Pravmisl.ru


ГЛАВНАЯ





Смерть митрополита Константина
Автор: Протоиерей Николай Доненко

Обстоятельства смерти митрополита Константина(Дьякова) и протоиерея александра Глаголева

За время своего архиерейского служения митрополит Киевский и Галицкий, Экзарх Украины Константин (Дьяков) арестовывался сравнительно мало, всего два раза. В 1923 г. обвинение не было предъявлено, и его освободили через два месяца, а в 1926 г. он провел в тюрьме две недели и был отпущен без последствий.
26 марта 1934 г. в связи с тем, что столица Украины была перенесена, митрополит Константин перебрался из Харькова в Киев и поселился со своей дочерью Мелитиной Константиновной на улице Толстого, № 39 . Сразу же по приезде он тяжело заболел и несколько месяцев провел в постели.

3 июля 1936 г. НКВД арестовал зятя владыки, Бориса Александровича Дьякова, 19 сентября 1937 г. — Мелитину Константиновну.
На основании ниже приведенной справки было принято решение об аресте митрополита Константина:
«По показаниям арестованных архиепископов Филарета Линчевского (Киев), Георгия Делиева (Днепропетровск) и монаха Федота Проняева (Новочеркасск), Дьяков является руководителем антисоветской фашистской организации церковников тихоновцев, широко развернутой на Украине. Давал указания епископам о подготовке кадров для вооруженного восстания в случае войны с Германией, создании фашистских групп на периферии и проведении антисоветской работы в связи с переписью населения и подготовкой к выборам в Советы. Дьяков поддерживает связь с германским консульством. Зять Дьякова, военнослужащий КВО, 9 сентября 1937 г. осужден Военной Коллегией к расстрелу, как активный участник военнотроцкистского заговора и немецкий шпион. Расстрелян 10 сентября 1937 г.».
Постановление об аресте Экзарха было подписано 27 сентября 1937 г. Гольдфарбом З. С. и утверждено Перцовым Д. А. За митрополитом Константином пришли 29 октября 1937 г. По свидетельству очевидцев, обыск походил скорее на погром и грабеж, чем правовую процедуру, Было изъято более 18 кг серебряных и золотых изделий — панагии, кресты и пр., что оставалось после закрытия храмов. Все эти ценности впоследствии бесследно исчезнут…
Ревнуя не по разуму, молодой следователь НКВД Гольдфарб решил отличиться и получить показания, сделанные рукой митрополита. Рассматривая страницы следственного дела, не трудно догадаться, что применялось насилие. Ровный почерк периодически становится сбивчивым и неразборчивым. Некоторые абзацы, видимо не устраивающие следователя, вовсе перечеркнуты, и после них без всяких пояснений излагается та же мысль, но уже в другой редакции. Дело ведется настолько небрежно, что следователь не замечает, что митрополит Константин ни под одним своим ответом не поставил подписи.
20 октября 1937 г. по распоряжению того же следователя Гольдфарба был арестован известный киевский протоиерей Александр Глаголев, замечательный ученый, один из лучших гебраистов, автор многих научных трудов, профессор Киевской Духовной Академии. До революции о. Александр Глаголев проявил себя как либерал. В известном деле Бейлиса он утверждал как эксперт, что иудейская традиция не склонна к ритуальному употреблению человеческой крови, что вызвало недовольство в известных кругах. После революции Глаголев, как и раньше, был далек от политики, вел тихую, практически закрытую жизнь. Часто служил в своем СвятоНиколоНабережном храме, большую часть времени оставаясь на приходе. Требы, чтение книг по своей академической специальности, потом служба, только к 9–10 часам вечера он возвращался домой.
На основании ложных показаний начались допросы, которые проводил тот же следователь. Протоиерей Александр на допросах держался независимо, за что, по свидетельству однокамерников, в наказание был поставлен на 16 суток на «стойку». Небольшого роста, щуплый, он оказался удивительно крепким человеком. Впоследствии очевидец говорил родственникам, что о. Александр — святой человек: перенести весь этот ужас и не потерять душевного равновесия обыкновенному человеку невозможно.
