Проблема духовного роста в контексте педагогической парадигмы

Проблеме образования в современном обществе отводится центральное место. Чему в педагогике будет отдано предпочтение человеку всесторонне образованному в интеллектуальном смысле или человеку, чьи профессиональные ориентиры будут полагаться на стремление его к развитию своей духовности. Образование сегодня зачастую приравнивается к накоплению определённого интеллектуального капитала и концепция непрерывного образования из цели духовного роста человека превращается в средство поддержания некоего социального статуса и неотъемлемого атрибута современной жизни.

В настоящее время распространён культ знаний и связанных с ним материальных притязаний, которые в дальнейшем реализуются в достижении различных житейских благ, социального престижа. Одновременно обнаруживается ослабление позиции духовно-нравственных принципов, способствующих самоопределению и становлению человека не как интеллектуальной машины, а как личности.

Вследствие этого, концепция образования должна апеллировать не только к накоплению интеллектуального багажа, но к всестороннему духовному развитию человека.
Система образования, направленная только на обучение, не рассматривает человека как ценность. Сведение человека до уровня профессионального работника означает сужение понимания его сущности, способствует становлению человека, не ориентированного на человеческое.

В нашем обществе можно выделить два основных направления образования и воспитания авторитарное и гуманитарное. Образовательные системы Древности и Средневековья носили выраженный авторитарный характер, в наше же время мы говорим о гуманитарной, личностно-ориентированной педагогике. На современном этапе развития нам уже не требуется доказательств преимущества гуманистического подхода к процессу образования. Его явным преимуществом обнаруживается, прежде всего, внимание к внутреннему миру человека. Философское понимание человека призвано стать ядром для его педагогического постижения. Нами ставится вопрос: что является предпочтительным управление развитием личности или её свободное самополагание. Различные философско-антропологические концепции человека солидарны в понимании его как существа открытого, постоянно и заново определяющего себя. Согласно экзистенциализму, человек познаёт мир не отстранённым разумом, а пропускает через себя, постигая его посредством своих поступков, удач или страданий. Опираясь на достижения психологической научной деятельности, мы утверждаем: не может существовать научной теории воспитания, так как личность и её проявления исключительно индивидуальны. Общими задачами педагогики являются создание условий для обнаружения учеником смысла своего существования, осознание важности морального выбора и несения ответственности за него.

Рассмотрим концепцию экзистенциализма и тесно связанный с ней подход к образованию австрийского психолога В. Франкла (19051997). Подход к проблеме образования, предложенный В. Франклом, обусловлен нахождением человеком смысла своего бытия и принятием ответственности за свои решения при реализации этого смысла. Именно способность человека не просто существовать, а принимать решение, каким будет его существование и чем он станет в следующий момент, отличает человека от вещи и от животного. Развитая способность к этому выбору также отличает человека образованного от необразованного. А наличие такой задачи и формирование механизмов её решения отличает образование от его подобия.
В. Франкл, говоря об ответственности человека перед своей душой, подразумевал, что никто не принуждает его совершенствоваться, это лишь право и выбор самого человека. Выбор оставаться индивидуальностью или дорасти до личности. При рассмотрении проблемы духовного совершенствования мы исходили из постулата, гласящего: "Человеческая сущность определяется сосуществованием двух категорий индивидуума и личности". Первую мы связываем с принадлежностью к определённому роду, социальному классу: индивидуум, обладая собственным телом и собственной душой, детерминирован материальным миром и социальной средой.

Индивидуум не обладает той степенью свободы, которая характерна для личности. Прячась в конформизм и оправдывая свои действия, или же своё бездействие, требованиями приватной порядочности или исполнением долга, индивид, тем самым, снимает с себя личную ответственность за свои действия. Иначе поступает личность. Она противопоставляет себя всему автоматическому, заложенному в психической и социальной структуре человека.

