| Валуев П.А. |
Автор: Бежанидзе Г. В.П. А. Валуев и его проект реформы Государственного СоветаЛичность П. А. Валуева и его проект преобразования Государственного Совета издавна привлекали внимание историков. Ведь Петр Александрович был одним из ближайших советников Александра Освободителя и оказывал влияние на ход государственных и церковных реформ того времени. Уже в 1905 г. был опубликован его проект, а в 1961 г. — наиболее полный дневник в 2х томах с обстоятельной биографией бывшего министра . В последнее время историки начали активно разрабатывать и церковный аспект валуевского проекта о введении в Государственный Совет членов Синода. Несмотря на то, что личность Валуева привлекала многих историков, загадка его еще далеко не разрешена. С. В. Римский, например, считает, что оценка Валуева в современной историографии весьма далека от истины. Сам он видит его выдающимся политиком, устремленным на реформы . Современный американский исследователь Альфред Рибер характеризует Валуева как «свободного пловца», «либералаконсерватора» или, наоборот, «консерваторалиберала» . Интересна оценка C. C. Секиринского: пользуясь только трудами самого Валуева, он пишет о трагедии Петра Александровича, «ближнего боярина Бориса» в среде «самодовольнобесцеремонного, псевдорусского политического стиля» . Однако корни трагедии Валуева искать нужно в нем самом.П. А. Валуев родился в 1815 г. в родовитой дворянской семье. Он получил блестящее образование и занял видное место в петербургском обществе. Есть мнение, что А. С. Пушкин избрал его прототипом героя «Капитанской дочки» П. А. Гринева. В молодости Валуев сблизился с обществом фрондирующей молодежи, куда входил и П. В. Долгорукий. В 1853 г. Валуев назначается курляндским гражданским губернатором, где сближается с владыкой Платоном (Городетским). Он стал известен при дворе благодаря записке «Дума русского», которую можно назвать скорее либеральной, чем консервативной . Эту записку Великий князь Константин Николаевич назвал «замечательной» и даже цитировал ее в своем знаменитом приказе управляющему морским ведомством вицеадмиралу барону Врангелю, с просьбой «сообщить эти правдивые слова всем лицам и местам морского ведомства», от которых он требовал «не похвалы, но истины» . Однако свою службу в Петербурге Валуев начинает в подчинении у М. Н. Муравьева, имеющего с Вел. кн. Константином Николаевичем очень сложные отношения. Муравьев, благоволя к Валуеву, добивается для него чина тайного советника и двукратного повышения жалования только за 1859 г. Прибыв в Петербург, Валуев, по свидетельству С. Д. Шереметьева, «быстро освоился и увидел на чьей стороне перевес и где легче составить себе то положение, которого он добивался» , да и взгляды Валуева, видимо, расходились со взглядами М. Н. Муравьева, который впоследствии горько сожалел о своем выборе. К тому же Валуев был известен Великому Князю по вышеупомянутой записке. Итак, поддерживаемый и либералами и консерваторами, Валуев в 1861 г. становится во главе Министерства внутренних дел. По воспоминаниям современников, П. А. Валуев был высокого роста, прекрасного сложения, с красивыми чертами лица, имел вид доброго, ласкового человека, с гармоническим голосом и «округленными» манерами. Он знал несколько языков, обладал светлым, образованным умом и талантом оратора, и «был проникнут чувством справедливости и правосудия». Одним словом, он был «западником», поэтому понравился Государю . «Я был министром на европейский лад, — писал о себе Валуев, — никогда не признававшим правила: вместо разума — желание, и никогда не стремившимся к безусловному сохранению некоторых условий нашего государственного быта. Я один так думал, чувствовал и действовал. Не в первый раз замечаю, что это осталось частью недосмотренным потому только, что считалось слишком неправдоподобным. Точно также никто не заметил главного различия между министрами и мной. Я мог бы завтра быть министром в любой европейской стране, пожалуй, плохим министром, но я мог им быть. Никто из моих товарищей не мог бы со дня на день быть министром, хотя бы в Бадене, так как им пришлось бы перевернуться наизнанку, а мне — только сбросить часть оболочки» . П. А. Валуев был воспитан своей матерьюнемкой в европейском духе, а чтение европейских философов и заграничные путешествия сделали из него совершенного европейца по образу мыслей. Но министр сознавал, что проводить свои идеи можно только путем интриг и политических махинаций. «В моей официальной жизни есть доля азартной игры», — писал он . В Петербурге Валуева захватывают светская жизнь, азартная политическая игра на службе, возможность устраивать еженедельные воскресные рауты у себя дома, где были и представители наук, искусства и литературы, и петербургские сановники, и духовенство всех конфессий. Новый министр в начале 60х «играл двойственную роль», совмещая задачи «либеральной трансформации власти» и традицию «поддержания царского самовластия» . Однако это не всегда удавалось. В душе Валуев считал себя призванным спасти Россию, вывести ее на путь европейской цивилизации, причем для достижения своих политических целей он решил использовать религию и Церковь . О