Следователь Гольдфарб хотел и от него получить собственноручное признание. Протоиерей Александр Глаголев стал давать показания, в которых мелким неразборчивым почерком описывал свой распорядок дня: во сколько проснулся, с кем пил чай, о чем говорил на последней проповеди, что опаздывал на службу и что у некого о. Досифея Гонивовка несколько лет назад произошло недоразумение с будильником. Для видимого покаяния указал, что в 1934 г. по благословению архиерея ездил в Москву к митрополиту Сергию, но в ГПУ не сообщил, так как был уверен, что его прямое начальство об этом уже позаботилось, а также, что в декабре того же года, проезжая через Киев к св. Патриарху Тихону, декан Белградского богословского факультета протоиерей Стефан Димитриевич с его помощью приобрел труды КДА. Разумеется, такие «признания» не могли быть достаточными для обвинения.
Следователю не терпелось получить «результат», и 10 ноября он вызвал митрополита Константина к 22.00 на очередной допрос. Он был доставлен к 24.00 и сразу же пожаловался на плохое самочувствие, но допрос все же начался… Через 15–20 минут митрополит умер… При восстановлении хроники событий возникают некоторые трудности, не без причин созданные следователем.
Наутро Клопотнюк Н. С., в то время работавший инспектором отдела резервов НКВД УССР, написал рапорт помощнику начальника IV отдела УГБ НКВД УССР Перцову Д. А.:
«РАПОРТ
9.XI–37 г. на 22 часа мною был вызван на допрос в комнату № 164 арестованный Дьяков Константин Григорьевич. Дьяков был доставлен около 24 часов.
По прибытии на допрос Дьяков попросил дать ему возможность отдохнуть 5–10 минут. Еще через 2–3 минуты Дьяков побледнел и упал со стула на пол. Я позвонил оперуполномоченному IV отделения УГБ тов. Гольдфарбу, который зашел ко мне в комнату и вызвал по телефону врача из санотделения. Минут через 10–15 после вызова дежурный врач Мороз прибыл. Несмотря на то, что врачом был принят ряд мер к приведению Дьякова в чувство (уколы, а затем искусственное дыхание) — последний скончался.
Как видно из акта врача Мороза, причиною смерти Дьякова послужил артериосклероз сосудов.
10 ноября 1937 г.
Н. Клопотнюк».
Был составлен акт о смерти заключенного.
«АКТ
Гор. Киев, 1937 г., ноября 10 дня. Я, нижеподписавшийся дежурный врач санотдела НКВД УССР Мороз Н. К. был вызван оперуполномоченным НКВД УССР лейтенантом Госбезопасносги т. Гольдфарбом З. С. в Наркомат — комнату 164, 10.ХI–37 г. в 0 ч. 30 минут для оказания медпомощи арестованному.
Войдя в комнату, я застал труп мужчины выше среднего роста, атлетического телосложения, на вид лет 70–75, лежащего вниз лицом, от входной двери на расстоянии 2,5 метров, рядом со стулом — головой к восточной стороне. Все принятые мною меры оказались безрезультатными. Считаю, что смерть наступила от кровоизлияния в мозг, как следствие болезни сердечнососудистой системы (артериосклероз сосудов).
Дежурный врач санотдела НКВД УССР Н. Мороз.
Оперуполномоченный IV отделения УГБ лейтенант госбезопасности Гольдфарб.
Сотрудник IV отделения УГБ Клопотнюк.
Зам. коменданта НКВД УССР младший лейтенант Госбезопасности Нагорный».
В связи с происшедшим следователь составил следующий документ:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Гор. Киев, 1937 г., декабря 10 дня.
Оперуполномоченный IV отдела УГБ НКВД УССР, лейтенант Государственной безопасности — Гольдфарб, рассмотрев следственное дело № 527 по обвинению Дьякова Константина Григорьевича и др. по ст. 54–10 и 54–11 УК УССР и найдя, что, как видно из акта врача санотдела НКВД УССР Мороза, обвиняемый Дьяков умер 10 ноября с. г.
постановил:
следственное дело в отношении Дьякова К. Г. прекратить.
Лейтенант Госбезопасности Гольдфарб.
Утверждаю: пом. нач. IV отделения УГБ НКВД УССР ст. лейтенант Госбезопасности Перцов Д. А.».
Честолюбивая затея молодого следователя создать образцовопоказательное дело о церковной фашистской организации, занимавшейся шпионажем, подрывом Советской власти на территории всей Украины, провалилась. Самопризнание митрополита не произошло.
Следователь попытался сделать все возможное, чтобы не стало известно о его присутствии во время смерти митрополита.
К данному делу была также приобщена копия акта (а не оригинал), заверенная начальником тюрьмы, о том, что протоиерей Александр Глаголев умер в тюремной больнице от уросепсиса и недостаточности сердца 25 ноября в 3 часа ночи.
Вот этот документ.