Н. Бердяев (1874-1948) пишет, что личность является сущностью другого измерения. В то время как индивидуум принадлежит земному и определяется земным, личность принадлежит Богу. Личность послана в мир земной для преодоления рабства души, предназначена для её роста. Лишения и страдания, посылаемые человеку судьбой, обращены не к индивидууму в нём, а к личности. Человек является гражданином двух миров мира земного и мира духовного. Однако, соединяя в себе одновременно и индивида и личность, он уже обрёл себя в мире телесном. Его экзистенциальные мучения и страдания связаны с обретением другого мира, духовного. Таким образом, можно говорить о том, что человеку принадлежит свобода выбора стать личностью или не выходить за рамки своей индивидуальности. Это его свобода и его ответственность. Только личность, как структура духовности, способна обращаться к духовному к любви, восхищению, жалости и состраданию.

Собственные страдания, физические и душевные, делают более понятными страдания другого, уберегают нас от эгоцентричности, дают возможность приблизиться к постижению универсального духовного мира. Бердяев пишет: "Существование личности предполагает существование сверхличностных ценностей. Личности человека нет, если нет бытия, выше её стоящего, если нет того горнего мира, к которому она должна восходить. Личности нет, если нет сверхличностных ценностей, и личности нет, если она лишь средство сверхличностных ценностей".

Личность проявляется не в кичливой постановке себя выше других, но в предъявлении самому себе особых, больших требований, пусть даже пока непосильных, но к коим необходимо всячески стремиться. Индивидуальный же (массовый) человек не выделяет себя ничем. Он такой же, как все и гордиться этим. Одинаковый образ мыслей, целей, образа жизни рождает в душе "массового человека" веру в свою сопричастность сообществу единомышленников, веру в то, что он незауряден. Однако такой человек не имеет возможности проверить степень своего таланта, незаурядности, так как для этого необходимо сравнение, которого в массе просто не существует. Ведь сопоставить себя с другим означает хотя бы на миг вырваться из границ массы и ощутить себя свободным, то есть не причастным к ней. Но в такой ситуации существует опасность отторжения сообществом человека-личности, не похожего на "таких же, как все". Потому массовому человеку гораздо проще находиться во власти иллюзий о своей нетривиальности, подпитываемой мнением таких же, как он людей, и подтверждающих его домыслы о самом себе. Снятие с себя ответственности за свои действия или желания означает безусловно не рост, но деградацию человека. Он привыкает доверять решение своих личностных проблем третьему лицу. Им может выступать как конкретный человек, так и сообщество. Никто не может поспорить с остающимся неизменным на протяжении веков фактом кто работает, у того, в итоге, и результат. Таким образом, индивид, облегчая себе жизнь перекладыванием ответственности за неё на плечи кого-то другого, вскоре перестаёт понимать самого себя и уже не способен оценивать себя адекватно.

Обратимся к высказыванию В. Франкла: "Истинно человеческое начинается в человеке там, где он обретает свободу противостоять зависимости от собственного типа. Но, чем больше стандартизирована личность, чем больше она растворяется в своём классе, национальности, расе или характерологическом типе, тем больше она соответствует некоему стандартному среднему и тем ниже она в нравственном отношении".

В своём знаменитом труде "Восстание масс" (1929) испанский философ Ортега-и-Гассет подчёркивает: "В сущности, чтобы ощутить массу как психологическую реальность, не требуется людских скопищ. По одному-единственному человеку можно определить, масса это или нет. Масса всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, "как и все", и не только не удручён, но доволен собственной неотличимостью."

Таким образом, растворение в толпе позволяет человеку избежать той ответственности, которая неминуемо ляжет на него, останься он наедине с самим собою. И наоборот, "общая" ответственность делится на всех членов сообщества, освобождая тем самым человека от принятия конкретного и сугубо личного решения, за которое лишь он один и будет отвечать, ни с кем не разделяя доли своей вины. Бегство в массы есть бегство от личной ответственности и попытка избежать связанных с нею переживаний и страданий.

Бегство в толпу как нежелание самостоятельно работать над взращиванием своей души, приводит к непониманию человеком своей истиной сущности. Изначально человек не обладает какой-то особой выделенной природой, и только в ходе своих действий он становится тем, кем он желает стать. Французский философ Жан Поль Сартр (1905 1980) пишет: " <…> (Человек М.Б.) первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причём таким человеком, каким он сделает себя сам". По мнению французского философа, изначально отсутствует не только природа человека, но и сам Бог, который бы её задумал. Человек просто существует, и лишь от него одного будет зависеть, каким он станет с течением своей жизни. "И поскольку он представляет себя уже после того, как начинает существо Генезис смыслополагания в традиции психоанализа.