первых годах его службы в должности министра внутренних дел оставил воспоминания близко его знавший А. Д. Шумахер, который тогда был директором хозяйственного департамента. Он писал, что Валуев, «став во главе МВД, никогда не решался провести задуманную реформу в необходимой для ее успеха законченности, и останавливался на полумерах». Происходило ли это от доброты Валуева или от его нерешительности, но он очень чутко прислушивался к чужим мнениям. У него была специальная папка, в которой он хранил записки и прошения не только сановников и лиц императорской фамилии, но даже фрейлин и камердинеров. Иногда, уже приняв решение по какомунибудь делу, он вдруг вспоминал про одну из записок, вынимал ее из папки и решал дело в противоположном направлении. Причем, естественно, бывало, что просители и сами не знали, о чем просят и даже иногда специально указывали, чтобы поступали по закону. Когда Валуев отправлял официальное предложение губернатору, он обычно писал ему от себя особую записку, в которой объявлял, что если губернатор найдет неудобным исполнить требование министерства, то он «может и не стесняться им». Граф Д. Н. Толстой, назначенный Валуевым на должность директора департамента полиции, просил министра сказать, в чем, собственно, заключается его программа, но получил лишь «туманные конфиденциальные разговоры» . Валуев, по словам А. В. Никитенко, «не умеет обуздать своего крошечного чиновнического самолюбия, во всякой чужой мысли он видит личное оскорбление» . Для нас представляет интерес религиозность Валуева. Он часто цитирует Священное Писание в своем дневнике, призывает благословение Божие на все свои начинания (например, после вступления в должность министра он заказал благодарственный молебен), на Страстной седмице каждый день ходит в церковь, регулярно причащается. Интересно одно его замечание из дневника. «Сегодня в Церкви, — пишет он, — священник сделал замечание одному офицеру, что он молится перчаткой (то есть, не сняв перчатки, подходит ко кресту)», «нечего сказать, пастырский и евангельский упрек, — восклицает Валуев, — и можно ли молиться перчаткой или с перчаткой или в перчатках, креститься разве, а молиться можно только духом, которому нет дела до перчаток» . В своей работе, посвященной церковной истории, Валуев, анализируя причины религиозных смут и гонений, пишет, что они проистекали от «непреклонности догматических убеждений» и мысли, что «вне резко очерченного катехизического пути нет спасения для души человека» . Валуев отстаивал полную свободу совести и считал, что не государство, а общество должно заботиться о Церкви. По словам владыки Никанора (Бровковича), Валуев мечтал увидеть русских иереев в цивильном платье . По вопросу о веротерпимости министр сблизился с профессором Казанской Духовной Академии А. И. Щаповым, который стал известен своей проповедью о том, что евангельское учение — демократическое, а его Основатель умер за свободу . Синод принял решение отправить Щапова в Соловецкий монастырь, но Валуев выхлопотал для него прощение и назначил его чиновником министерства по делам раскольников, с жалованием 600 рублей в год, заверив его, что он может заниматься любимыми и полезными для него работами, «не стесняясь никакими служебными обязанностями» . Идею о введении в Государственный Совет представителей сословий Валуев уже в 1863 г. называет «давней своей мыслью», которую долго и настойчиво пытался осуществить во время своей долгой государственной службы. Одной из основ этого проекта было введение в Совет членов Синода. Первый раз Валуев попытался провести его в жизнь в 1861 г., используя некоторую заинтересованность Императора. После разговора с Государем Валуев, не поставив оберпрокурора А. П. Толстого в известность, едет в Москву для разговора с митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым) . Святитель Филарет, по его собственным словам, сначала сказал, что на столь важный вопрос ему трудно дать импровизированный ответ, однако при дальнейшем рассуждении решительно принял сторону отрицательную, основательно аргументировав свою позицию. Валуев, однако, пишет в своем дневнике, что митрополит мог согласиться, если бы сам смог принимать участие в заседаниях, и что владыка предпочитает корпоративное участие духовенства в гражданских делах — личному. Возможно, Валуев предполагал какието закулисные мысли со стороны владыки Филарета, а скорее всего, просто пытался игнорировать его мнение . Так или иначе, Валуев продолжает свою деятельность. Он интерпретировал ответ Московского митрополита по своему усмотрению и доложил Государю, что этот отзыв не препятствует дальнейшему движению дел. Затем министр заручился «почти полным согласием» митрополита СанктПетербургского Исидора, протопресвитера В. Б. Бажанова и, наконец, по воле Государя, поставил в известность оберпрокурора. Граф Толстой немедленно уведомил святителя Филарета о деятельности Валуева и о его попытке представить мнение митрополита в желаемом для него виде. Святитель Филарет без промедления ответил оберпрокурору пространным письмом, в котором подробно представил свое мнение. Митрополит считал, что: – лица духовного звания не приготовлены по