«АКТ
25 ноября 1937 г. Мы, нижеподписавшиеся, дежурные по тюрьме — т. Плисецкий и дежурный врач Фастовский составили сей акт в том, что 25. XI. 37 г. в 3 часа ночи в терапевтическом отделении больницы умер з/к Глаголев А. А., 66 лет, от уросепсиса и недостаточности сердца
Дежурный по тюрьме Плисецкий.
Верно: нач. УРЧ тюрьмы Ясинский».
Между тем в постановлении о прекращении дела указано, что Глаголев А. А. умер в тюрьме 25 декабря (а не ноября) 1937 г. Но помимо всего, из приобщенных к делу актов о смерти на стр. 25 и 47 видно, что 10 ноября 1937 г. в 0 часов 30 минут во время допроса в помещении НКВД УССР скончалось два человека без указания личности.
Врачебного заключения о смерти митрополита нет вообще. Есть только два акта о смерти двух человек в кабинете № 164 в 0 часов 30 минут. На одном из них указано, что он составлен в связи со смертью митрополита Константина (Дьякова), который приводился выше. Выходит так, что протоиерей Александр Глаголев умер в то же время и в том же кабинете, что и митрополит. Официальная путаница в датах лишь подтверждает, что следователь пытался скрыть реальные обстоятельства смерти священника Александра Глаголева, переместив их во времени и пространстве, и тем самым уйти от нежелательных для себя вопросов. И это ему удалось достичь, но только на некоторое время.
При пересмотре данного дела на основании жалоб дочери митрополита Константина Мелитины Константиновны (она, отсидев десять лет в среднеазиатских лагерях, вернулась в Харьков) и сына Александра Глаголева, эти несоответствия вышли на поверхность. Были определены все лица, так или иначе имевшие отношение к смерти подследственных. Допрошены оставшиеся в живых свидетели. Как эксперта 9 апреля 1963 г. пригласили киевского беллетриста Абрама Когана, написавшего роман о деле Бейлиса. Он отозвался о протоиерее А. Глаголеве, как о прогрессивном ученом, т. к. «…тот высказался против изуверов царских чиновников и членов Союза русского народа по вышеуказанному делу».
Не без некоторых сложностей спецслужбой был найден виновник происшедшего. Два слова о его личности: Гольдфарб Зус Самойлович родился в 1905 г. в селе Володарское Житомирской области. С 1934 г. по февраль 1938 г. работал оперуполномоченным в СПО НКВД УССР в IV отделении. В 1937 г. вступил в партию. 14 февраля был переведен в УНКВД Куйбышевской области и в начале 1939 г. уволен из органов за «извращение формы ведения следствия». До 1952 г. жил в Киеве, после — в Москве, а потом перебрался в Тбилиси, где и нашли его прежние коллеги через пенсионный фонд; проживал он по улице Плеханова, 63а, кв. 22. На собеседование в Киев он был приглашен к 11.00 31 января 1964 г. майором Гребневым.
Пообещав говорить только правду, Гольдфарб стал излагать свою версию происшедшего, корректируя ее по ходу вопросов.
«Работая оперуполномоченным СПО НКВД УССР, наряду с оперативной работой, я вел отдельные уголовные дела. Однако насколько мне помнится, …расследования ни одного дела от начала до конца я не закончил. Помню, что во время работы в СПО НКВД УССР, но не помню в каком году, у меня под следствием был священник, фамилии его не помню. Этот священник был вызван мною в мой кабинет на допрос. Еще допрос не начался, в связи с чемто я отлучился из кабинета на короткое время, а с арестованным оставил одного из работников НКВД УССР, фамилию его не помню (это был Клопотнюк Н. С., умерший в 1954 г. — Авт.). По возвращении в кабинет я застал этого арестованного на полу лежавшим. Немедленно вызвал врача, который констатировал смерть по причине грудной жабы или другой какой болезни на основании многочисленных рецептов, обнаруженных и изъятых у этого священника при его аресте. Эти рецепты находились при следственном деле. Смерть священника оформили актом. Фамилию врача я также не помню.
Вопрос: В 1937 году сколько человек арестованных умерло у вас на следствии?
Ответ: У меня на следствии умер один выше указанный священник, других фактов смерти подследственных не было.
Вопрос: К священнику, умершему у вас в кабинете, не применялись ли незаконные методы следствия?
Ответ: Категорически заявляю, что к этому подследственному священнику и к комулибо иному никогда и никаких недозволенных методов допроса я не применял.
Вопрос: Вам для ознакомления предъявляется уголовное дело по обвинению Дьякова К. Г. и Глаголева А. А., служителей религиозного культа. Вы вели расследование по этому делу?