По Фрейду (1856-1939), лишь религия берётся дать ответ на вопрос о смысле и цели жизни. Фрейд делает, на наш взгляд, ошибочное заявление о том, что идея о цели жизни обязана своим существованием религиозному мировоззрению. Отбрасывая вопрос о смысле жизни в глобальном его значении, психолог останавливается на анализе поведения людей и их требований, предъявляемых к своему существованию. По итогам этого анализа Фрейд выводит формулировку: "… жизненная цель просто определяется программой принципа наслаждения". Однако возможности для счастья ограничены структурой самой Вселенной. Фрейд считает, что принцип наслаждения и стремления к счастью как к удовлетворению потребностей "+главенствует в деятельности душевного аппарата с самого начала; его целенаправленность не подлежит никакому сомнению, и в то же время его программа ставит человека во враждебные отношения со всем миром, как с микрокосмом, так и с макрокосмом. <…> Можно было бы даже сказать, что в плане "творения" отсутствует намерение сделать человека "счастливым". <…>  Так, З. Фрейд искал истоки смысла в обусловленности опытом, приобретённым личностью на ранних стадиях своего развития. Главенствующее место занимали аффективные переживания и желания, имевшие место в юности.

А. Адлер (1870-1937) напротив, в своих рассуждениях основывается на смысле всей жизни личности, связывая его с жизненным стилем самого человека, конкретным жизненным планом, на видное место ставит анализ значения конкретных действий, поступков. Фрейдовскому "Почему?" Адлер противопоставляет своё "Зачем?" Адлер поясняет: "Без представления о цели индивидуальная деятельность потеряла бы всякий смысл". Индивидуальный смысл жизни выступает в системе смыслоориентации Адлера как одно из центральных объяснительных понятия и служит ключом к пониманию всей личности в целом. Адлер говорит о первичности смысла жизни относительно смысла отдельных действий. "Смысл жизни нельзя вывести из каузальных отношений, и тем более из личных воображаемых представлений, а лишь … из преследования цели, из поиска решения задачи, заданного через её условия".

В своей теории Адлер соотносит смысл жизни со своими представлениями о трёх фундаментальных проблемах, выступающих следствием трёх объективных аспектов (трёх связей)40 человеческого существования. Первый аспект соотносится с конкретными условиями жизни человека, существование которых порождает проблему профессионального самоопределения и труда; второй связан с фактом жизни человека в обществе. Здесь на первый план выходит проблема межличностных отношений, дружбы и взаимопомощи. Наконец, третий аспект связан с наличием двух полов, порождающем проблематику отношений между ними, затрагивающем тонкие струны любви и брака. Именно этими тремя связями и определяется, по Адлеру, смысл жизни, в них он и заключён, и правильное разрешение противоречивых жизненных проблем помогает человеку обрести смысл своей жизни. Адлер настаивает на уникальности смысла жизни каждого конкретного человека. Сколько людей, столько и смыслов, и ни один смысл не может быть призван ложным или второстепенным.

Иные взгляды на проблему смысла жизни мы обнаруживаем у К.Г. Юнга (1875-1961). В жанре критики одностороннего подхода Фрейда и некоторых положений Адлера в отношении проблематики движущих сил поведения и развития личности, Юнг выдвигает положение о неизбежности задачи обнаружения человеком смысла, благодаря которому он может существовать. "Человек может претерпеть тяжелейшие испытания, если он видит в них смысл. Вся трудность заключается в создании этого смысла".

Смысл жизни не может быть выведен только лишь из естественно-природных условий существования человека как живой особи. Необходимость кормить свою семью и воспитывать детей не придаёт жизни осмысленность. Лишь постановка духовных или культурных целей способна придать человеческому существованию осознанность. Наличие этих целей является условием душевного здоровья личности. "Чувство ширящегося смысла существования выводит человека за пределы обыденного приобретения и потребления. Если он теряет этот смысл, то тотчас же делается жалким и потерянным".

