| Серафим Якубович |
Автор: Косик О.В.Судьба иероманаха Серафима (Якубовича)В 1919–1920 гг. в г. Владимире большой популярностью пользовались проповеди, которые звучали каждое воскресенье после литургии в Успенском кафедральном соборе. Многие жители Владимира запомнили эти проповеди на всю жизнь. Читал их «благовестник» (так официально называлась его должность) иеромонах Серафим. Эти проповеди были явлением, составляющим контраст послереволюционной обстановке в городе. В них велась борьба с безбожием, в них опровергались основные положения материализма, ярко, вдохновенно и бесстрашно молодой иеромонах свободно рассуждал о проблемах, волнующих современного образованного человека; привлекая литературные произведения, последние научные факты, стремился укрепить в своих слушателях веру в Бога, показать красоту духовной, нравственной жизни. О. Серафим читал свои проповеди не только во Владимире, он произносил их во время поездок по епархии. В письме к епископу Афанасию (Сахарову) один его старый знакомый писал: «Помню торжественную службу в Боголюбове, служил владыка Сергий, тогда митрополит, и проповедь о. Серафима, и слезы матери и старикамонаха, стоящих рядом и его слушавших» . Это написано почти через сорок лет после того, как была произнесена проповедь. Слушать о. Серафима стекались слушатели со всех концов города, церковь была переполнена.Иеромонах Серафим (в миру Борис Никанорович Якубович) родился в 1891 г. в семье священнослужителя Таврической губернии, впоследствии погибшего в концлагере. Борис Никанорович, закончив Таврическую Духовную Семинарию, поступил в СанктПетербургскую Духовную Академию. В 1914 г. принял монашеский постриг, в том же году стал иеромонахом. Уже в годы обучения в Академии иеромонах Серафим выделился своими незаурядными способностями. Он получил первую премию за свое кандидатское сочинение на тему: «Источники жизнеописания св. Иоанна Златоуста» . По окончании Академии, как один из лучших ее воспитанников, был оставлен при ней профессорским стипендиатом. Однако изза недостатка средств в Академии в мае 1917 г. иеромонах Серафим вынужден был прервать обучение. По рекомендации еп. Серафима (Лукьянова) в 1917 г. был определен на должность личного секретаря митрополита Сергия (Страгородского). В эти годы о. Серафимом был дружен с иеромонахом (впоследствии епископом) Афанасием (Сахаровым) . К Октябрьской революции о. Серафим отнесся крайне отрицательно. Он считал, что время управления страной большевиками является репетицией пришествия антихриста, так как социализм искаженно отображает в себе похищенные у христианства идеи и цели. «Христианство, например, провозгласило владычество Единого Царя, Сына Божия и, так сказать, впервые в мировой истории выдвинуло «интернационализм», всемирное братство во Христе». «Социализм, копируя и искажая это учение, выдвинул свой «интернационализм», но уже без Бога и против Бога» , — писал о. Серафим. И, придя к такому выводу, о. Серафим поставил перед собой задачу: бороться с идеями марксизма проповедью христианства, используя для этого церковный амвон. Настоятель Успенского собора, впоследствии обновленец, прот. М. Сперанский в 1933 г. давал показания на следствии: «Среди населения г. Владимира, которое в то время состояло исключительно из дворянскочиновничьего элемента и являлось наиболее реакционным не только к Октябрьскому перевороту, но также и к Февральской революции, Якубович имел большую популярность и славился как талантливый проповедник идеи христианства. В это время Якубович открыто и очень часто выступал с проповедями, наполненными по своему содержанию реакционностью и враждебностью к новому государственному строю» . Вызов, брошенный властям, очень скоро был принят. Началось все с газетной кампании. В марте 1920 г. в «Районной газете», главной владимирской газете, хорошо известный во Владимире представитель советской власти Григорий Кузьмич Туркин (в 1919 г. заведующий губернским отделом юстиции , принимавший активное участие в кощунственном вскрытии мощей владимирских угодников в Успенском кафедральном соборе) вызвал иеромонаха Серафима на диспут. Другие заметки в этой же газете, всегда анонимные, нагнетали напряжение. Вскоре в «Районной газете» появляется статья за подписью «Фабричный рабочий» под названием «Попы работают». Автор пишет: «Собрания в соборе «верующих» становятся все многочисленнее. Верующих ли? В этом, пожалуй, можно усомниться. Помимо старушенций… на лекции ходят те, кому ненавистны слова: революция, советская власть и т. п. …Ходят отставные купцы, чиновники, ходят обиженные революцией». 