своему образованию и роду занятий к суждению о предметах, рассматриваемых в Совете, поэтому подача голоса, иногда наугад, была бы тягостью для совести и малонадежна для общественной пользы; – голос немногих духовных членов, если бы и был значителен сам по себе, не может иметь влияние на общее решение; – после вступления духовных членов Совет, вероятно, свободнее будет касаться церковных предметов, что приведет к умалению Синода и свободы его суждений, а следовательно, будет несообразно со справедливостью и с достоинством и с пользой Церкви; это создаст затруднения для епархиальных архиереев, и без того отвлеченных от епархиальных дел присутствием в Синоде; – пример Англиканской церкви — это пример не для подражания, а скорее, для предостережения. Парламент решает и церковные вопросы, а соборы церковные не допускаются, поэтому церковные ревнители признают Англиканскую церковь притесненной. Епископы, погруженные в политическую сферу, иногда теряли церковный дух: так, во время прений о допущении в парламент евреев, граф Винченси заклинал лордов не одобрять билля, внушенного только духом неверия, а дублинский архиепископ, напротив, соглашался допустить в парламент евреев. Здесь видно более церковного духа в графе, чем в епископе; – российское духовенство издревле и доныне, твердо держась алтаря, всегда предано престолу. Сейчас деятельность его возбуждена. Если в светской литературе распространяется зараза неверия, материализма, безнравственности, то духовная противостоит злу. Не опасно ли вводить духовенство в сферу, где господствует тревожное движение разнообразных идей, взаимно борющихся и обуревающих общество; – если необходимо совокупное рассмотрение некоторых предметов духовными и государственными людьми, то для того еще при Петре были учреждены конференции Сената и Синода, и теперь возможно, не переустраивая государственные учреждения, иметь конференции Синода и Государственного Совета. «А возвышение духовенства, — пишет святитель Филарет, — зависит от алтаря Божия, близ которого оно поставлено Богом. Именем Божиим оно благословляет, учением наставляет, таинствами освящает вельможу и поселянина. Посему не столько нужно то, чтобы епископ заседал в правительственном собрании вельмож, столько то, чтобы вельможи и благородные мужи чаще и усердней вместе с епископом окружали алтарь Господень» . Видя противодействие оберпрокурора и понимая, что замолчать мнение митрополита Московского не удастся, Валуев пишет ему письмо, в котором пытается «успокоить» владыку обещанием, что все будет сделано «согласно с данным Вами наставлением» и упоминает о желании Государя назначить в Комитет по делам духовенства одного из духовных лиц «по личному указанию Вашему». Но владыка Филарет уже знал, с кем имеет дело. «Поелику за мои мнения, — писал он в конце письма, — я должен отвечать перед Богом и Государем и потому обязан употребить возможную предосторожность против могущего случиться недоразумения, то нахожу необходимым покорнейше просить, чтобы настоящее мое письмо и прилагаемое письменное изложение бывшего словесного сношения представлены были на высочайшее усмотрение» . После этого проект был отклонен, хотя значительная часть синодального епископата его поддерживала . Однако Валуев в 1863 г. в своем новом подробном проекте о реформе Государственного Совета, поданном Государю, ничтоже сумняшеся помещает и пункт о введении в него членов Синода. Но Государь, возможно, изза противодействия других членов Совета, а также императрицы вновь отклоняет проект. Вопрос периодически вновь возникал вплоть до 28 февраля 1881 г., когда совещание под председательством Валуева единогласно одобрило известный проект М. Т. ЛорисМеликова, который, по собственным словам Валуева, был весьма близок к его проекту 1863 г. Княгиня Юрьевская благоволила к реформаторам. Александр II изъявил предварительное согласие, однако было необходимо еще обсуждение в Совете Министров, назначенное на 4 марта. Впрочем, решение было предрешено, ибо уже на следующий день, Государь, встречаясь утром с ЛорисМеликовым, одобрил идею особого указа по поводу его предложения и послал за Валуевым, чтобы согласовать с ним проект правительственного сообщения, которое надлежало опубликовать . Это было 1 марта 1881 г. После смерти Императора проект Валуева остался без движения еще на четверть века. Вместо заключения приведем две цитаты: одна из записки 1863 г. П. А. Валуева к Государю, другая — из речи святителя Филарета. «Патриотические чувства в русских безмолвствовали… Ныне долговременный сон нарушен… Одна мысль обуяла умы… Она заключается в том, что во всех европейских государствах разным сословиям предоставлена некоторая доля участия в делах законодательства или общего государственного управления и, что если так везде, то так должно сбыться и у нас» . «Они тяготятся отеческой и разумной власти Царя и вводят слепую и жестокую власть народной толпы и бесконечные распри искателей власти, они прельщают людей, уверяя, что ведут их к свободе, а на самом деле ведут их от законной свободы к своеволию, чтобы потом низринуть их в угнетение». Объявление: |
|||||||
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|