Данная концепция лишь отчасти перекликается с положениями Адлера о взаимосвязи смысла жизни личности с её уникальным стилем жизни. Принципиальное различие заключается в отношении к смыслу жизни как к специфической потребности и задаче. Так у Адлера индивидуальный смысл складывается у всех людей автоматически к определённому возрасту и, соответственно, может ими не осознаваться при этом. Юнг не соглашается с Адлером, затрагивая в "Проблемах души нашего времени" (1931) психологическую зависимость смысла жизни от возраста. Он делает акцент на факт, согласно которому в молодом возрасте у человека наиболее полно и весомо проявляется ориентация на действие и на воспитание в себе воли, а для второй половины жизни характерна важность познания собственной сущности.

Взгляд В. Франкла на проблему смысла жизни существенно отличается от вышеизложенных теорий и занимает в его творчестве центральное место. Поиск смысла и стремление к его реализации человеком Франкл рассматривает в качестве врождённой мотивационной тенденции, являющейся общей для всех людей и служащей основой для поведения и развития личности. Поиск смысла настолько присущ человеку, настолько является его вторым Я, его внутренней истиной природой, что его потеря ведёт к болезненным последствиям в структуре самой личности. Утрата или отсутствие смысла служит причиной для формирования многих психических заболеваний, в частности "ноогенных неврозов".

Фундаментальным психологическим фактом Франкл называет широкое распространение в наше время чувства смыслоутраты, прямым следствием которого является рост самоубийств, насилия, наркомании и ноогенных, особых, присущих нашему времени, неврозов неврозов смыслоутраты. Франкл, как практикующий психотерапевт, говорит обо всё возрастающем числе пациентов, страдающих от ощущения внутренней пустоты. Он назвал это состояние "экзистенциальным вакуумом"44. Причина распространения экзистенциального вакуума обусловлена двумя факторами: во-первых, в отличие от животного мира, человеческое существование не обуславливается инстинктами; во-вторых, определяющие жизнь человека традиции и условности остались в прошлом и современный человек оказался перед открытым вопросом о том, что ему должно делать; зачастую он даже не готов ответствовать о своих желаниях. Как следствие, "… он хочет делать то, что делают другие, или делает то, чего хотят от него другие. Он, так сказать, вносит свою лепту в конформизм и тоталитаризм…".

Франкл приравнивает постановку вопроса о смысле жизни к выражению самого человеческого, что только есть в человеке. То есть, кризис смысла жизни это не только развитие ноогенного невроза, но это и важный этап развития человека. Такой кризис в жизни каждого человека практически неизбежен, но не является необходимым для здорового роста личности. Свой личный смысл человек может приобрести лишь в мире, то есть в том, что является внешним по отношению к человеку и с чем человек может взаимодействовать. В процессе такого взаимодействия происходит познание личностью как мира, так и самой себя, ибо она неизбежно включается в акт познания. Утрата смысла связана, таким образом, с нехваткой подобного взаимодействия или сознательным отказом от него, то тесть с нежеланием отвечать на вопросы, которые ставит перед человеком жизнь или с нежеланием слышать их.

Невозможно навязать человеку смысл. Он должен быть найден самостоятельно. Процесс нахождения смысла уникален в каждой ситуации. Он каждый раз представляет собой "требование момента", направленное для осознания конкретному человеку в конкретный момент его жизни. Франкл убедительно доказывает, что нет такой ситуации, которая была бы лишена смысла и нет так же человека, которому его судьба не приготовила бы определённую задачу. Однако, такая задача не обязательна для решения: жизнь лишь предоставляет возможность реализации тех заложенных в личности потенциалов, которые реализуются либо под воздействием самостоятельных волевых качеств личности, а так же её нравственного желания достичь духовного совершенства или простого стремления к нему, либо благодаря вмешательству судьбы. Таким образом, человеку каждый раз предоставляется свобода выбора между удобным, привычным, но не ведущим к совершенствованию существованием с одной стороны, и активным, деятельным бытием, изобилующем лишениями и страданиями, но наполненным так же и душевным ликованием от радости собственных побед.