28 марта 1920 г. в «Районной газете» публикуется ответ Г. К. Туркину о. Серафима, он пишет, что будет просить епархиальную власть разрешить ему выступить на диспуте. Лично он «с удовольствием» принял предложение публично полемизировать с Г. К. Туркиным, которого о. Серафим назвал «образованным и серьезным представителем материалистического мировоззрения» . Однако вежливый диалог представителя советской власти и иеромонаха вскоре был прерван голосом иного звучания. В статье под названием «Об эзоповском языке и иеромонахе Серафиме» (подпись И. Л.) говорилось: «Владимирский златоуст не решается без согласия епархиальной власти выступать на публичное растерзание. Мне непонятно одно, что же собор, где он ведет свою политическую агитацию, именно агитацию, а не «проповедь смиренника», не публичное выступление? А выступление в коммунистической «Районной газете», органе Влад[имирского] Губисполкома и Губкома партии, где он печатает свой «ответ», не публичное выступление? Может быть, для этих выступлений он имеет санкцию епархиальной власти?». Далее тон становится еще более угрожающим. «Советская власть должна вмешаться в действия служителей церкви, раз церковную кафедру они превращают в трибуну для политиканствующего». Автор заканчивает свой зловещий опус словами: «с такими людьми не спорят и таких людей не разубеждают…» . Повидимому, вмешалось большое начальство, вместо диспута была прочтена лекция Еремеева «Религия — вечный обман». Вскоре появилась статья под заголовком «Убоялся выступить всенародно». Автор, подписавшийся «Фабричный рабочий», утверждал: «Попы на диспут не пошли. Тот, кто должен был защищать на диспуте «истины», — иеромонах Серафим предпочел благоразумно скрыться» . О. Серафим скрылся, но не потому что убоялся диспута с Туркиным. Что же оказалось на самом деле? До о. Серафима дошли сведения о готовящейся расправе. Спустя 13 лет на следствии он рассказывал: «13 марта 1920 г. у моего знакомого Виноградова А. В. (работал на радиостанции) был произведен обыск, при котором <был> обнаружен радиоприемник, который сначали понимали радиопередатчиком. На следующий день утром монастырский эконом архимандрит Андрей сообщил мне, что будто бы этот аппарат устроен на мои деньги, и добавил, что власти решили меня арестовать, потом вывести на улицу и пристрелить как будто при попытке к бегству. С целью избежания этого я на первую же ночь перешел к сестре моей квартирной хозяйки… 4 мая меня переодели в женскую одежду и из г. Владимира перевезли в с. Эдемское Ковровского рна» . 13 лет о. Серафим жил нелегально, переходя от одних знакомых к другим. Жизнь была тяжелой, порой невыносимой; он заболел туберкулезом. Дававшей ему приют Ирине Осиповне Баякиной он говорил, что готов сам явиться к властям, но боится причинить вред тем людям, которые его скрывали. В 1932 г. ход его жизни резко изменился. Он познакомился с известным саровским старцем о. Исаакием (Новиковым), который после закрытия Саровского монастыря проживал у своих духовных дочерей в дер. Истомино Ковровского района Владимирской обл. Ему отвели келью, где он устроил церковь во имя преп. Серафима Саровского. Облик о. Исаакия предстает в воспоминаниях Анатолия Тимофиевича, написанных в 1926 г.: «Перед нами стоял на вид еще совсем молодой человек не более 30 лет. Одухотворенное выразительное лицо абсолютно без морщин, оживлялось удивительно проницательными глазами. Черная небольшая борода и усы без единой сединки. Движения юношески быстрые и порывистые. Этому юному на вид старцу, как я узнал впоследствии, было 58 лет. Из смирения он никак не соглашался принять иерейский сан, и всю жизнь оставался простым монахом» . Отец Исаакий ответил на все вопросы, интересующие посетителей, и удивил их своей прозорливостью . К старцу приезжало много народа, очередь тянулась по лестнице со второго этажа и продолжалась на дворе. Приведенные воспоминания относятся, вероятно, ко времени торжеств, устроенных в Саровском монастыре в честь канонизации преподобного Серафима, когда в обитель собрались паломники со всей России. Многие тогда стремились встретиться с о. Исаакием, который был известен своей прозорливостью. В документах ОГПУ отмечалось: «Народу у Исаакия бывает очень много, стоя около двери по 1–2 часа, очень много ему было передано записок. По мнению дожидающихся очереди у Исаакия, последний держит связь с архимандритом своего монастыря. Денег он не берет, но тайную агитацию распускает во все концы СССР. Кто почище, то пускает в другую комнату. В этой комнате на столе лежит масса записок, под видом благочестия раздает кому крестик, иконку и т. п. Предполагается, что под видом прозорливости Исаакия проводится тайная антисоветская агитация» . После переселения в Ковровский район вокруг него образовалась община из монахинь закрытых монастырей (Дивеевского, Знаменской общины в Коврове, Владимирской общины при Димитриевском