских и языческих символов является берестяная грамота № 7348, которая содержит заговор против болезни; в ней трижды повторено имя Сихаил и слово «ангел». Прием тройного повторения хорошо известен в этнографии и применяется для усиления магической силы заговора, а упоминаемый Сихаил — ангел-демоноборец, к которому обращались в заговорах против лихорадки. Слева от текста стоит восьмиконечный крест со словами «Иисус Христос побеждает». И если учесть, что грамота написана книжной графикой, распространенной главным образом в духовной среде, то налицо использование христианской символики для языческого заговора — оберега от болезни9. Христианским священникам того времени необходимо было много сделать для утверждения христианского вероучения в умах и душах паствы, чтобы изменить положение, когда «церкви стоят» и «егда же бывает год [время положенное для молитвы], мало их [людей] обращается к церкви»10. Поэтому в период X-XII вв. предметом особой заботы Церкви было крещение иноверцев и язычников. Эта проблема затрагивается во всех дошедших до нас памятниках церковного права: в частности, в знаменитом «Вопрошании Кирика к епископу Нифонту». Так, Кирик спрашивает: «Оже будеть какой человек и крещен в латинскую веру и восхощет приступити к нам». И Нифонт ему отвечает, что после проведения необходимых обрядов, эти лица достойны даже причастия11. К XII веку традиция церковного поминания и почитание икон прочно входят в жизнь новгородцев, что подтверждают многочисленные заказы на помин души и на изготовление икон, найденные в берестяных грамотах12. Особая роль в приходской духовной жизни отводилась приходскому священнику, который должен был найти путь к сердцу каждого из прихожан и служить для них примером нравственности и благочестия. Предъявляемые требования были очень высоки, поэтому в XII — первой половине XIII вв. Новгородская земля испытывала нехватку приходских священников13. Особенно трудным для пастыря было соответствовать высоте своего сана, так как неблаговидные поступки священника могли стать для прихожан дурным примером. Поэтому повседневная жизнь и поведение священства регламентировались епитимийниками и находились под строгим контролем духовника и самого епископа. В вопросах семьи и брака священнослужитель обязан был быть непререкаемым авторитетом, поэтому нарушение установ ленных норм в его доме строго наказывалось. Священники обсуждали множество ситуаций из своего семейного быта. Действительность заставляла их обращаться к епископу за разрешением спорных вопросов. «Достоит ли попу своей жене молитву творити, или в селе или где, — спрашивал приходской священник Кирик епископа, — по всей греческой земле не дают своим женам попове…». И он отвечал: «Аже не будет иного попа близ, сотворите»14. Церковные иерархи были непререкаемы, если в семье священнослужителя начинали грешить против норм христианской нравственности. В том случае, если дьяк уразумеет о своей жене «оже есть не девка» и если от попа или от дьякона попадья «сотворит прелюбы», священнослужители подвергались «извержению из сана»15. Глубоко осуждал архиепископ Илия пьянство приходского священника: «Вижю бо и слышу, оже до обеда пиете и в вечерю упившиеся, а заутра службу сотворяете»16 и обращался к новгородскому духовенству: «Оже бо простец грех сотворит, то до себя ему вина токма, а оже мы, то не нам единым пагуба, но и всем людем, хотят бо рещи: а попы чего творят?»17 Таким образом, приходской священник должен был быть примером благочестия в повседневной жизни, идеальным семьянином с высокими духовными качествами, живущим согласно основам христианского вероучения18. Новгородские Владыки XI-XII вв. олицетворяли собой пример высокой гражданственности и патриотизма. Вся агиографическая традиция Новгорода этого периода была направлена на утверждение божественности власти Владык, при этом всячески подчеркивался светский характер их деятельности19. Канонизацией местных иерархов церковь отмечала «подвиг власти». Епископы того времени защищали Новгород от посягательства киевских и суздальских князей, вопреки давлению Киева сохраняли особенности местного богослужения, заботились о пастве своей, оставляя ей назидательные поучения, особо радели о богатстве и величии «святой Софии»20. Именно таким стремились запечатлеть жития в сознании представителей «мира» и «клира» образ новгородского Владыки. Для того, чтобы сделать христианские предания более близкими и понятными новгородцам в повседневной жизни, начиная с XII в., формируется лик местночтимых святых. Архиепископ Илия становится одним из «охранителей» города, а Антоний Римлянин, совершивший путешествие вокруг Европы на обломке скалы, скрываясь от «латинян», — примером образцового христианина и подтверждением преимущества Православия над католичеством. Наряду с официально утверждаемым образом духовного лица, на основе берестяных грамот возможно воссоздание облика священнослужителей в повседневной жизни того времени. Берестяные послания людей духовного звания отличаются от других книжной графикой письма и слогом. Часть сообщений связана с женским монастырем святой Варвары. Внимание монахинь полностью поглощено заботами о монастырском хозяйстве, игумения занята подготовкой предстоящего пострига. Сохранились грамоты, содержащие дружескую переписку монахов, их письма к близким людям21. А единственная пока найденная берестяная книжка, содержит краткую запись чина службы на Фоминой неделе, сделанную священником для памяти с указанием очередности возгласов «иерея» и «людей»22. Таким образом, берестяные грамоты сохранили образ священнослужителей не как недосягаемого идеала, а как обычных людей с их повседневными заботами, мыслями, чувствами. Подводя итоги всему вышесказанному, необходимо отметить, что X-XII века для новгородского духовенства стали временем становления церковной организации, активной миссионерской деятельности; временем, когда византийские церковные нормы корректировались в соответствии с местными условиями, временем, когда Православная Церковь пыталась завоевать доверие своей паствы и одновременно сама стремилась соответствовать высоким требованиям христианского вероучения. Таким образом, духовенством были заложены такие крепкие основы нравственности, которые привели к расцвету новгородской государственности, а вместе с ней и к могуществу «дома святой Софии». Примечания Т. 6. С. 89. Стб. 47-48. 3 Седов В.В. Языческая братчина в древнем Новгороде // Краткие сообще ния института истории материальной культуры. 1956. Вып. 65. С. 14-26. 4 Новгородская третья летопись // Полное собрание русских летописей. М., 1950. Т. 3. С. 188. 5 Вопрошание Кириково. С. 89. Стб. 47-48. 6 Там же. С. 14, 18. 7 Янин В.Л. Я послал тебе бересту… М., 1998. С. 289. 8 Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 1995. С. 293. 9 Там же. 10 Новгородская третья летопись. С. 188. 11 Вопрошание Кириково. С. 10. Стб. 26. 12 Зализняк А.А. Указ соч. С. 234. 13 Пихоя Р.Г. Церковь в Древней Руси: дисс. … канд. ист. наук. Урал. гос. ун-т. Свердловск, 1974. С. 116. 14 Вопрошание Кириково. Стб. 29. 15 Пихоя Р.Г. Церковь в Древней Руси. С. 119. 16 Поучение архиепископа Илии // Русская историческая библиотека. СПб., 1906. Т. 6. С. 31-35. 17 Там же. С. 349. 18 Вопрошание Кириково. Стб. 30, 31, 45. 19 Хорошев А.С. Политическая история русской канонизации (XI-XVII вв.). М., 1986. С. 70. 20 Дмитриев Л.А. Легендарно-биографические повествования древнего Новгорода: автореф. дисс. канд. ист. наук. Л., 1973. С. 23. 21 Зализняк А.А. Указ. соч. С. 246, 262, 322-325. 22 Там же. С. 379. Объявление: |
< Предыдущая | Следующая > |
---|