Ответ: С уголовным делом 38168 по обвинению Глаголева А. А. и Дьякова К. Г. я ознакомился. В 1937 г. я вынес постановление о принятом деле по обвинению Глаголева и Дьякова к своему производству и об избрании меры пресечения в отношении того и другого. Однако расследование в отношении Дьякова К. Г. производил я. Я его допрашивал. Глаголева я не допрашивал, фамилии этой не помню, и кто с ним работал на следствии, не знаю. В те годы так практиковалось, оформлял дело один, а расследование по делу и допрос арестованных вели другие. Так, видимо, было и с Глаголевым, поэтому я его не помню и о его смерти ничего не знаю. Что касается Дьякова, то, как видно из имеющегося в деле рапорта Клопотнюка, он допрашивал Дьякова, хотя я считался следователем по делу. В момент смерти Дьякова, как видно из того же рапорта, я не был в кабинете, в котором умер Дьяков. Я сейчас вспоминаю, когда по вызову Клопотнюка я зашел в его кабинет, то Дьяков лежал на полу без признаков жизни. Следов побоев на лице и теле Дьякова при осмотре с врачом не было обнаружено.
Вопрос: Из указанного выше рапорта Клопотнюка также видно и другое, что в связи со смертью Дьякова Клопотнюк обратился к вам. В чем суть этой взаимосвязи?
Ответ: Клопотнюк обратился действительно ко мне в связи со смертью Дьякова и, видимо, потому, что я считался следователем по этому делу.
Вопрос: По делу Глаголева вы тоже являлись следователем, ведущим расследование. Поэтому, кто бы с ним не работал на следствии, вы отвечали за эти допросы!
Ответ: Повторяю, что к допросам Глаголева я отношения не имел, а лишь оформил те обязательные документы, которые должны быть в деле и которые я назвал выше. Кроме того, Глаголев умер в терапевтическом отделении тюремной больницы естественной смертью в результате болезни, о которой указано в акте.
Вопрос: На листах дела 25 и 47 два подлинных экземпляра актов о смерти 10 ноября 1937 г. арестованных без указания фамилий. На одном из этих актов (Л. 47) помощником начальника тюрьмы НКВД сделана надпись: «акт о смерти арестованного Дьякова Константина Григорьевича». Откуда это видно, что данный акт (Л. 47) относится к Дьякову К. Г., и к кому относится акт о смерти (Л. 25)?
Ответ: Это несомненно, что оба вышеуказанных акта являются двумя экземплярами одного документа и свидетельствуют смерть арестованного Дьякова К. Г., что видно из содержания рапорта Клопотнюка (Л. 24), а также из содержания самих актов. В своем рапорте Клопотнюк указывает, что в 22 часа 9 ноября 1937 г. в кабинет № 164 вызвал на допрос арестованного Дьякова, которого привели около 24 часов. Через несколько минут ему стало плохо. Затем он упал. После этого вначале в кабинет был вызван я, а мною в кабинет был вызван врач. Из акта врача Мороза видно, что в кабинет № 164 к умершему арестованному, смерть которого он констатировал, он явился в 0 часов 30 минут 10 ноября 1937 г., то есть врач явился в кабинет через столько времени после происшествия, сколько потребовалось, чтобы передать вызов в санчасть и дойти от санчасти до кабинета № 164. В рапорте Клопотнюка об этом времени в минутах указано подробно.
Почему в акте не указана фамилия умершего, могу сказать то, что акт о смерти арестованного составлял врач, возможно, он допустил ошибку, а я считал, что так и нужно, так как я подписал этот акт не как участник составления его, а как присутствовавший. Факт наличия двух экземпляров одного и того же акта я могу объяснить только тем, что один предназначался для тюрьмы, а другой для следственного дела. Но в связи с чем оба экземпляра этого акта оказались в уголовном деле, — я не знаю. На основании этого акта я вынес постановление от 10 декабря 1937 г. о прекращении дела в отношении Дьякова К. Г. в связи с его смертью».
Вопрос: Из копии акта от 25 ноября 1937 г. видно, что арестованный Глаголев А. А. умер в терапевтическом отделении больницы указанного числа, а в постановлении о прекращении дела в отношении Глаголева указано, что он умер в тюремной больнице 25 декабря 1937 г. Что же будет правильно, так как подлинного акта о смерти Глаголева нет?