погосте) и местных верующих женщин, ищущих духовного руководства. Своих духовных чад он благословлял селиться в разных селах, по 2—3 в доме, учил их молитвенной жизни, давал правило. В 1931 г. иеромонах Серафим познакомился с иеромонахом Исаакием в доме своей хозяйки, Екатерины Яковлевны Галушкиной, а в 1932 г. принял последнюю исповедь и напутствовал умирающего старца. Отец Исаакий завещал ему антиминс, церковные сосуды и облачение. По благословению иеромонаха Исаакия о. Серафим постриг в монахини двух женщин. Старец Исаакий благословил иеромонаха Серафима продолжить богослужебную жизнь и руководство духовными чадами. Иеромонах Серафим выполнил послушание. Он жил в с. Эдемском, у Е. Я. Галушкиной. Вскоре в этом же доме поселились дивеевские монахини: известная своей прозорливостью старица схимонахиня Анатолия (в миру Зоя Иванова, в девичестве Якубович ) и монахиня Рафаила (в миру Анастасия Фомина), которые до этого жили в дер. Абросимово у И. О. Баякиной. Регулярно совершались службы по монастырскому уставу, на которых присутствовало обычно несколько человек. Отец Серафим продолжал заниматься любимым делом — составлял проповеди. Удалось найти лишь их названия, которые говорят о широчайшем круге проблем, которые затрагивал о. Серафим: «Вера и сомнение», «Путь к вере», «Наука и Библия», «Банкротство науки», «Происхождение человека», «Происхождение религии», «Культура и христианство», «Религия и искусство». Он жил надеждой на скорые перемены. При обыске было конфисковано письмо к митрополиту Сергию (Страгородскому). Отец Серафим писал с надеждой и душевным подъемом: «…составил конспекты более 30 лекций на интереснейшие темы и предполагаю по выходе на свободу с успехом вознаградить утерянное время. Таким образом, время моего укрывательства использовано мною великолепно. Факт преследования меня товарищами поднял мой авторитет, и, когда я выйду на свободу, можно будет сделать очень многое. Поэтому я нисколько не унываю. Выходить к товарищам мне не имеет смысла, т. к. мне грозит концлагерь, в котором мне, несомненно, будет хуже, чем здесь. Со дня на день здесь ожидают перемены. Авось, не долго осталось» . Увы, ничего из этого не сбылось… Впереди был концлагерь. Несмотря на конспирацию, членов общины выследили, скорее всего, внимание властей было привлечено состоявшейся в годовщину смерти о. Исаакия панихиде на его могиле в дер. Истомино, где собралось большое количество верующих. 27 октября 1933 г. было арестовано и привлечено к суду 45 человек. Кроме о. Серафима были арестованы местные священники. Поначалу не разобравшись, следователь назвал общину «тайный монастырь святого Исаакия». Следователь «нашел, что» на территории Ковровского района существует вполне оформившийся тайный женский монастырь «святого Исаакия», существующий по монастырскому уставу и правилам. Почему «святого Исаакия»? Потому что, как указано в постановлении о заключении под стражу, деятельность монастыря, в частности, выразилась в «насаждении среди населения религиозного фанатизма, рекламируя умершего иеромонаха Исаакия — святым», на могилу которого имеет [место] массовое паломничество» (так в тексте, см.: Т. 1. Л. 2). Потом в деле «монастырь» был переименован в «Сестричество преподобного Серафима Саровского». Дело состояло их трех томов. Привлеченные по этому делу обвинялись в «создании контрреволюционных церковномонархических кадров, широкой обработке и вербовке в монастырь работниц и крестьянок», «устройстве нелегальных массовых молитвенных и контрреволюционных сборищ с совершением на них церковнофанатических служб по монастырскому уставу», в «агитации против коллективизации» и т. п. Главным обвиняемым был о. Серафим. Началось следствие. Отец Серафим не скрывал своих взглядов, он признал себя виновным, но его признания порой носят характер проповеди. Возможно, что следователь сам писал показания, используя изъятые при аресте проповеди (впоследствии они, повидимому, были уничтожены, так как в следственном деле их нет). В этих показаниях говорилось следующее: «Строительство социализма в Советском Союзе и мероприятия правительства по переустройству государства на новых началах диктатуры пролетариата рассматривались мною как негодная и утопическая попытка устроить не существующий на земле рай, рай не истинного благополучия и благоденствия народа, а скотский рай чувственного и животного благоденствия. Вообще мероприятия и новые советские законы трактовались мною как обман народа, как такие мероприятия, которые должны привести жителей социалистического государства к разного рода бедам и скорбям, связанным со всеобщим обнищанием народных масс. Антирелигиозная пропаганда советского правительства рассматривалась мною в этих беседах как кровожадное