Экзистенциальный вакуум и метание духа.

Экзистенциальный вакуум способен вызывать болезнь, то есть быть причиной ноогенного невроза. Ноогенный невроз стоит отдельно в ряду других неврозов психогенных и соматогенных. Это не болезнь психики и не болезнь тела. Это метание духа. Франкл пишет: "Мы определяем ноогенный невроз как такой, который вызывается духовной проблемой, моральным или этическим конфликтом, каким может быть, например, конфликт между "Суперэго" и истинной совестью, когда последняя по необходимости противостоит первому". Страдание и метание духа не есть болезнь, скорее это норма. Страдание от поиска смысла, трудность его обретения и понимания является не невротическим симптомом, но достижением человека, ибо показывает недовольство собой и устремление к самосовершенствованию.

Основными проявлениями экзистенциального вакуума являются скука и апатия. Полемизируя с Фрейдом, который писал: "Когда кто-то спрашивает о смысле и ценности жизни он болен"48, Франкл задаётся вопросом о возможности соотнесения экзистенциального вакуума с болезнью. Ошибочную интерпретацию экзистенциального вакуума как патологического феномена Франкл связывает с результатом его проецирования из сферы ноологии в пространство психологии. Ведь в этом случае граница между экзистенциальным отчаянием и обычным эмоциональным расстройством оказывается размытой и духовное страдание приравнивается к психическому расстройству.

Как о лучшей части человеческого сообщества говорит Франкл о тех людях, которые не побоялись оторваться от уже достигнутого и устремиться к более глубокому, хотя и более трудному, требующему большого мужества, восхождению к поиску своего жизненного смысла. Но, быть может, человек зря ищет смысл и зря, страдая, стремится к его обретению? Гораздо проще поверить в наличие некоего онтологического измерения, существующего параллельно человеческому, в котором находятся характерные для каждого индивидуальные смыслы. В этом случае перед людьми будет стоять тоже достаточно трудная задача расшифровка этих смыслов. Потребность психики признать детерминированность смысла онтологической заданностью вполне ясна такая позиция снимает ответственность за смысл жизни с личности и перекладывает её на онтологический абсолют. То есть "ответ на вопрос о смысле жизни сводится в этом случае к поиску как бы заведомо существующего решения. Смысл жизни есть, как ответ на задачу в задачнике нужно его только найти.49" Естественно при этом, рассуждает А. Лобок, что возможно наличие как универсальной истины, так и универсального смысла для всех.

Существует, однако, и другая форма бегства от поиска индивидуального смысла отхождение от категории "Я" и вхождение в категорию "Мы". В случае растворения своей индивидуальности в поле всеобщности человеку становится ненужным задумываться над вопросами о смысле жизни, о смысле своих действий, поступков, об их последствиях. В этом случае ответственность за действия конкретного человека оказывается переложенной на коллектив и превращается из индивидуальной в коллективную. А. Лобок называет такое отсутствие смыслового напряжения "ситуациями покоя"50. Человек не просто снимает с себя ответственность за философское осмысление своей жизни; более того, он и вовсе перестаёт задумываться о её смысле. Личность проводит идентификацию себя с каким-либо коллективным "Мы" и включается в определённые повседневные ритуалы. Лобок обращается к созданию групповых, парных, половых, возрастных и других подобных перечисленным идентификациям, благодаря осуществлению которых человек приобретает псевдосмысл. Ярчайшим примером поддержания и лелеяния такой идентификации является система образования, в которой главенствующее место занимает категория "Мы". Репрессивные формы образования подавляют право ученика не совпадать с утверждённой учителем парадигмой, тем самым объединяя учащихся в ещё одну группу, лишённую индивидуальной идентификации.

Высокая задача педагога суметь распознать зачатки личности в человеке, стоящего в самом начале пути своего совершенствования. Взрастить личность очень нелегко. Конформизм, притягивая к себе, обещает спокойное, райское существование, лишённое необходимости самостоятельной расстановки акцентов на добре и зле, добродетели и пороке.