Ответ: По этому вопросу я могу лишь сказать то, что постановление о прекращении дела на Глаголева вынесено не мною, а Морозовым, которого я не помню и не знаю, где он. Документы о смерти Глаголева я не видел, так как расследования по его делу не вел, о чем указал выше. Однако, ознакомившись сейчас с делом, я считаю, что имеющаяся в деле копия от 25 ноября 1937 г. о смерти Глаголева А. А. является достоверным документом, поскольку она заверена соответствующей подписью и печатью, а в постановлении о прекращении дела на Глаголева вкралась опечатка о дате смерти.
Вопрос: В начале допроса вы показали, что смерть вашего подследственного и причину смерти врач констатировал на основании рецептов, имеющихся в деле. Если умершим, о котором говорится в начале ваших показаний, был Дьяков К. Г., то где эти рецепты?
Ответ: После ознакомления с делом на Дьякова и Глаголева я утверждаю, что умерший подследственный, о котором я показывал в начале допроса, был именно Дьяков, так как других подобных случаев за период работы в органах у меня не было. При деле Дьякова было много рецептов за ряд лет, которые врач рассматривал и по которым установил причину смерти. Почему этих рецептов нет сейчас в деле, могу объяснить только тем, что они никакого отношения к доказательству вины Дьякова не имели, а поэтому их прохождение в документах не отражено. В начале данного допроса об обстоятельствах смерти Дьякова я рассказал не совсем точно, в частности, я показал, что я вызвал арестованного на допрос, на котором он умер, однако, как видно из материалов дела, на допрос его вызвал не я, а Клопотнюк. Эта неточность объясняется слишком большой давностью событий.
Вопрос: При каких обстоятельствах Дьяков давал показания о своей преступной деятельности, учитывая, что в то время (как видно из дела) в деле не было никаких доказательств, изобличавших его в этом?
Ответ: Я сейчас не помню, в связи с чем и как Дьяков начал давать показания о своей преступной деятельности, то есть этим я хочу сказать, что я не помню, какие доводы привели его к необходимости признать свою вину, однако я заявляю, что свои признательные показания он давал без применения к нему какихлибо недозволенных методов допроса.
Допрос окончен в 15.00 ч.».
Остается только добавить мнение официальных представителей по этому делу: «…Дьякову и Глаголеву в октябре 1937 г. было предъявлено обвинение в том, что они являются активными участниками антисоветской фашистской организации церковников. Данные обвинения никакими доказательствами не были подтверждены…
Следственное дело в отношении Дьякова К. Г. 10 ноября 1937 г., а в отношении Глаголева А. А. 22 февраля 1938 г. дальнейшим производством прекращено за смертью. Причины смерти Дьякова К. Г. и Глаголева А. А. не выяснены и являются загадочными…
Из приобщенных к делу актов о смерти… в 0 часов 30 минут во время допроса в помещении НКВД УССР скончалось два человека…
Зам. нач. Отделения по надзору за следствием в органах Госбезопасности Ст. советник юстиции Г. Малый».
Органами госбезопасности была составлена справка обо всех, имевших прямое или косвенное отношение к смерти митрополита Константина и протоиерея Александра.
Перцев Давид Аронович — родился в 1909 г. в г. Александрии Днепропетровской области. Арестован за нарушение социалистической законности 16 ноября 1938 г. УНКВД по Киевской области. Осужден 5 июля 1941 г. по ст. 54.7 УК УССР на 15 лет. Умер 28 августа 1948 г.
Хатеневер Аркадий (Арон) Миронович — родился в 1905 г. в Минске. Был начальником 4го отдела УГБ НКВД УССР. В 1938 г. был назначен помощником начальника УНКВД в Ленинграде. Арестован 17 ноября 1938 г. и 2 мая 1940 г. приговорен Военным судом СССР за нарушение социалистической законности по стт. 58.1 и 58.11 к высшей мере наказания. Расстрелян 22 июня 1940 г.
Клопотнюк Николай Сергеевич — в 1937 г. работал инспектором отдела резервов НКВД УССР. Умер в 1954 г.
Калужский Соломон Давыдович — бывший зам. начальника следственной части НКВД УССР. По приказу НКВД УССР № 1251 от 9 сентября 1940 г. был уволен из органов «за невозможностью дальнейшего использования на работе». Умер 3 апреля 1943 г. в АлмаАте.
Нагорный Иван Григорьевич — бывший зам. коменданта НКВД УССР. 6 марта 1942 г. исключен из списков личного состава как пропавший без вести.
Ясинский Петр Юрьевич — в 1936 г. значился работавшим начальником канцелярии.

Объявление:


Новости по теме:
 
< Предыдущая   Следующая >