гонение на христианскую религию, на церковь и духовенство. В таком же смысле расценивались и репрессии советского правительства по отношению к реакционной и контрреволюционной части духовенства. Аресты, ссылки и вообще репрессии по отношению к нейтральной части духовенства рассматривались как грубые, жестокие и несправедливые формы гонения христианской религии с целью уничтожить ее на территории Советского Союза» . «В своей келейной и церковной молитве я избегал молитв за правителей Советского Союза, находя их недостойными и не заслуживающими этих молитв, как мучителей и гонителей христианской церкви, призывая к этому же и беседовавших со мной знакомых и посетителей». Что это? Признание вины, как указано в протоколе. Слова подследственного скорее напоминают исповедание своих убеждений. Хотя община была следователем названа «Сестричеством преп. Серафима» (по названию домашней церкви), судя по фактам, тайного монастыря не было. Служились литургии, и приходили за советом и утешением матушки из окрестных деревень. Некоторые из тех, кто был осужден как член «сестричества», один или два раза встречались с о. Серафимом, м. Олимпиадой или просто общались между собой. Много лет спустя, одна из обвиняемых, духовная дочь епископа Афанасия (Сахарова) Надежда Александровна Бедина при пересмотре дела в 1950е годы говорила следователю, что в первый раз слышит о таком сестричестве. Члены организации «СПСС» (Сестричество преподобного Серафима Саровского) обвинялись среди прочего и в том, что «поддерживали регулярную связь с контрреволюционным церковным элементом, находящимся в ссылке, которое осуществлялось путем переписки и оказании материальной помощи, деньгами и продуктами, собранными среди крестьян» (Т. 1. Л. 45). В частности, собирались посылки для ссыльного епископа Ковровского Афанасия (Сахарова). Таких наказывали строже других. Н. А. Бедина была отправлена в Карелию на три года. Она говорила на следствии: «Я считала и считаю, что имеющееся торжество безбожества и те гонения со стороны Советской власти, которые переживает церковь и православная вера в настоящее время, есть явление временное и как кара Божия послана народу за грехи. И эти гонения еще больше укрепляют духовную жизнь и веру в Бога…» Допрашивались и дивеевские матушки Анатолия и Рафаила. Схимонахиня Анатолия на допросе отвечала: «Все меня спрашивают, что мне известно, я от показаний отказываюсь, т. к. указать всё мне известное и людей в силу евангельских убеждений я не могу» (Т. 1. Л. 48–49). Она недолго сидела, вскоре по болезни была освобождена из заключения. Была привлечена к суду и м. Олимпиада (Медведева), игумения Владимирского Успенского монастыря, закрытого в 1923 г. Мать Олимпиада была замечательным человеком, духовным другом епископа Афанасия (Сахарова), который считал ее одним из современных подвижников благочестия. Ее показания отличаются какимто особым мирным духом и внутренней свободой. На следствии она говорила: «…окружающей жизнью не интересуюсь и живу исключительно верой в Бога. Теперь мне осталось время только спасаться. И в этом отношении помогла мне советская власть (закрытие монастырей), т. к. теперь никаких забот нет, кроме как молиться Богу» (Т. 1. Л. 220). Ее отпустили, зачтя предыдущее тюремное заключение (4 месяца в 1932 г.). Иеромонах Серафим решением Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 22 февраля 1934 г. был приговорен к десяти годам исправительнотрудовых лагерей и отправлен в Сиблаг. В заключении о. Серафим встретился с диаконом Иаковом Капрановым, который, повидимому, знал о. Серафима еще со времени служения последнего во Владимире. Диакон Иаков стал ревностным почитателем иеромонаха Серафима. Вернувшись из заключения, диакон стал служить в церкви с. Эдемского. Можно предположить, что его поселение в с. Эдемском произошло по благословению или просто под влиянием о. Серафима. Диакон нашел в с. Эдемском книги и рукописи о. Серафима (где они сейчас, установить не удалось). В 1950е годы диакон Иаков Капранов начал переписку с еп. Афанасием (Сахаровым), который вернулся из заключения и поселился в с. Петушки. В письме еп. Афанасию диакон вспоминал: «В бытность свою на канале Москва–Волга о. Серафим передал мне две книжных закладки. Одна его, а другая — его отца» . Первая пропала, а вторую о. Иаков хранил как величайшую святыню. Сейчас на основании материалов ЦА ФСБ мы знаем, что о. Серафим был расстрелян в 1938 г. в Кемеровской обл. Так окончился жизненный путь того, кто был по своему призванию проповедником христианской веры и нес служение благовестника и на амвоне Успенского Владимирского собора, и в глухих деревнях Владимирской области, и в тюрьме, и в лагере. Объявление: |
|||||||
| < Предыдущая | Следующая > |
|---|